Славо, лихой шофер, крутил баранку, тормозил, жал на газ, не забывая развлекать сидевшего рядом Глеба всякими историями. Езда по горным хорватским дорогам – большое искусство, но Славо Габрич был потомком тех, кто гонял здесь осликов и коз, возделывал поля, ставил вино и отбивался веками от римлян, турок, итальянцев и австрийцев. Не по зубам им были Динарские горы – забраться, может, забирались, а вот обратно ползли на карачках под стрелами горцев, а позже – под градом свинца. Здешние края напоминали Глебу Кавказ, и сходство было не только в рельефе местности – тут и там земля пропиталась кровью совсем в недавние времена. В Хорватии воевали и воевали на Кавказе, но вспоминать об этом не хотелось. Славо тоже обходил последнюю войну молчанием, а толковал о новой дороге из Сплита в Белград. Эта магистраль прошла через деревни и крестьянские поля, земли были выкуплены, в том числе родительский надел, и средств хватило, чтобы перебраться в Сплит, построить дом, купить машину. У нас бы просто отняли, подумал Глеб. Если что и удивляло его в Хорватии, так уважение к порядку и закону. Чудесная страна! Жаль ее покинуть, но, кажется, придется… Грибачев намекнул раз-другой, что место Связующего там, откуда удобнее добраться до подопечных – Лондон, Париж, Берлин, Прага… Об этом Глеб пока не раздумывал; оставлять Сплит, работу, друзей и могилу Марины очень не хотелось.
Джип подбросило, малышня опять завизжала, Ангелка принялась урезонивать ребятишек. Славо толковал о подвигах деда Нико Габрича, прозванного Соколиный Глаз. Дед был партизаном, соратником Тито, и кличку, пришедшую из романов Купера, дали ему за исключительную меткость. Если верить Славо, дед перебил столько фашистов, что хватит на целое кладбище – конечно, скромное, на двести-триста человек. Сам Иосип Тито наградил его орденом, даже двумя – дома хранятся, в особой шкатулке. Один – за убитых врагов, другой – за то, что дед спас маршала. А случилось это так…
Слушая Славо и машинально кивая, Глеб задумался о переменах в собственной жизни. Пару месяцев назад он решил бы, что Грибачев сумасшедший, один из тех невротиков, что слышат голоса из космических далей и запросто общаются с пришельцами. В самом деле, явился к нему человек с байками про каких-то Связующих, про чужаков, одни из которых благоволят Земле, а другие мечтают ее уничтожить, про ноосферу Вселенной и гениев, нуждавшихся в помощи. Случай ясный для любого медика, хоть терапевта, хоть хирурга! Но если вспомнить о Защитнике, о башне роботов и сказочном мире, где его, Глеба Соболева, признали королем, байки тотчас становятся реальностью. Все правда, все, о чем рассказывал профессор на их долгих посиделках! Будто наяву представился Глебу его странный гость – вот он напротив, за кухонным столом, прихлебывает чай, жует персики и толкует о том, чего быть не может…
Не может?.. А если окликнуть Йокса?.. В джипе трое взрослых и ребятня, две корзинки с провизией, чашки и ложки, полотенца, раскладные стулья, столик и черти что еще… Свободного места с гулькин нос, но Йоксу хватит. То ли в багажнике он, то ли крыше, то ли летит за джипом по воздуху… Но можно не сомневаться, что Защитник здесь. Прислан какими-то существами, совсем не похожими на людей и прочих обитателей Галактики… Так сказал Грибачев, а потом добавил, что эти существа следят, чтобы не нарушался Договор. Вернее, к ним можно апеллировать, если появятся какие-то проблемы… Что и было сделано после гибели Томаса Хиггинса, Связующего в европейском регионе – того, которого должен заменить он, Глеб Соболев. Но бояться и даже беспокоиться не нужно, не повторится сей печальный инцидент, так как прислали Защитника. Это такая сила, что ей не страшен целый космический флот…
Глеб попытался представить армаду угловатых крейсеров с грозно торчащими стволами лазерных орудий, вообразить, как атакуют они его домик в Солине, и перед ним замелькали кадры из «Звездных войн». Империя наносит удар, но не ответный, а превентивный, чтобы не возникали всякие Связующие… Летят струи плазмы, сыплются бомбы, мчатся хищные космические истребители, а Йокс, бравый джедай, сшибает их с небес своими молниями… Картинка прямо загляденье! То-то было б радости детишкам Габричей! Пожалуй, и фрау Шнитке явилась бы полюбоваться…
Он усмехнулся – очень кстати, так как Славо рассказывал анекдот про словенцев или, быть может, македонцев, с которыми не столь давно хорваты пребывали в единой и дружной семье под названием Югославия. Тем временем дорога – вернее, едва заметная козья тропа – привела их к ручью с горной водой, струившейся по плоским, похожим на блины камешкам. Джип резво форсировал водную преграду и очутился на поляне, окруженной соснами и живописными скалами. Среди высоких трав лиловели колокольчики и покачивали белыми головками ромашки, щебетали птицы, и где-то в сосновых кронах слышалось возмущенное цоканье белок. Ручей здесь изгибался, образуя мелкую заводь, ее берега заросли орешником и кустами кизила. В дальнем конце поляны, у невысокой скалы, трава была выкошена, и на земле темнел круг закопченных камней. Рядом с ним Славо затормозил.
– Приехали! Радко и Драго – за хворостом! Ангелка, корзины тащи! Милка, ты столик расставь и посуду! Ну, а я займусь костром. Только перекурю сначала…
Семейство Габричей дружно посыпалось из машины. Мальчишки, близнецы-пятилетки, гикая и подскакивая, ринулись к соснам за сухими шишками и ветками, Ангелка выгрузила из багажника две основательные корзины, Милка, девица семи лет, с важным видом расставила столик, притащила стулья с брезентовыми сиденьями и взялась за посуду. Глеб и Славо не спеша закурили, с удовольствием наблюдая за этой суетой. Тем временем в заводь был опущен огромный арбуз – чтобы охладился, у камней появились кастрюля с замаринованной свининой, шампуры и котелок для чая, на столе возникли кружки и тарелки, хлебный каравай, лук, помидоры, миска с тушеными баклажанами, две бутылки с пепси и вино – красное сухое для Глеба и Ангелки. Славо докурил, покосился на кучу хвороста, принесенного мальчишками, и молвил:
– Хватит. Сейчас разожгу.
– Мне бы тоже к делу пристроиться, – сказад Глеб.
– За водой сходи, раз вызвался. – Славо сунул ему пластиковую канистру. – Здесь не надо брать, здесь трава, кусты, тина на камнях. Выше по течению водопад, там вода что хрусталь. Заповедное место… Говорят, кто пьет ту водицу, век разменяет.
Кивнув, Глеб зашагал вдоль ручейка. День выдался ясный, небеса сияли чистой бирюзой, в кронах деревьев пели и пересвистывались птицы. Ручей журчал и тоже пел песенки о теплом лете и еще о том, что жизнь прекрасна и не надо портить ее горькой тяжестью воспоминаний. Позади, за спиной, рассмеялась Милка, будто колокольчик прозвенел.
