Когда прибежал Жив, Демир велел ему притащить ящик с инструментами, который лежал в багажнике машины. Воткнул две рогатины возле костра и подвесил флягу над огнем, закрепив ее цепочкой от ножен кинжала на перекладине.
Если бы они были на Крыме, он нашел бы дикий кактус мамми — нужен совсем молодой. Срезал бы побеги и, поочередно втыкая в них насосный шланг с ниппельной иглой на конце, прокапал бы Ферзю в вену сок. Но в Московии не растет мамми. Поэтому Крум предложил сготовить соляной раствор.
Опять прибежал Жив, бухнул ящик на землю и откинул крышку.
Демир достал насос, обрезал шланг, покопавшись в инструментах, нашел ниппельную иглу и полез в свой ранец за точильным камнем.
— Холмовейник у дороги помнишь? — не глядя на Жива, сказал он.
— Угу.
— Ползуна поймай, сдери пленку со шкуры и сразу возвращайся.
Верзила развернулся и скрылся за деревьями.
Круму стало немного легче. Наблюдая за Демиром, он слабо улыбнулся. Старик все делает правильно. Собирается выпарить воду, растянув пленку над горлышком фляги, собрать ее в котелок, добавить соли и, воткнув иглу в вену Ферзя, перелить раствор в кровь. Сердце у вора хоть и старое, но должно выдержать, если кровяное давление в жилах вовремя повысить. После соль из организма с мочой выйдет, и человек восстановится на первое время.
Демир заточил иглу, прокалил ее на костре и приладил к шлангу. Достал из ранца мешочек с солью размером с молодую сливу. Соль у следопытов всегда была с собой. К тому, кто может вкусно накормить, в племени относились с почетом и уважением. И плох тот мутант, который поедает сырое мясо или вкушает побеги мамми ради удовольствия, ведь у него родятся слабые больные дети, и сам он быстро отощает, потеряв быстроту и ловкость, а это прямой путь к изгнанию в пустыню, потому что племени нужны только сильные воины.
Вскоре прибежал Жив, протянул старику еще липкую от слизи пленку, содранную с ползуна. Просушив ее над огнем, Демир показал Верзиле, как надо растянуть пленку, чтобы выпаренная влага стекала в котелок, и стал ждать, пока наберется достаточное количество.
Когда все было готово, старик подсел к раненому и принялся щепотками подбрасывать соль в котелок, при этом он смачивал палец, давая Круму попробовать отвар.
— Хватит, — наконец произнес следопыт.
Демир перелил содержимое котелка в опустевшую флягу, закрутил пробку и ушел в «тевтонец». Жив, приспустив штаны, стал мочиться на костер.
Крум закрыл глаза, мысленно прося духов пустыни о скором выздоровлении. Он не желал быть обузой для отряда.
* * *
Вик ерзал на железной лавке, косясь на смотровую щель в темном углу бункера. Тень от сендера на дороге сильно выросла — время, стало быть, далеко за полдень, а ему еще к Пеплу надо успеть и с Кристин как-то встретиться. За столом напротив сидел Фома и говорил без умолку. Коробку от Георга он так и не открыл, будто забыл про нее. Рассказывал одну за другой истории про какого-то Тима Белоруса, с которым довелось служить в омеговском батальоне. Как они воевали против симбиотов под Минском, как Белорус после ожесточенного боя на болотах пропал без вести. Наверно, погиб. Потом Фома решил уйти из солдат-наемников, перебрался в Московию, где нашел службу по душе и призванию. Став диверсантом в отряде Южного братства, он жег нефтяные вышки конкурентов топливных кланов, показал себя хорошим бойцом, за что получил назначение в командиры укрепрайона в Капотне. Весьма высокий пост, Вик это понимал, но никак не мог взять в толк: каким образом Фома в командиры выбился? Может, он боец справный, но болтает столько, что уши вянут. Этого нефтяные короли не потерпят, а тут…
— В общем, такие дела, — как бы подытожил Фома. Вик машинально кивнул. — Как думаешь, такой, как я, может на дочке старшины клана жениться? Достоин, а?
Вик опять кивнул и покосился на смотровую щель.
— Эх, жаль старина Белорус на болотах сгинул, ща бы он присоветовал, у него с женщинами на раз-два и готово, — сокрушенно сказал Фома. — А я вот…
Он замялся, взглядом уперся в пол. И неожиданно воскликнул:
— Слушай! — Вик вздрогнул. — Пирог у меня заготовлен. Ты-то его и отвезешь. Вручишь ей, на словах передашь, мол, от Фомы. Все, боле ничего не требуется, дальше сам разберусь. Я Ильяса тебе сопровождающим назначу, велю, чтоб провел куды нужно. Что скажешь?
— А? — Вик растерянно захлопал глазами, припомнив, как однажды стащил у Оглобли «невестин пирог», как жизнь повернулась после тех событий, и медленно сказал: — Да, передам. А кому?
Он встал, решив, что пора с Фомой расставаться — повод был неплохой. До наступления темноты нужно по-любому в лагерь бурильщиков вернуться.
— Я спешу, — добавил он.
— Ты сядь, — велел нефтяник, но тут же произнес мягче, покрутив кистью с растопыренными пальцами возле виска. — Сие дело такое, интимное. Понятно излагаю?
— Да.
— Она красавица, — зашептал Фома, косясь по сторонам на смотровые щели. — Понимаешь? Сельге Инесу я чем-то приглянулся, он меня приблизил, сказал: женись. Но Кристин не хочет. Своенравная девка. Вот…
Он замолчал. Вик таращился на него, как манис на мамми во время цветения плодов.
— Ну… — протянул Фома, истолковав взгляд по-своему. — Я человек с запада, неволить девку не стану. Не привык, понимаешь… должно по согласию все пройти. Обоюдному. О!
Он поднял указательный палец.
— Точно, — прохрипел Вик, кашлянул в кулак. — По согласию.
Фома молчал.
— Чего Ильясу-то пирог не поручишь? — спросил Вик.
— А! — Фома махнул рукой. — Этот двух слов связать не сможет. Понимаешь?
— Понимаю.
— Хоть ты человек и сторонний, но Георг всякому, — он похлопал по коробке на столе, — такое не доверит. По глазам вижу: парень смышленый. Деликатно сумеешь, а эти…
Он снова махнул рукой.
— Мне еще к Пеплу надо, — сказал Вик.
— Зачем? — насторожился Фома.
— Георг велел инструменты забрать.
Нефтяник подумал и решил:
— Тогда так сделаем, Ильяс их заберет, пока ты с Кристин объясняться будешь, потом на заставу вернешься, все обскажешь, ну, как она… ответила что. Лады?
Настал черед задуматься Вику.
— Георг инструмент наказал проверить. Я ж…
— Будь спок, — Фома выставил ладонь. — Сам посмотрю. Ежели Пепел железку неисправную подсунет, с него станется.
Нефтяник сжал кулак и громыхнул по столу.
— Понимаешь?
Вик кивнул.
* * *
Когда сендер сбавил скорость, подкатив к первому ангару производственного сектора, Ильяс подхватил авоську, которую киборг велел отдать Пеплу, и выпрыгнул. Как только он исчез за воротами, внутри раздались приглушенные голоса, охранник прикрикнул на кого-то, в ответ огрызнулись еще громче, и все стихло. Спустя пару мгновений Ильяс вышел из ангара и сел в сендер.
