— Ни в суку, — повторил он просительно.
Бенджамиль машинально поднял руку к глазам, но разноцветный кубик экрана не появился над запястьем. С ночи злосчастной пятницы часов на руке не было. Под свод длинной арки сквозного проезда вошли ещё двое мальчишек. Один низенький, в жёлтом френче, расшитом бисерными узорами, второй повыше, в долгополом сюртуке. Они обошли белобрысого слева и справа, охватывая Бенджамиля подковой.
— Одиннадцать часов или около того. Я точно не знаю, — сказал Бен.
Он оглянулся, соображая, есть ли у Мучи часы, но батона за его спиной уже не было. Оборванец испарился, словно мираж или приведение. В какой момент он успел уйти так бесшумно и незаметно? И главное, почему? Может, его планы неожиданно изменились?
— Хорошая причёска! — похвалил белобрысый и смачно плюнул себе под ноги.
Отступив на шаг, Мэй провёл ладонью по обесцвеченным волосам. В подворотне появились ещё трое ребят. Двое парней и девчонка в платье наподобие того, что Бен видел на Джизбелле из квартиры Шестерни, только у этого живот был чуть поменьше, а подол чуть подлиннее.
— Из каких ты мест, мастер? — поинтересовался белобрысый. — Я тебя здесь раньше не видел.
— Я не местный. — Бен отступил ещё на шаг. — Был тут у друзей.
— Ковярка, Червяк, — сказал остановившийся слева вышитый френч, — плека да свой манфер? Да?
Слова были произнесены на чёрном трэче с лёгким местечковым акцентом. «А если у него и вправду здесь друзья? Может получиться неудобно», — бездумно перевёл Бенджамиль.
— Худля суй? Гон, в фарсунку! Халид начу cap, а Поршень ва ступу ломы в медь, на хата клатцы! — ответил белобрысый Червяк.
«Чего ссышь? Сразу видно, что врёт! Халид нам за чужого ничего не скажет, а Поршень вчера ногу сломал, он вообще дома лежит!» — понял Бенджамиль, и у него нехорошо засосало под ложечкой.
— Поршень поршень ломы (Поршень сломал поршень), — хихикнул низенький в жёлтом.
— Натопы хафай, отпуда мне (Хорошие ботинки, чур, мои), — без всякого выражения проговорил парень в сюртуке, глядя на Беновы ноги.
— Натопы нами! Не студна вам ковяр! Да сектар мади манфер! (Эти ботинки мои! Возьмёте их — будут неприятности! У меня есть друзья в вашем секторе!) — отчаянно заявил Бенджамиль, стараясь, чтобы голос звучал как можно решительней.
Обалдевшие подростки застыли на месте. Потом тот, которого звали Червяком, крикнул:
— Это крыса! Легавая крыса! Туба ду, манфы! Бей его, суку!
Он быстро выдернул обе руки из рукавов. Два тонких лезвия скользнули вперёд, словно змеиные жала. Длиннополый сюртук апатично потянул из-за пазухи обрезок металлической трубы, забренчав, развернулась тяжёлая цепь от инерпеда, девчонка с торчащим вперёд животом страшно оскалила малиновые зубы. И тогда Бен побежал.
Аль-найковские связки позволили ему совершить невероятный, противоречащий всем законам физики прыжок. Коротышка в вышитом френче столкнулся с парнем в белой каскетке. Длиннополый сюртук, взмахнув трубой, кинулся справа, поскользнулся и кубарем полетел по асфальту.
Никогда ещё Бенджамиль не бегал так быстро, как нынешним утром. В одну секунду он пролетел неширокий двор, стремясь к арке проезда на той стороне замкнутого колодца. Но маленькие твари уже сообразили, куда торопится их жертва. Двое мальчишек с трубами метнулись ему наперерез, перекрывая единственный путь к спасению. Бенджамиль понял, что не успевает, и кинулся к двери ближайшего подъезда. «Если закрыто — я пропал», — вертелась в голове жуткая мысль, и спина покрывалась холодной испариной. Взвизгнув несмазанными петлями, старая железная дверь распахнулась, Бен нырнул в подъезд и, не останавливаясь ни на секунду, побежал вверх по лестнице. Каким-то уголком, самым краем сознания он понимал, что стучаться в квартиры скорее всего бесполезно, но, может быть, наверху есть лаз на чердак. Оттуда на крышу. А что дальше? Что дальше, он пока не думал.
Лестничную клетку шестого этажа перегораживала решётка из толстой арматуры. Положительно Бенджамилю сегодня везло — дверца в решётке была чуть приоткрыта. Снизу уже топали азартные преследователи. Надеясь неизвестно на что, Бенджамиль прикрыл за собой дверку, и… О чудо! Замок с тихим жужжанием закрылся. Не дожидаясь погони, Бен пробежал четыре лестничных марша и оказался на последнем этаже. Люка на чердак не было…
Двумя этажами ниже задёргали и затрясли решётку. Бенджамиль отступил в глубь лестничной площадки и прислонился спиной к простенку между дверьми. Снизу орали то на трэче, то на цивильном. «Пропал!» — подумал Бен. Ему захотелось плакать.
Углы лестничной площадки тонули в полумраке, окошки с выбитыми стёклами были вкривь и вкось забиты пластиковыми щитами. А если попытаться оторвать щит?
Молодые трэчеры на шестом этаже перестали орать и колотить по решётке трубами. Бенджамиль прислушался.
— Может, он туда и не поднимался? Закрыто же, — сказал девчачий голос.
— А куда делся, хабаля?! (Это, похоже, Червяк.)
— Давай по дверям провальнемся?
— Дурак! Это дом Халида. Будешь здесь хозяйничать, он тебе яйца отрежет. Да и мне тоже.
— Буцца во всем виноват! — заявил бойкий ехидный голос.
— С какого хера? — подозрительно спросил Буцца.
— С такого, что если бы ты не асфальт брюхом тёр, а трубой легавого достал, мы бы его ещё там умудохали! — подтвердил Червяк. — Чего ты завалился?
— Насрал там кто-то на углу… целую кучу, — равнодушно отозвался Буцца, — а я втюхался…
Вся компания залилась весёлым гоготом. Когда взрыв безудержного веселья немного утих, ехидный голосок вдруг проблеял:
— Смотрите, обмылки! А здесь на стенке код нацарапан!
«Вот и всё», — подумал Бен.
Он слышал, как грохнула решётка…
Дальнейшее происходило будто в диковинном сне. Дверь в квартиру номер двести семнадцать тихонько приоткрылась, цепкие пальцы ухватили Бена за воротник френча и втащили в темноту коридора. Бенджамиль слабо дёрнулся, но кто-то невидимый настойчиво притиснул его спиной к стенке, зажав готовый кричать рот горячей сухой ладошкой. Темнота перед глазами молодого человека дважды перевернулась вверх тормашками, ноги подкосились, и Бенджамиль Френсис Мэй потерял сознание.
Жиденький, подкрашенный розовым свет с натугой сочился через плотные лиловые занавески. Бенджамиль лежал на кровати в своей маленькой спальне и сквозь полуприкрытые ресницы смотрел на потолочный светильник. Светильник, купленный ещё в позапрошлом году, представлял из себя цилиндрическую лампу с кожухом, окружённую восемью фонариками на восьми изогнутых ножках. С виду — простенько, но с три-М-эффектом: когда кожух раздвигается, вокруг лампы начинают роиться насекомые. Если сидеть тихо, то можно даже услышать мерное постукивание крыльев о прозрачный корпус. Правда, через полгода после покупки в светильнике что-то сломалось, и теперь толстые мохнатые бабочки стучались о стекло совершенно бесшумно.
