Дина Полоскова - Ишма. Всадница Смерти. Хроники Эпохи Взлета [СИ]

Не прокатило. Ну и пусть с ней.

Ралов должен раньше до нее добраться. Или до того, что от нее осталось. В любом случае, он все-таки гений, что отправил Ралова вперед. Сообщить ему координаты, когда тот уже на полпути – нет ничего легче. А самому изображать бурную деятельность в рамках спасательной эскадры…

– Кто будет следующий…

– Не все ли равно, – Ишма пожала плечами.

– По-моему, понятно, кто, – Май Полонски попробовал улыбнуться. Улыбка вышла немного виноватой.

Ишма смотрела на профессора, верила и не верила. Сколько дней прошло с их полета на "Гордости Фикса"? Ну ладно, может и недель. Но разве может крепкий, импозантный, между прочим, еще очень даже привлекательный для противоположного пола мужчина превратиться в настоящего старика, развалину, пускающую слюни?

Видимо, те же мысли посетили и Назара, потому что он как-то торопливо сказал:

– Это еще почему, док? Никто не знает, что придет на ум сумасшедшей стерве Цхинг Фун.

Ишма досадливо поморщилась. Она то и дело забывала о том, что Рикона – родная сестра Риммы. Даже удивительное внешнее сходство не мешало ей время от времени забывать.

Может, потому, что Римма… Даже в своей строгости, даже когда сутками не поднимала глаз от микроскопа, она была… Живая, что ли? Даже когда изо всех сил старалась сдерживать смех – Ишма знала, что ученая любила посмеяться – и отчитывала Ишму за какую-то провинность. Точно. В тот день они устроили настоящие гонки на самодвижущихся платформах, летали на них по всему кораблю. Дело в том, что на одной аграрной луне они загрузили в "Персефону" несколько ящиков самых настоящих, ароматных и сладких яблок. Что после опротивевшего всем прессованного белка и каши, то есть размоченной в воде муки коричневатого цвета – Римма утверждала, что там все необходимые витамины и минералы – показалось просто манной небесной. И вот, теперь, на самодвижущихся платформах они гоняли друг за другом, отбирали "трофеи". Ишма спасалась, кажется, от капитана, и решила спрятаться в лаборатории. Судя по тому, что Ри была единственной, кто отказался принимать участие в игре – у нее никак не получался опыт – это была не самая лучшая идея. Она не успела захлопнуть за собой дверь, и вот они со стером Эддаром закружились между скопищ каких-то пробирок, кристаллов, колб, приборов. Ишма до сих пор помнила, как предательски задрожал микроскоп, и что высказала им в сердцах Римма. Если бы Ишме сказали, что стер Эддар умеет вот так глупо хихикать в кулак, краснея при этом как мальчишка, переминаясь с ноги на ногу и одновременно заверяя своего старшего научного сотрудника, что больше никогда, ни разу, ни в жизни, вообще ни за какие коврижки, тьфу, яблоки и так далее… Она бы рассмеялась в лицо этому человеку! Но даже в гневе, в строгости, Римма была живой, настоящей.

А вот когда Ишма смотрела на Рикону, ей иногда казалось, что она имеет дело с роботом. Нет, у Риконы не было механических ноток в голосе, временами она двигалась дергано, хаотично, ее тон бывал как спокойным, так и взволнованным, умиротворенным и раздражительным. Да ее голос мог быть даже усталым и добрым! Но, черт возьми, как Ишма ни старалась, она не видела в этом ничего человеческого! Хоть сама Ишма и была в некотором роде социопатом, хоть ей были по большому счету непонятны и неинтересны игры, в которые играли люди, но все же рядом с Риконой она вынуждена была признать, что тоже была живой. Как ни пыталась подавить в себе эту жизнь, скрыть от окружающих.

Рикона же одновременно была здесь и не здесь. Как будто наблюдала за миром, лежащим под стеклянным колпаком, и просто по какой-то нелепой ошибке сама находилась под ним же. Как будто одновременно присутствовала и отсутствовала здесь. Как будто ее не было и в то же время она была. Ишма сама видела, когда ее проводили мимо, в приоткрытую дверь одного из отсеков, как ласково Рикона разговаривала с ребенком, сжимавшим неловкими пальчиками желтую резиновую уточку. Рикона терпеливо объясняла ему, что больно не будет, что это как комарик укусит. Как, он, такой большой мальчик, и не знает, как кусает комарик? Ну, так тетя Ри сейчас покажет… На полном серьезе Рикона объясняла малышу, что для того опыта, который она собирается ставить, ей совершенно не нужно, чтобы ему было больно. Поэтому процедура будет даже приятной… Ишма поняла тогда, что если бы в контексте опыта Риконе нужно было, чтобы ребенок страдал, она бы без зазрения совести могла бы сдирать с него кожу.

Или вот вчера. Ишма задержалась "на процедурах". В камеру, которая один в один напоминала больничную белоснежную палату на среднестатистической планете, ее вели поздно вечером, после "отбоя", то есть сигнала к ночному сну. Каково же было удивление Ишмы, когда она увидела, как тот самый мужчина, которого она видела во время захвата "Гордости Фикса", он, кажется, управлял тем чертовым астероидом, несет на руках Рикону, прижимая ее к груди, как самое большое сокровище в своей жизни. При этом он хрипло шептал:

– Ну как так можно, Ри, милая, меня не было всего три дня, и ты все это время просидела в лаборатории. Посмотри, на кого похожа теперь моя девочка – вся исхудала, смотреть страшно. Я не спрашиваю, ела ли ты, но ты хотя бы пила?

– Инъекции, – шепчет в ответ Рикона, обнимая мужчину за шею, и беспомощно добавляет. – Ах, Тагир, как же я устала…

– Смотри, привяжу, – шутливо хмурит брови этот самый Тагир, – Будешь знать… Будешь валяться в кровати и есть, пока на человека опять не станешь похожа!

– Улетишь на неделю, – улыбается ему Рикона, – А кто отвязывать будет? Тагир, понимаешь, я должна была, там не получается никак…

Видимо, Ишма не смогла справиться с удивлением, так и застыла посреди коридора с открытым ртом. Наги, сопровождавшие ее, по инерции проскользили немного вперед.

– Что надо? – хмуро, даже грубо рявкнул на нее Тагир, крепче прижимая к себе Рикону, как будто боялся, что любимая сейчас увлечется очередной "зверушкой" и опять забудет как следует пообедать.

– Что там? – тут же подала голос Рикона, повернулась, увидела Ишму. – А, это ты.

Сказала таким будничным тоном, как будто они встретились если не в супермаркете за покупками, то хотя бы в условиях стандартной больницы.

– Ты что-то хотела? – спросила Рикона очень знакомым Ишме голосом, со знакомыми же участливыми нотками.

Девушка изо всех сил затрясла головой, отгоняя deja vu.

– Что с тобой? – Рикона как будто даже взволновалась, выбралась из смуглых крепких рук, заглянула Ишме в глаза, проверила пульс.

– Все в порядке, – усмехнулась Ишма, – Просто я это уже видела. Эту же картинку. Только с блондином в главной роли.