Выполнявший роль капитана Бесстрашного, Рамирес и так и сяк пытался заставить машину выполнить еще хоть какую-нибудь команду, но на все запросы компьютер отвечал, что не хватает энергии.
— Вот зараза какая. Я думал, настоящие бортовые компьютеры работают получше. Ну там картинки красивые, звуковые эффекты разные.
— Он сам все это убрал, — сказал Гейне.
— Кто «он»?
— Компьютер. Он экономит энергию и поэтому показывает все в черно-белом цвете.
— Ну что, бросим эту дохлятину?
— Зачем? Давай разрешим ему стрелять.
— Ты что, Гейне? А если он и вправду пальнет?
— Из чего он пальнет? У него и пушек-то не осталось.
Рамирес ничего не сказал. Снаружи корабль действительно выглядел заброшенным, и вместо орудийных башен в его бортах зияли огромные дыры.
— Ладно, Гейне, ты меня уговорил. Капитан Бесстрашный наносит удар.
Рамирес набрал команду: «Произвести залп», и экран потух, а затем погасли и все лампочки.
— Вот ты и издохла, престарелая машина, — произнес Рамирес и, вздохнув, поднялся с кресла. — Пошли, Гейне, искать наш пулемет.
Друзья вернулись в коридор, но, едва Рамирес осветил его фонариком, послышался скрежет, а затем громкий удар, звук которого пронесся по пустым коридорам судна.
Не сговариваясь, мальчишки рванули к выходу.
Они спотыкались, падали, Рамирес ронял свой фонарик, но в конце концов им удалось выскочить из корабля.
Оказавшись на свободе, ребята что есть духу помчались в сторону городка геологов.
А вокруг исследовательского комплекса уже бегали люди, и аварийные сирены оглашали окрестности своим воем.
Штурмовой рейдер «КХ-168» целых двенадцать лет проторчал на орбитальном причале планеты Вашингтон-II. Поначалу его хотели использовать в намечавшейся кампании, но потом, к неудовольствию военных, дипломаты уладили дело миром, и рейдер остался у орбитального причала.
Время шло, но судно было не у дел. Его посещали только комиссии военного казначейства, которые сверяли списки имущества и уезжали, а рейдер продолжал стоять и стареть.
Со временем жившие на судне крысы перемерли от голода, предварительно съев всю бумагу, изоляцию с проводов и пластиковую отделку. После этого половина систем на корабле перестала действовать и очередная комиссия списала рейдер в металлолом. Однако еще два года «КХ-168» болтался на стационарной орбите возле Вашингтона-II, пока за ним наконец не прибыл тягач.
Судно переправили на Ганнибал и, выдрав пушки, бросили догнивать посреди пустыни.
«Ну подождите, вы обо мне еще узнаете», — наверное, так бы подумал рейдер, если бы он был живым существом. Незнакомые с устаревшей конструкцией корабля, рабочие не сумели найти все опасные «клыки» судна, и одно орудие рейдеру удалось сохранить.
Одно орудие и один снаряд, давно забытый каким-то безалаберным артиллеристом. Время шло, а час отмщения все не наступал.
Генератор давно сняли, батареи, несмотря на самые экономичные режимы, все же садились, но однажды перед самым порогом полной темноты последовала та единственная команда, которой рейдер ждал так долго.
«Ну вот, теперь за все расплатимся», — подумал бы корабль, будь он живым существом.
Выдавливая из аккумуляторов последние капли ресурсов, бортовой компьютер, уже на грани угасания, сумел заставить сработать механизм пуска. Умирающий корабль, как упрямый солдат, огрызнулся огнем и выстрелил в небо смертоносный подарок.
Снаряд прочертил дымную траекторию и, зависнув в верхней мертвой точке, решительно устремился вниз.
Легкая вибрация стен заставила охранников переглянуться. Сержант Глазго прислушался к затихающему гулу и взялся за телефон, однако ответили ему не сразу.
— Это дежурный смены сержант Глазго. Мы услышали какой-то гул, сэр… Что? Да, сэр. Понятно.
Сержант положил трубку и посмотрел на четверых солдат своей смены.
— Кто-то обстрелял хранилище из орудия, — сказал он.
— Вот это ни хрена себе, — отозвался рядовой Фрай Гольдинг.
— Вокруг пустыня, откуда здесь взяться орудию? — удивился старый солдат Рейнбоу. — Разве что с воздуха. А я думал, над таким объектом и воробей не пролетит… — И Рейнбоу покачал головой.
— Фрай, послушай стенку еще раз, — приказал сержант.
Солдат неохотно поднялся и подошел к бронированной перегородке. Затем приложил ухо к холодной поверхности и замер, ловя еле заметные скрипы — словно какая-то большая масса наваливалась на перегородки.
«Скрип-скрип, хр-р-р» — и тишина. Гольдинг чувствовал, как под действием могучей силы металл напрягался, но давление пока сдерживал.
Иногда скрип прекращался, и тогда Гольдинг слышал шаги по коридору То медленные, то, наоборот, быстрые. Как будто кто-то играл в коридоре в футбол.
Однако никаких шагов там не должно было быть. Коридор был перегорожен десятком бронированных плит, и никто не мог так запросто по нему гулять.
— Ну что, ходят? — спросил сержант.
— Да, сэр, шага я слышу отчетливо, — кивнул Гольдинг.
Рейнбоу поднялся со своего места и, подойдя к перегородке, сказал:
— Ну-ка, парень, отойди в сторонку, а то, может, ты бредишь. — Рейнбоу поставил автомат к стене, пригладил усы и осторожно приложился ухом к металлу.
Все замерли и даже перестали дышать, надеясь, что старый солдат развеет все опасения. Однако Рейнбоу сказал:
— Нет, братцы, он не бредит. Действительно слышны шаги.
— А может, им удалось поднять перегородки в коридоре? — предположил белобрысый Сааринен.
— Как это можно сделать? Каждая из них весит по десять тонн, да еще закрывается на четыре ступора, — возразил сержант. — Скорее всего, это галлюцинации.
— У всех, что ли? — спросил Рейнбоу.
— Конечно, у всех. Вот я, например, какую-то тошноту чувствую, а раньше у меня такого никогда не было.
— Во-вот, и у меня тоже! — вмешался в разговор Франц Беккер.
— Тоже тошнит?
— Нет, мочевой пузырь так и режет, так и режет, — и Франц дотронулся до живота. — Вот и теперь. Пойду схожу в туалет.
Когда Беккер вышел, Сааринен пояснил:
— У нас пиво испортилось — половина коробки. Хотели выбросить, а Франц забрал коробку и все выпил…
— Ну тогда все ясно, — кивнул Рейнбоу. — Вот он, бедняга, и бегает… Эй, Фрай, ты чего там опять услышал? — спросил Рейнбоу, видя, что Гольдинг снова припал ухом к двери.
— Мне кажется, что я слышу голос Ширака, — сказал Гольдинг Он стоял и слушал, а чей-то голос продолжал нашептывать «Фрай, я курить хочу… Фрай, дай закурить… Фрай…»
