— Просто чую я, чего-то он недоговаривает. По мне так, провокация какая-то. Влепить бы им полным бортовым залпом и забыть…
Адмирал обернулся, немного деревянно — всем корпусом. В этот раз его удивление было неподдельным.
— Да шучу я, — смягчил кавторанг, хотя в его тоне не проглядывалось и толики легкомыслия. Наоборот он подобрался, становясь серьёзным и каким-то напружиненным:
— Может нам настроиться на волну Главного морского штаба и…
— Что и?..
— Товарищ вице-адмирал, — надавил официально, весь подобравшись начштаба, — я думаю, надо доложить в Москву.
— Ио чём мы расскажем? О том, что давеча приняли к факту? И как они со своих кремлёвских колоколен воспримут подобное заявление? Сочтут нас тронувшимися умом? Или подумают, что мы уже в плену и несём, уж не говорю совершенно нелепую чушь, но дезинформацию? Не менее нелепую. Или хуже, учинив радиоигру и проверку, и впрямь прикажут утопить их… и такое может статься.
Что в таком случае? Не выполнить приказ? Ссылаясь на непонимание Москвой реальной обстановки? Запишут в предатели.
Нет. С командованием пока связываться не будет. Хотя бы потому, что мы сразу выдадим себя противнику, своё местоположение… мигом запеленгуют.
Не хочу я себя загонять к решениям, о которых потом пожалею. Вы вообще понимаете важность доставки данного корабля со всей его боевой начинкой в базу? Вы об этом не задумывались?
— Эта штука, Пэ-Ка-эР, — кавторанг намерено по слогам произнёс классифицирующую аббревиатуру, — если поверить всему, умеет ещё кое-что. В физику перехода во времени за злободневными проблемами нас так и не посвятили… и вряд ли это компетенция командира крейсера, кстати, лично выехавшего на встречу.
Не боитесь, что они в любой момент — фьють, только и видели?..
Левченко не ответил, его взгляд лишь затуманился ещё одним беспокойством — о таком он и не помышлял, теперь ставя в уме ещё одну вероломную галочку.
'Согласен, командир, покинувший борт вверенного корабля в походе, это не по уставу, недопустимо ни при каких обстоятельствах…
Полагаю, пока не вскрылись эти самые обстоятельства. Тут бы всё и оправдано — оказавшись в ситуации буквальных военных действий, кому как не командиру, несущему прямую ответственность за свой корабль, принять непосредственное участие в боевом планировании.
С одной стороны.
А с другой… у подобной экспедиции должен быть отдельный руководитель.
Хм, и вернувшемуся капитану 1-го ранга сейчас видимо тоже задают встречные вопросы'.
Обрекаясь на войну
— И как?..
Совещание штаба в кают-компании, устроенное Скопиным по возвращению, усматривало текущие оперативные задачи — распоряжения на ночную вахту и прочие ЦУ. На большее у него попросту не осталось нервных сил. Утром он собирался засесть основательно, сейчас же предварительно раздал офицерам лишь общие кроки — к чему следует готовиться. Исчерпывающейся краткостью, как и своим донельзя вымотанным видом предваряя всякие наводящие уточнения со стороны подчинённых.
Вопрос особиста практически был единственно принятым. Да и то вынужденно, оглядываясь на конфиденциальность высоких полномочий. Собственно полковника КГБ, наделённого в данной экспедиции ещё и административными функциями, больше интересовали общие впечатления от поездки: как приняли, адекватность, прогнозы на контакты с правительственными инстанциями на Большой земле.
— Какая была реакция на книгу?
— Никакая. Я не стал им говорить об этом. Вообще.
— Даже так? Почему?
— А вы представьте, каково им было от свалившейся на голову фантастики⁈ Тут и одного «корабля из будущего» выше крыши! И что я — возьми ещё и усложни⁈ Дразнить доверчивость: здрасти, вы живёте по сюжету какой-то там книги⁉
Хорошо хоть ошарашенные от первой сенсации, куда подальше не послали. Не стал я забивать головы ответственным командирам, когда у них этой ответственности и без того по самое не хочу! Я вообще им таку-ую похреноту закинул, уж не знаю справедливо ли нет… короче, сказал, что эскадра домой не дошла, и всем им… «не добраться им до порта» [106]. — Жёстко.
— На войне первым избавляются от сочувствия. И не всегда только к врагу.
Особист приостановился, выжидая…
Пришлось пояснить, упростив мотив:
— Не хочу, чтобы они расслаблялись прежде времени, — прикусив губу, — чтоб никто не расслаблялся.
На мгновенье возвращаясь (мысленно) на линкор, вспоминая реакцию Левченко, обронившего: «Мы знали, что идём на смерть».
Осмысливая…
Слово «смерть» в устах адмирала прозвучало отрешённо и буднично. Однако не надо было обладать какими-то особыми познаниями в физиогномике, чтобы не увидеть перекошенную мимику в непрозвучавшем: «Где?.. Когда?.. Как?..».
Оно, кстати, так тогда и не прозвучало. Напрямую. Наверное, слышать, слушать о своей гибели и разгроме вверенных ему кораблей мучительно не хотелось. Сторонясь, словно от табу.
Это избавило Скопина от надобности импровизировать. На месте. Впоследствии, конечно, придётся что-то рассказать, выдумать «неслучившиеся истории». Возможно, сославшись на и поныне засекреченные подробности — будто что-то там нехорошее произошло у англичан, будто и советская историография замолчала какие-то неприглядные факты… общим сюжетом: эскадре довелось заявить о себе, погремев залпами, наведя шороху, утопив что-то и кого-то. В итоге же повторив злополучную судьбу соединения адмирала Лютьенса [107].
— Но так-то, по-человечески, вижу, стакнулись, — вернул к разговору полковник, шумно втянув носом, намекая на исходящий от кэпа алкогольный запах.
— И ни в одном глазу, — уловил экивок Геннадьич, — им там от всех событий как в бездонную бочку лилось, мне же в гостях от коньячных угощений никакого удовольствия, постоянно контролируя, чтобы не окосеть лишкой.
— Так может того, — Вова щёлкнул пальцем по горлу, — я бы не прочь. Тоже весь перекипел на нервах.
— Всё бы вам до командирских запасов, — проворчал каперанг.
Впрочем, не отказывая. Уже у себя в каюте «плеснув по чуть-чуть», махнув не чокаясь, ощутив, наконец, как его по-настоящему начало отпускать напряжение:
— Завтра с утра отправим на корабли Левченко УКВ-станции и специалистов-радейщиков…
— Я слышал.
— Предварительно с ними надо будет провести плотную беседу по историческим фактам… и новым фактам.
— Я понял.
— Они там на полтора часа, час, а то и меньше — достаточно чтобы обучить краснофлотцев «премудростям» работы с Р-860, настройкам и элементарному ремонту. Плюс шифры и кодировка для дальней связи, если предстоит разделиться. Потом вернутся, — Скопин испытывающе взглянул на особиста, — однако на долгосрочную в штабе Левченко от нас необходим офицер по координации. Абы кого я послать не могу…
— У меня есть надёжный человек. Старший лейтенант из группы радиотелеграфистов, — полковник, по сути, «отдавал» своего внедрённого сотрудника, получив благодарный кивок.
— Ещё не всё. Левченко тоже пожелал отправить к нам на корабль своего офицера. И подозреваю, что это будет ваш коллега из особого отдела. Короче — 1:1. И тут ваша компетенция. Что не так? — вскинул брови Скопин, увидев скривившееся лицо собеседника.
— Почему моя? — угрюмо возразил полковник, — нам что важно? Чтобы он не наткнулся раньше времени на нестыковки в хронологии разных реальностей. В той же корабельной библиотеке или случайным образом от бесед с кем-то из экипажа. То есть, за гостем нужен постоянный пригляд. Нужен тотальный инструктаж экипажа. Всю эту возню-опеку лучше поручить замполиту, я считаю.
— И всё же от вас будет необходим профессиональный контроль.
— Само собой.
— Значит, решили, — будто сняв с повестки ещё один дилеммный пункт, кэп налил «вторую» уже щедро, до краёв. После которой и «поплыл»:
— Поглядел я на них, там, на линкоре. Сама атмосфера, ощущение… Такое ощущение, что нам теперь не тысячи миль до северного порта плыть, а точно целую эпоху пережить. Будто узнать, или познать, что есть бессмертие.
