Воздушные патрули — беспилотники и мотодельтапланы, их было всего шесть, потому что немногие могли с ними управляться. На мотодельтаплане экипаж — тоже два человека, пилот и пулеметчик. Получается этакая многоэшелонированная, наземно-воздушная система прикрытия, что-то вроде сети.
На конвоирование установок и усиление привлекались более мощные силы. Скоростные патрули — это тяжелые трехместные «Багги» с двигателем от легковой машины. Пулеметчик, сидящий рядом с водителем, вооружен ПК, стрелок, сидящий за ними — ДШК или ракетной установкой калибра 107 миллиметров. Машины усиления — те самые «Унимоги», вооружены они счетверенными ДШК[41] или ЗУ-23-2 «Зевс», которых в иранской армии было немало. Самое главное — солдаты не прячутся за броней, каждый может наблюдать, обнаруживать противника и поражать его огнем. Если даже кто-то будет убит — это неважно, его смерть послужит делу, убивая, враг обнаружит сам себя.
За спиной взревели моторы, щелкнул секундомер. В тоннеле удушливо запахло выхлопными газами, светофор, установленный впереди, — мигнул зеленым.
— Пошел!
Солдат нажал на газ, и внедорожник пошел вперед, разгоняясь. Саргорд добился того, чтобы открывались все двери разом, чтобы не стоять перед ними, чтобы можно было разогнаться еще в тоннеле.
Двадцать километров в час. Тридцать…
Головная машина вырвалась на воздух, во тьму. Впереди была дорога, тускло подсвеченная цепочкой вделанных в асфальт фонарей подсветки малой мощности.
— Гони! Жми на пятьдесят! Я Имам Али-один, всем машинам — огонь на прикрытие!
Сотни стволов ударили в ночь, полосуя темноту алыми трассами. Это тоже было изобретение Бешехти, он видел, как водят колонны американцы, и извлек из этого выводы. На такой короткой трассе колонну надо вести «в огнях», то есть с постоянным огнем на прикрытие. Неважно — есть противник или нет, важно то, что любой — оператор БПЛА, гранатометчик, снайпер — запаникует, когда откроют огонь и не сможет хладнокровно прицелиться, чтобы поразить цель. Огонь надо открывать первым — или не открывать его вовсе.
Каждая машина имела свой порядок действий и свой сектор огня. Счетверенные ДШК били по горам, они должны были прикрыть колонну от противников на земле — снайперов, расчетов ПТУР, подрывников. ЗУ-23 били в воздух, пытаясь отогнать возможные БПЛА и ударные вертолеты. Все это было похоже на фейерверк по случаю дня Революции.
Со стороны стартового стола с ужасным ревом ударила — это было похоже на желтый лазерный луч — шестиствольная пушка калибра тридцать миллиметров с вращающимся блоком стволов — она была закуплена у Северной Кореи и поставлена на крановое шасси — иное при стрельбе просто не выдержало бы. У пушки этой имелся локатор, она должна была прикрывать колонну как от наземных, так и от воздушных целей — наверное, градом снарядов она могла бы остановить и танк. Сейчас целей не было, и она просто имитировала активность, посылая в небо несколько снарядов в секунду.
Колонна шла «пятьдесят» — так ракеты никогда не возили, хоть технические возможности это позволяли. Подсвеченная прожектором стартовая площадка стремительно приближалась…
По итогам больших учений норматив выдвижения пусковой установки на стартовую площадку удалось разом перекрыть в два раза, и это был не предел. Имитацию нападения при конвоировании пока не проводили в связи с недостатком соответствующих материальных ресурсов, но саргорд намеревался сделать это в самое ближайшее время. Пока же саргорду Бешехти была объявлена благодарность…
Ближняя ретроспектива
11 октября 2010 года
Афганистан, провинция Кандагар
Район населенного пункта Жири
Операция Dragoon Strike
Начиная с самого начала десятого года, оперативная обстановка в Афганистане начала серьезно обостряться. После нанесения беспилотниками ряда весьма чувствительных ударов по логистической структуре и учебным центрам талибов в Пакистане, отношения США и Пакистана значительно ухудшились. Пакистанцы заявили официальный протест на действия США, было несколько случаев обстрела беспилотников пакистанскими вооруженными силами, а один аппарат при таком обстреле был потерян. В Пакистане в этот год было сильное наводнение, тысячи тысяч людей остались без крова. Официально переданная гуманитарная помощь была, как обычно, разворована и распродана на базарах представителями официальных властей, международные организации, пытавшиеся собирать деньги для помощи пострадавшим в разных странах западного мира, констатировали, что количество собранных денег было на порядок меньше, чем, к примеру, когда объявляли сбор средств для пострадавших в результате землетрясения на Гаити. Люди отказывались помогать пакистанцам, не без оснований считая всех их врагами, сторонниками радикальных исламистских группировок, Талибана и Аль-Каиды. В этот самый момент отлично проявила себя Аль-Каида и ее параллельные финансовые структуры — начался сбор средств для пострадавших в исламских странах Востока и Африки через мечети в западных странах, проходил он намного успешнее, поскольку один из шейхов выпустил фетву, согласно которой помощь пострадавшим от наводнения в Пакистане была объявлена файн айн[42] каждого правоверного. Каждый вносил, сколько мог, и если обычный правоверный вносил тысячу долларов, то арабские шейхи вносили миллионы. Часть денег была роздана пострадавшим, при этом удалось обойтись без мощной правительственной бюрократии, поэтому все деньги дошли до пострадавших, и Аль-Каида значительно упрочила свою популярность среди простого народа. Агитаторы, раздавая деньги, одновременно уговаривали мужчин присоединяться к ведущемуся в Афганистане джихаду, а поскольку с работой в Пакистане были проблемы (кризис), люди, потерявшие все свое имущество и надежду на легальный заработок, отправлялись в лагеря подготовки Талибана, поскольку за каждого воина Аллаха семье платили ежемесячное пособие. На значительную часть денег было закуплено оружие, что позволило талибам начать мощное наступление в Афганистане на позиции национальной армии и частей сил стабилизации. Одновременно агитаторы Аль-Каиды проповедовали ненависть к правительству — о том, что гуманитарка разворована и продается на базарах, знал каждый первый, и слова ваххабитов ложились на благодатную почву. Тем самым в стране готовился государственный переворот с приходом к власти исламских радикалов.
Армия и службы безопасности, после нанесения американцами ударов по Пакистану, встали на антиамериканские позиции, чувствуя, что иная позиция угрожает доминированию армии в Пакистане как руководящей и организующей силы. С самого начала существования Пакистана как государства армия играла определяющую роль и в мирной жизни, но сейчас ее позиции пошатнулись, потому что народ Пакистана объединился под лозунгами агрессивного ислама и впервые стал способен серьезно угрожать власти и армии. Армия, не чувствуя себя в силе дать отпор народу в случае вооруженного мятежа, предпочла не бороться с новой тенденцией, а возглавить ее. Али Асиф Зардари, вдовец убитой Аль-Каидой популярной в народе Беназир Бхутто, оказался человеком слабым и предельно корыстным, американцы сделали на него ставку, убрав диктатора Первеза Мушаррафа, а он их почти сразу же предал. В ИСИ, пакистанскую межведомственную разведку, были возвращены все те полковники и бригадиры, которых убрал оттуда Мушарраф за связи с Аль-Каидой, в их числе был бригадир Алим Шариф, лично знакомый с Осамой Бен Ладеном и муллой Мохаммедом Омаром, после этого ИСИ снова стала активно помогать талибам и Аль-Каиде. Американцы же носились с идеей замирения Афганистана, в то время в это верил генерал Петреус, действовавший в Афганистане так, как он действовал в Ираке. Генерал не понимал одного — Ирак не Афганистан, в Ираке была власть, и власть жесткая, а люди привыкли жить в государстве и при порядке — следовательно, большая часть населения страны готова была активно поддержать того, кто предложит мир и порядок. А вот в Афганистане война не прекращалась уже тридцать первый год, и за это время выросло целое поколение людей, которые привыкли жить контрабандой и наркоторговлей, не принимая государство в принципе, при первой удобной возможности сбиваться в банды, грабить на дорогах, убивать. Стало понятно, что рокировка Мушаррафа, своего сукина сына на «демократически избранного» Али Асифа Зардари, была смертельной ошибкой, но исправлять ее было уже поздно.
Вал обстрелов, подрывов, налетов нарастал уже с зимы, начались бандитские вылазки на севере — там не было такого с самого начала войны — а теперь солдаты германского Бундесвера сидели в окопах и блиндажах под минометным обстрелом, не смея высунуться оттуда. Операция Моштарак закончилась пшиком — американцы, понеся потери, заняли назначенные им районы, но боевики оттуда просто ушли и начали беспокоящие обстрелы частей сил стабилизации. Опереться американцам было не на кого, никакая власть, кроме талибов, не пользовалась популярностью, солдаты АНА, в подготовку которых вбухали немереные деньги, разбегались при первых выстрелах, а иногда и переходили на сторону талибов с оружием, полицейские из АНП продавали изъятое оружие и наркотики на базарах, дополняя выручкой от торговли свое жалованье. Президент Карзай открыто играл двойную игру, под прикрытием американских сил занимался наркоторговлей, которую возглавлял его родной брат и генералы сил безопасности. Для задействования в операции Моштарак в оперативный район пришлось стягивать силы со всего Афганистана, в результате чего оголились остальные провинции, и там талибы смогли нарастить свои силы. К лету были сделаны два заявления, пусть неофициально — но все же, заявления эти появились в связи с отставкой командующего силами стабилизации генерала МакКристалла, опытного и порядочного генерала спецвойск, вступившего в открытый конфликт с политической администрацией Обамы. Первое заявление — ни на кого, кроме американцев, в Афганистане положиться нельзя, части из других стран всячески избегают военных действий, самовольно договариваются в своих зонах ответственности по принципу «мы вас не видим — вы нас не видите», торгуют военным имуществом и трофеями, солдаты употребляют наркотики, которых в Афганистане пруд пруди. Это подрывало идею единства НАТО и показывало, что воз этой войны Америке придется тащить в одиночку, а союзников у нее нет — что за союзники, которые разбегаются, как только дело до стрельбы доходит. Второе заявление — талибы контролируют семьдесят процентов территории страны. Это значило, что в стране вовсю идет партизанская война, а американским военнослужащим противостоит все население страны.
