— Что? Что вы говорите?
— Ну… — Рас смешался, а затем наклонился к ней, включив движением руки звуковую завесу, и прошептал:
— Хочу сказать вам правду. Готовьтесь к самому худшему.
Аделаида задрожала.
— После поражения пассажиры пройдут строгий отбор. И только самые, скажем так — полезные, будут приняты в колонисты Нового Мира.
— А остальные?
— Останутся в Креслах неопределенно долго.
— А повстанцы?
— Зачинщики будут уничтожены, а остальные, скажем так, будут отрабатывать пожизненный срок.
— Вы этого не сделаете! Эти люди все отдали ради «Основателя»!
Рас Ордер протянул руки:
— Поверьте мне, моя семья на это способна. Их понятия цивилизованности не совпадают с вашими.
Аделаида смотрела на принца остановившимся взглядом. Рас Ордер вернул на лицо улыбку и заговорил немного громче:
— Что касается лично вас, то здесь определенно можно кое-что сделать.
Аделаида не отвела взгляда. Рас Ордер сцепил руки под подбородком.
— Может быть, если вы пересмотрите свой ответ на мое предложение, я смогу найти для вас место в моем собственном доме. Таким образом, вам будет гарантировано место в Новом Мире.
Предложение? Какое еще предложение? Аделаида открыла было рот, чтобы спросить, но тут прорезалась память. Рас Ордер предлагал ей составить ему компанию в постели в интереснейшем сеансе курения гашиша и сексуальных отношений. Давным-давно, когда они первый раз были на базе Халифи. Будто в другой жизни.
Аделаида с трудом сглотнула. Вдруг пересохло в горле.
— Мне очень жаль, но я не могу. Я… — Она была не в силах завершить фразу.
Темные глаза Раса Ордера гипнотизировали, манили. Аделаида лишь смотрела на него взглядом раненого животного.
После долгого молчания принц сказал:
— Поверьте, мне тоже очень жаль.
Это прозвучало настолько искренне, что ей стало еще страшнее.
Аделаида неуверенно поднялась и кое-как — будто кто-то ею управлял — выбралась из апартаментов принца.
Придя к себе в каюту, она еле могла говорить. Тоуб поднял глаза от докладов, которыми был занят, и увидел, что Аделаида рыдает возле кровати.
Он подошел к ней и осторожно тронул за плечо.
— Аделаида, что случилось? Ответ был почти неразборчив:
— Она была права. Лейла была права, так все и есть.
Тоуб побледнел. Аделаида снова разразилась слезами и вдруг судорожно обхватила его за шею и прижалась головой к плечу, всхлипывая.
Тоуб, любивший Аделаиду давно и молча, был ошеломлен вихрем чувств, слишком сложных и слишком сильных, чтобы его выдержать. Он плакал и смеялся одновременно и успел только подумать, не сходит ли он с ума.
В Лагере-2 Нового Мира на поверхности планеты кипела работа. Шел «большой скачок», и все группы высадки и большая часть инженерного персонала трудились над строительством лагерей.
Каждые две минуты земля под ногами вздрагивала от взрыва динамитного заряда. Работали «корчеватели».
Рычали и скрежетали бульдозеры, бетоноварки, краны, автосборщики — одни под управлением роботов, другие под прямым наблюдением людей.
Между огромными машинами сновали люди в цветных комбинезонах, занятые тысячами разных работ. На высотах над южным океаном, неподалеку от устья, исследованного впервые командой восемь, поднимался городок.
В центре растущей сетки кубов выдувного бетонита стояли два серебряных купола, крытые прессованными плитами, сделанными из древесины гигантских деревьев. Возле берега варили бетонит машины в виде огромных изумрудных луковиц. Неподалеку выпускал мощные облака дыма завод по выработке прессованных плит.
Вдалеке от зданий и улиц, на краях расчистки, бригады лесорубов сводили лес.
Группы высадки были сорваны с наблюдений — фактически вся научная работа была свернута — и отправлены вырубать лес.
У пил были полотна по двадцать метров длиной, и этого еле-еле хватало. Валить огромные деревья было куда как нелегко. Они фонтанировали соком, пилы со скрежетом заедало.
Но все же они были всего лишь деревянными, а пилы — стальными. Вздрагивал и падал очередной гигант, и тряслась земля. Рвались лианы, падали мелкие деревья, летели осколки — даже в смерти этих деревьев было величие.
Когда на пути вставало гнездо общественных насекомых, то высылали робота с зарядом динамита, а взорванное гнездо забрасывали из минометов газовыми снарядами. Дело это было долгое, расход инсектицидов — чудовищный, и потому быстро ввели в строй химзавод в Лагере-1.
За лесорубами шли корчеватели. От деревьев оставались огромные пни, полные густого, липкого сока. Для переработки их в пульпу и осколки требовалось много тяжелых взрывов, и лишь экскаваторы могли потом вынуть осколки. Сок очень быстро обволакивал машины резиноподобной массой, и пришлось создать специальные бригады только для чистки машин.
Взрывы, визжание пил, рокот бульдозеров не смолкали круглые сутки — Халифи гнали рабочих, желая построить лагерь в рекордный срок. План самого лагеря, как и конструкция машин, был разработан, разумеется, Фанданами, но вместо того, чтобы использовать постройки под нужды ученых, Халифи планировали их под свою временную резиденцию.
Ибрагим решил форсировать программу колонизации. К ближайшим холмам проложили дороги, и там уже шла расчистка под дворцы. Халифи любили жить просторно. И еще они хотели быть подальше от того взрыва, что неотвратимо назревал на борту «Основателя».
К счастью, стало легко набирать бойцов из подразделений бывших десантников. У Халифи появился еще повод для веселья — эти собаки будут грызть друг другу глотки за право стать рабами!
Команда-восемь после своего первого и последнего задания была расформирована. Флекер возглавил бригаду корчевщиков, куда включили кое-кого из его бывшей группы высадки. На сборных роботорамах работали Траск и молчаливый Стрэнг. Рамы с трехсотсильными моторами использовались для крепления буров, вгрызавшихся на десять футов в древесину пней.
В эти отверстия Флекер и Гувек закладывали динамитные шашки, а Им Сон проталкивала их вглубь длинным стержнем.
Обрабатывая пни по четырем секторам, они разбивали их один за другим, оставляя на месте каждого пня четырехлучевой кратер глубиной пятнадцать футов, наполненный пульпой и осколками дерева.
Такая работа в непрестанной влажной жаре была и без того тяжелой, но Халифи к тому же задали ускоренный темп, и каждый отрабатывал две восьмичасовые смены в сутки. И в результате выматывался до упаду.
А беднягу Флекера терзала еще и душевная боль. Ненависть к Халифи стала его манией. Во снах ему виделось, как он убивает принцев одного за другим самыми ужасными способами. В других снах все было наоборот.
