Брат Перлмара на мгновение вжал голову в плечи. Потом злобно сверкнул глазами.
– Еще раз говорю: не твое это дело, – чем тише он говорил, тем страшнее становилось Духову.
С каждой секундой Андрей все отчетливей понимал, что напрасно ввязался в ссору. Но и отступить не мог. Не позволяла жалость к Шэрон и чувство вины перед девочкой. Он не спас ее родителей. Пытался, но не спас – так надо хотя бы помочь ей самой.
– Не суйся, – угрожающим тоном продолжал Шкурник. – Думаешь, мы такие-сякие, раз продали племянницу?! А знаешь, каково впятером в келье?! В этой тесной, вонючей и грязной комнатенке, когда друг на дружке спать приходится! Не знаешь! А раз не знаешь – не разевай рот!
– Он же искалечит ее, – прошептал Андрей. – Вы видели попрошаек? Видели, что Столяр с ними делает? И Шэрон будет такой! У нее перед этим Сновременьем операция! Через несколько часов!
Оба молчали, глядя на Духова так, словно тот застукал их за чем-то грязным.
– Ей всего десять лет, – продолжал Андрей. – Она только что потеряла мать и отца, а теперь вы отправляете ее…
– На смерть, хочешь сказать?! – злобно перебил Шкурник. – Ничего подобного! Ей там будет лучше, чем у нас!..
– Лучше?! – закричал Андрей, чувствуя, как накатывает волна ярости. – Ее превратят в чудовище! В калеку!
– Не ори! – дядя Шэрон схватил его за грудки. – Да, мы знаем, что с ней будет! Но уже поздно: Столяр заплатил нам! И обратного хода нету!
– Вот оно, значит, как… – Духов с ненавистью глядел в узко посаженные глаза. – Он вам заплатил. А вы и рады – променять человека на облигации! На три дощечки, да?! – последнее он выкрикнул.
– Заткни пасть! – рявкнул Шкурник и встряхнул Андрея. – Еще раз повысишь голос – я тебе зубы выбью, понял?! А теперь отваливай! И больше нам на глаза не попадайся!
От резкого толчка Духов чуть не упал. А дядя Шэрон и его жена прошли мимо.
«Нет! – Андрей повернулся к ним. – Не сдамся!»
Он догнал их, забежал вперед и преградил путь. Брат Перлмара затрясся от ярости.
– Ты доиграешься, парень! – прорычал он, сжимая кулаки.
– Постойте, пожалуйста! – Духов сделал шаг назад, выставил руки. Тут его осенило. Обозвав себя кретином за то, что не додумался до этого раньше, он произнес: – Послушайте! Если не хотите, чтобы Шэрон жила у вас, отдайте ее мне. Я один в келье.
Дядя девочки раскрыл рот. Потом закрыл и, помрачнев, качнул головой.
– Но почему?! – крикнул Андрей.
– Бесполезно, – ответил Шкурник. – Мы уже заключили договор со Столяром, и нарушать его нельзя. Так что оставь нас в покое и забудь о Шэрон. Ее место теперь здесь.
– Вам нужны деньги, да? – тихо, убитым голосом спросил Андрей. – У меня есть облигация. Она ваша, только позвольте мне забрать Шэрон.
– Ты что, дурак?! – брат Перлмара вновь кричал, бешено сверкая глазами. – Совсем ничего не понимаешь?! Шэрон теперь собственность Столяра! Фрона! И исправить уже ничего не получится!
– Это вы виноваты! – с ненавистью произнес Духов, указывая на него пальцем. – Из-за вас Шэрон станет уродкой и попрошайкой! Как вы будете с этим жить?! Как будете смотреть на нее, когда в следующий раз придете на торгашеский виток?!
– Ах, ты, тварь!
Это не выдержала жена Шкурника. Зашипев, она бросилась вперед и схватила Андрея за волосы. Наклонила и стала бить коленями. По бокам, по ногам, по заду.
– Стыдить нас собрался, да?! – визжала она, мотая Духова из стороны в сторону, будто куклу. От неожиданности тот опешил и не сопротивлялся. – Поговори еще! Уж я-то тебе волосы выдеру!
Тетка в очередной раз потянула Андрея на себя, и тот споткнулся. Упал на колени, а жена Шкурника навалилась сверху и принялась колотить кулаками. Один удар пришелся в висок. Духов клацнул зубами, прикусил язык. В голове зашумело, перед глазами все поплыло.
Еще удар – в нос. Потом в подбородок.
– Хватит! – рявкнул дядя Шэрон. Он наклонился и не без труда оттащил жену.
Сразу стало легче дышать – весила тетка немало.
– То-то! – продолжала каркать она, громко втягивая воздух.
– Пойдем уже! – зарычал Шкурник, подталкивая ее вперед. Потом наклонился к Андрею, скользнул к нему в карман и вытянул облигацию. – Это мы заберем, – сказал он. – Будет ком-пен-са-цией. А ты нам на глаза больше не попадайся! Усек?!
Дядя Шэрон с женой ушли. Духов полежал еще немного и поднялся на четвереньки, чувствуя со всех сторон десятки любопытных взглядов. Боль проходила, но Андрею все равно было очень плохо. Он ощущал себя грязным, будто искупался в помоях.
«В общем-то, так и было», – подумал он, выпрямляясь и оглядываясь.
Торговцы и покупатели по-прежнему пялились на него. В стороне стояла Шэрон. Она вздрагивала, видимо, борясь со слезами. А вот Румуса нигде не было. Наверняка испарился, не желая находиться в компании чокнутого…
«Плевать», – сказал себе Андрей и двинулся вдоль прилавков.
* * *
Он прятался в закутке возле входа в кельи милосердия и ждал Гудка. Оставалось часа три – и Андрей не знал, что будет потом. Духов был уверен лишь в одном: он не вернется в свое жилище без Шэрон.
Андрей понятия не имел, как вызволять девочку. Он понимал, что договориться со Столяром не получится – тот и его может упрятать в кельи милосердия и превратить в жуткую живую куклу. Одолеть Фрона силой тоже не выйдет. Оставалось одно – хитрость. Шэрон нужно украсть.
Затея казалась совершенно бессмысленной, но Духов не собирался отступать. Он чувствовал… что-то. Внутренний голос подсказывал, что надо сидеть и ждать. Что он, Андрей, поймет, когда придет пора действовать.
«Я неспроста попал на торгашеский виток именно сегодня, – твердил он себе. – Это все Кагановский и его сюжет. Это он заставил меня встретиться с Шэрон. Теперь надо помочь ей. Может, это откроет путь домой».
Духов больше не считал битву с Пожирателем кульминацией. Скорее всего, это была только подготовка к ней. Ведь сам Андрей, когда чудовище напало на Степную Обитель, не сделал почти ничего. Лишь убил нескольких Присосов. А еще – позволил чудовищу забрать отца и мать Шэрон. Теперь он должен искупить вину. Спасти девочку от операции.
Андрей уже несколько раз представлял, как Шэрон лежит, привязанная к столу, а Фрон, по прозвищу Столяр, готовит ее к мучениям, – и содрогался.
Все-таки Кагановский псих. Придумать… такое.
– Ладно, – прошептал Духов, поглядывая на ряды прилавков. Кое-кто из торговцев уже сворачивался, покупателей тоже стало меньше. – Поиграю в его игры еще немного.
Он повернулся к двери в кельи милосердия. Тяжелая, железная. И наверняка запирается перед Сновременьем. Значит, нужно попасть за нее раньше. Выждать момент и проскочить, чтобы никто не заметил.
