Примерно к концу июля стало понятно, что несмотря на все предпринимаемые меры ситуация на юге Афганистана обострилась до предела. Кандагар, третий по значению город Афганистана после Кабула и Джелалабада, был окружен бандформированиями талибов, каждая логистическая колонна подвергалась жестокому обстрелу, как и передовые оперативные базы. На многих передовых оперативных базах во избежание потерь было прекращено патрулирование местности — это значило, что американские солдаты просто отсиживаются на маленьких, обнесенных заграждениями пятачках земли, а в их зонах ответственности хозяйничают талибы. Сообщение по земле со многими передовыми базами было оборвано, личный состав доставлялся и эвакуировался вертолетами, снабжение грузами осуществлялось теми же вертолетами и тяжелыми транспортниками с помощью управляемых парашютных систем. Некоторые посты обстреливали днем и ночью.
В этих условиях генерал Петреус, новый командующий сил стабилизации, приказал начать операцию Dragoon Strike, направленную на деблокирование Кандагара и зачистку местности вокруг него. Сохранить подготовку операции в тайне не удалось, хаджи ожидали удара. Примерно на пятнадцатый день операции стало ясно, что поставленные задачи выполнить не удается. Наступление на Кандагар захлебнулось.
Что же касается Гатуика, теперь уже капрала морской пехоты США, первоначально его подразделение привлекать к операции Dragoon Strike не планировалось. Оперативная обстановка в провинции Пактика была тяжелой, она была пограничной, и сюда постоянно просачивались банды из Пакистана. Патрулирование продолжалось, но количество сил в патруле пришлось увеличить вдвое, а периодичность патрулирований сократили в четыре раза, чтобы снизить потери. На все оперативные базы, на логистические колонны, на патрули постоянно совершались нападения, логистические колонны теперь не ходили без сопровождения вертолетов вообще. За месяц погибли пятеро, одного из погибших Гатуик знал лично. Капрал Джек Анкоридж, веселый рыжий малый, любивший прикидываться гомиком и разыгрывать друзей, — хотя гомиком он не был, это точно. Произошло все в деревне, полицейские АНП остановили для проверки старика на осле, груженном хворостом, Джек был рядом. Как только старика начали обыскивать — он активировал пояс шахида. Джек погиб случайно — крупный осколок попал в шею, не успели спасти.
Командовал ими капитан Уве Болдридж, очень опытный офицер, ничему не верящий и готовый к большим неприятностям. Первым делом он приказал отрыть несколько блиндажей, размером больше, чем требовалось, сверху на эти блиндажи навалили каменистой земли. Приготовили и три укрытия — на тросе притащили два ржавых скелета БТР и один — БМП, оставшиеся с советских времен, навалили вокруг них курганы из той же каменистой земли, прикрыв борта, сверху поставили мешки с землей, которые должны были держать даже минометную мину, из самих бронированных коробок вытащили все лишнее и открытые места покрасили краской, ложащейся прямо на ржавчину — это были опорные пункты уже внутри территории, тут можно было обороняться на случай прорыва бандой периметра. Безбожно завышая в отчетах расход боеприпасов, капитан добился того, что теперь на каждого солдата только на базе было десять БК в запасе, а на каждый пулемет — по пятнадцать БК. Все это было складировано в разных местах, в том числе в блиндажах и опорных пунктах — на случай, если придется вести бой в окружении. Правдами и неправдами капитан раздобыл два пулемета «М249» и три «М240» из числа тех, которые должны были передать АНА. Все это он привез на передовую оперативную базу и раздал так, чтобы в каждой группе был один нештатный пулеметчик. В одной из групп нештатным пулеметчиком стал Гатуик, получивший взамен своего легкого — тяжелый «М240». Он был вдвое тяжелее уже ставшего привычным легкого «М27» — но Джим Гатуик был не из слабаков, а стрелял этот пулемет — дай боже, прогрызая зеленку насквозь.
В этот день все было как обычно — ночью был обстрел, две ракеты упали на территории базы, остальные — за ее пределами, никого не зацепило. Одна ракета разрушила конуру для пса, у них тут был пес, один из рядовых привез еще щенком, пес хорошо чувствовал взрывчатку и был существенным подспорьем. Но самого пса не было — в одну ночь, когда их обстреливали непрерывно всю ночь и утро — он сошел с ума от разрывов, жалобно скулил, прижимаясь к земле, и отказывался выходить из конуры, огрызаясь на всех. Хотели пристрелить — но хозяин не дал, отправили вместе с попутным конвоем в США, домой. Пса было очень жалко, он был одним из немногих живых существ в радиусе десятка километров, которое не хотело их смерти.
Умыться с утра нормально не получилось, воду экономили, даже когда в этом не было особой необходимости, капитан так приказал. Обтерлись салфетками, потом пошли завтракать — питались сухими пайками вот уже третью неделю, поваров из обслуживающей компании эвакуировали в связи с неприемлемым уровнем риска. Все они постепенно превращались в зверей — настороженных, дурнопахнущих, постоянно готовых к броску, к удару, с пальцем на спусковом крючке. Пока в полутьме наворачивали осточертевший сухпай — где-то рядом упала еще одна ракета, грохнуло, но несильно, с потолка не посыпалось — промах. Ели быстро, сосредоточенно, в тишине, никто не отпускал привычных для морпехов шуток.
Капрал думал, что ему сегодня как раз не нужно идти в патруль — дадут работу по копке траншей, капитан очень любил заставлять копать эти проклятые траншеи, землянки, запасные укрытия и огневые позиции, насыпать валы — безо всякой техники, без вызова военных инженеров, которых следовало вызывать в таких случаях, — самостоятельно. Но вместо этого он выглянул из своего «офиса», если так можно было назвать сделанное из голых массивных бетонных плит здание, окликнул его и еще кое-кого и скрылся обратно.
Над зданием офиса был плакат, они нарисовали его самостоятельно и повесили. На плакате красным по белому было написано: «Мамочка, можно я сегодня грохну кого-нибудь?»
В офисе у капитана было тепло — по ночам уже ощутимо холодало, работали несколько терминалов, два компьютера с мобильным Интернетом, с которых можно было отправить письмо домой да и вообще — вспомнить, что, кроме этого ветра, этих гор и этого запаха, которым пропитались они все, в мире есть что-то еще.
— Джентльмены, есть возможность помочь хорошим парням и грохнуть несколько плохих, как вы смотрите на это? — без предисловий задал вопрос капитан.
— Мы готовы, сэр!
— Отлично. Другого ответа я и не ждал. Тогда — ровно час на сборы, берете с собой все, что нужно, потому что там со снабжением будет — черт его знает. Там поступите под командование майора Ника Меркадо, я его знаю лично, поэтому найдите возможность ему представиться. Task Force Cobra, майор Меркадо, запомнили?
— Так точно, сэр.
— И задницы под пули не подставляйте. Мне нужен здесь каждый ублюдок в американской форме, которого можно раздобыть в этих поганых местах. Семпер фи, солдаты!
— Семпер фи, сэр!
Их отлетало двенадцать человек, за ними прислали «Черного ястреба» из Кабула. Вертолет плюхнулся на импровизированную площадку, поднимая пыль, и они выбежали из траншеи и побежали к нему, как это обычно и бывает при посадках вертолетов. Только на сей раз они тащили чертову тьму груза, килограммов шестьдесят на каждого не от вертолета, а к вертолету. Добежав, они начали грузиться, и в это время муслики начали обстрел, ярдах в ста от них земля вскипела от разрыва самодельной ракеты… чертовы ублюдки теперь не связываются с минами, в приграничье каждая чертова мастерская мастерит эти ракеты из водопроводных труб, на те деньги, что стоит одна мина, можно купить десяток таких ракет и обрушить на американскую базу… долетят, не долетят, хрен с ним, стоят пару долларов, так можно долбать их здесь вечно.
— Быстрее! Быстрее!
Гатуик забросил в вертолет вещмешок, места в машине совсем не было. Долбануло еще раз — уже намного ближе, чуть не попали, ублюдки.
— Взлетаем! Взлетаем!!!
— Все на борту, взлетаем!
Вертолет тяжело оторвался от земли, пошел в сторону гор, смещаясь, внизу уменьшалась, уплывала, становясь игрушечной, их передовая оперативная база, и тут пулеметчик развернул свой «Миниган» и дал короткую очередь, а Джим Гатуик от неожиданности вздрогнул.
— Вот так. Ха! — проорал пулеметчик.
— Ты в кого?
— А дьявол знает! Какое-то движение, если хочешь жить — трахай все, что шевелится! У вас часто так?!
Воздух врывался в десантный отсек вертолета, унося слова.
— Полно всякого дерьма! — гаркнул в ответ Гатуик.
— Там, куда вы летите, дерьма еще больше! Два вертака завалили!! Добро пожаловать в ад, парни!!!
И пулеметчик безумно захохотал, оскалив зубы.
Место, куда их привезли, было не передовой оперативной базой — FOB, а полевым лагерем, в каком-то ублюдочном месте, в пределах прямой видимости от какого-то крупного кишлака, и на горизонте были горы, большие. Наскоро выложенный периметр из мешков с песком, несколько огневых точек крупнокалиберных пулеметов и автоматических гранатометов, ничем не перекрытых, посадочная площадка, какая-то техника. Несколько гаубиц «М777», основного огневого средства поддержки морских пехотинцев, задравших вверх свои длинные, как жирафьи шеи, стволы — они стояли на кое-как расчищенных площадках, а рядом лежали ящики с боеприпасами, ничем не прикрытые, просто лежали ящики и все. Для капрала Гатуика, привыкшего к собственной передовой оперативной базе, все то, что он видел вокруг себя, было не менее диким, чем пойти в эти горы без оружия и голым. Да… голым, именно так он себя и чувствовал здесь, и это было предельно хреновое ощущение. Впервые капрал понял, насколько прав был их капитан, заставляя их постоянно подновлять старые укрытия и копать новые.
