Капрал обратил свой сердитый взор к Лизе.
- Теперь ты, дуреха. Ты ясно дала ему понять, что не хочешь иметь с ним ничего общего... прежде чем вытащила нож?
Девушка спокойно выдержала его взгляд:
- Так точно, капрал. Я предупреждала его уже несколько раз сегодня, в том числе и тогда, когда он появился в душе.
Ванек нахмурился:
- И эту штучку ты прихватила с собой специально? Ты всегда берешь с собой в душ подобные украшения?
Вспыхнув, Лиза хмуро кивнула.
- Так точно, капрал, - повторила она. - Так я поступаю с семнадцати лет. Имею же я право защищаться.
Ванек сделал резкое движение и схватив за запястье, вывернул ей руку. Нож стукнулся о кафельный пол. Капрал наотмашь ударил обнаженную девушку по лицу. Она пошатнулась, но устояла на ногах.
- Теперь слушай сюда, падаль. Пока ты здесь, у тебя нет никаких прав! Никаких, запомнила? И уж, конечно, нет права поднимать руку, тем более с ножом, на товарищей по лэнсу! А как тебе вообще удалось пронести его в казарму?
Лиза, сморщившись, потерла растекающийся на скуле кровоподтек.
- Он лежал у меня в рюкзаке. В потайном отделении...
- Значит, ты протащила холодное оружие на базу, - заключил Ванек, сплюнув для выразительности.
- Никто не говорил нам о запрете иметь личное оружие, капрал, - тихо проговорила она. - И я собиралась использовать его только для собственной защиты, не иначе.
- Заткнись! - рявкнул Ванек, угрожающе замахнувшись. Опустив руку, он продолжал более мирным тоном: - Сейчас мы пойдем в твой кубрик, и я осмотрю остальные вещи, просто чтобы убедиться, что ты не прячешь там еще каких-нибудь сюрпризов. - Он нагнулся и поднял упавший нож:.
- Это оружие конфисковано, и, не дай Бог, я поймаю тебя еще с одним, - с этими словами он сунул нож: в карман. - Я мог бы вышвырнуть вас с Антонелли к чертовой матери из Легиона, но решил все же отнестись к вам снисходительно. Но только на этот раз. Легион не собирается терять курсантов из-за пошлой поножовщины. И нам не нравится, когда рекруты имеют оружие, не нами врученное - на это есть особые причины. Поняла меня?
Лиза угрюмо кивнула, не ответив. Ванек не обратил внимания на ее молчание и продолжил:
- В наказание ты получаешь двенадцать дополнительных часов в боевом классе с завтрашнего дня. Используй все, что умеешь, чтобы удержать других гнусных шишаков, с которыми столкнешься, а искусство владения ножом прибереги для настоящего врага!
Проглотив обиду, она наконец обрела дар речи:
- Есть, капрал.
Ванек сурово посмотрел на Маяги:
- Мне не нужны больше неприятности из-за этой парочки, понятно? В следующий раз лэнс будет наказан в полном составе.
- Так точно, капрал, - ответил маленький эйл, пошевелив шейными гребнями. Вольфу кто-то говорил, что это происходит у ханнов только при сильном душевном волнении.
- Антонелли, тебе наказание - два часа ночного наряда. Пока два. Дальше я решу, как с тобой поступить. Можешь приготовить зубную щетку и начинать чистить сортир, как только перебинтуешь руку. Приступай!
Ванек вышел, хлопнув дверью. Маяги поплелся следом. Керн и Вольф, поддерживая Антонелли под руки, повели его в комнату. Когда они покинули душевую, Лиза Скотт потерла ноющую челюсть, потом оделась и вернувшись в свой кубрик, смотрела, как Ванек потрошил ее тумбочку.
Удовлетворенный тем, что другого оружия у девушки не нашлось, капрал выпрямился и окинул пятерку курсантов свирепым взглядом:
- Ладно. Достаточно волнений для одного вечера. Забинтуйте этому придурку руку и пришлите его ко мне. Остальным... отбой через десять минут!
Маяги раскрыл медицинский пакет и с помощью Керна принялся перевязывать рану Антонелли. Вольф задержался около них несколько секунд, затем направился к себе в кубрик. Лиза Скотт начала было задергивать ширму, но, перехватив его пристальный взгляд, пожала плечами.
- Скромничать, наверное, нет смысла, не так ли? - сказала она, зло усмехнувшись. Но тем не менее уединилась.
Вольф вытянулся на койке и взял в руки чип, с которым собирался заниматься, когда начался переполох в душе. Сосредоточиться не удалось, и он с досадой отложил процессор в сторону, решив, что вряд ли целесообразно включать лекцию перед самым отбоем. Он опустил голову на подушку, слушая ругательства, изрыгаемые Антонелли, пока Керн с Маяги накладывали ему повязку.
В какое же дерьмо он влез, вступив в этот чертов Легион...
Через полчаса после приказа отключить освещение в казарме воцарилась тишина. Доброволец Марио Антонелли вытер рукавом пот со лба и содрогнулся от боли в порезанной руке. Как же несправедливо!..
То, что маленькая сучка пырнула его ножом, было плохо само по себе, а затем еще капрал Ванек избил. Так мало того, НСО приказал целых два часа ползать на карачках и драить туалеты. Ванех недвусмысленно намекнул, что последует еще более жестокое наказание, если работа окажется неудовлетворительной.
- Да он просто чокнутый, - бормотал он себе под нос. - Pazzo. Чертов судья...
Антонелли никогда не горел желанием стать военным, тем более в таком Богом проклятом подразделении, как Пятый Иностранный Легион. Но все случилось против его воли.
Марио Антонелли родился на Земле, в столице солнечной Италии - Риме. В шестнадцать лет он стал Гражданином со всеми правами и привилегиями... Все сто пятьдесят наций и народностей, живущих на Земле, автоматически получали гражданство. Это давало право участвовать в выборах и многие другие преимущества над жителями колоний: от ежемесячного пособия до лучших мест в шаттлах и лайтерах.
На практике, однако, большинству землян было глубоко наплевать на гражданство. Единственное, что заботило миллиарды людей в переполненных городах - это гарантированное обеспечение материальных потребностей. Имея дешевую энергию, системы искусственного интеллекта, синтетическую пищу и огромные богатства межзвездной империи, никто на Земле не хотел отягощать себя работой, тем более, не было необходимости зарабатывать на жизнь.
Если гражданина не устраивало мирное и безбедное существование на старушке-Земле, и он желал большего, существовал ряд возможностей, вплоть до эмиграции на один из пограничных миров, где гражданство означало реальную власть.
Подобно большинству, Антонелли не желал отказываться от всеобъемлющей заботы государства и от ежемесячной доли благополучия. Он не собирался посвящать себя чему-то полезному или искать смысл своего существования. Однако он избрал опасный и рискованный путь, окунувшись в преступную и развратную среду, главным образом от скуки, а также стремясь противопоставить себя холодному, бесчувственному обществу. Он вступил в ряды Paladini Blanci - Белых Рыцарей, банды юнцов, ни один из которых сам по себе не был жестоким или грубым, но вместе они представляли грозную силу, преклонявшуюся перед насилием.
