Понадобилось двадцать минут, чтобы восстановить былой вид комнаты и привести кубрики в порядок, предписываемый Уставом Легиона. К тому моменту, когда они попали в столовую, у них оставалось всего десять минут на прием пищи - хватило лишь на то, чтобы проглотить несколько ложек каши и запить парой глотков кофе.
Изысканный аромат, исходящий от одежды Вольфа, породил разговоры и нездоровые смешки среди курсантов. Однако пострадали многие. Доброволец Кочу Бурундай, кочевник-пастух с Улан-Тала, обнаружил свою униформу в луже воды в душевой. Его тут же прозвали "Мочалкой", и по его адресу прозвучало не меньше насмешек и шуток, чем по адресу Вольфа.
Конрад вновь задул в свой свисток и начал выкрикивать команды. Вольф торопливо проглотил свой кофе и в толпе курсантов заторопился на плац.
Сержант стал во главе колонны и побежал впереди. Миновав лагерь, они понеслись по морщинистой, испещренной трещинами земле пустыни. Конрад и остальные НСО, казалось, не чувствовали усталости, курсантам стоило многих усилий не отставать от них. Капралы со своими шоковыми дубинками "помогали" отстающим найти "второе дыхание".
Вольф держался в середине строя, хотя для этого ему понадобилось собрать все силы. Он видел, что Ванек то и дело бросает в его сторону настороженные взгляды, и твердо решил не доставить ему удовольствия зрелищем своей слабости.
Антонелли оказался не столь удачлив. После того как колонна, по расчетам Вольфа, пробежала примерно пять километров, итальянец споткнулся и упал. Даже дубинка капрала не смогла заставить его продолжать движение. Изнурительный марафон все длился и длился. Свалилось еще несколько человек, и их подобрал медицинский транспорт.
Наконец мучения закончились. Они вновь оказались на плацу, судорожно втягивая воздух в обожженные легкие. Униформа Вольфа еще слегка пахла лосьоном, но запах пота перебивал тонкий аромат. Длительный бег совершенно утомил его. Но он выдержал, вот что было самым важным сейчас. Конрад распустил строй, приказав умыться, переодеться в свежие униформы... и снова построиться через десять минут.
Спустя несколько минут Вольф, запыхавшись, выбежал на плац и незамедлительно получил легкий тычок в спину от Ванека за то, что последним покинул душ. Антонелли и другие неудачники пробега с понурым видом стояли в строю. Вольфу показалось, что он заметил несколько свежих синяков на лице юноши.
Трудно было представить, что еще их ждет после тяжелого утреннего марша по пустыне. Каково же было удивление, когда курсанты узнали, что им предстоит два часа песенной практики под строгим надзором самого сержанта Конрада.
- Вы, слизняки, будете сейчас разучивать песни нашего Легиона! - сурово произнес Конрад. - И продолжать это нужно до тех пор, пока вы не сможете спеть любую песню в любое время так, чтобы я остался доволен!
Он начал первый куплет "Похоронного марша Дэвро" - медленной печальной баллады, посвященной Четвертому Иностранному Легиону и последней битве Хантера против убренфаров и семти, имевшей место более ста лет назад. Выкрикивая по строчке куплета, он заставлял рекрутов повторять слова снова и снова. Конрад походил на помешанного руководителя хора, постоянно недовольного своими подопечными. Вольф едва не засмеялся, увидев гримасу на лице Лизы Скотт, которая, впрочем, сразу исчезла, как только вездесущий и всевидящий капрал Ванек ткнул девушку шоковой дубинкой между лопаток.
Происходящее казалось абсурдным, но вспомнилось, одна из лекций, которую Вольф прослушал по чипу на борту "Туен Кванга", рассказывала о важности пения в тренировочном процессе. Песни помогали проникнуться духом Легиона и постигнуть тайны мастерства, пение объединяло новобранцев на самом гуманном уровне. Подобно другим программам подготовки будущих бойцов, эта являла собой неотъемлемую часть богатых традиций, уходящих корнями в глубь истории Легионов.
При всей кажущейся бесполезности и даже глупости таких упражнений, Вольф тем не менее остался очень доволен временной передышкой.
К сожалению, два часа пролетело очень быстро. Настало время строиться на обед, что означало еще один раунд мучительных физических упражнений на счет. Наконец, дружно распевая "Марш Дэвро", курсанты зашагали за Конрадом в столовую. На этот раз у них оказалось больше времени для еды, однако после обеда тренировки продолжались.
Таковы были и все следующие дни вводного трехнедельного этапа Основного курса. Утром обычно проводились физические тренировки, марши, бег, пение. После обеденного перерыва взвод переключался на теоретическую подготовку. Занятия велись в лекционных аудиториях административного здания. Там курсанты изучали предметы с помощью чипов по индивидуальным программам. После ужина в расписании стояло так называемое "свободное время", а на самом деле - дополнительные наряды и личные поручения капрала Ванека или сержанта Конрада.
Данный распорядок дня был достаточно гибким. Иногда утренние марши затягивались на многие часы, рота пешком покрывала сорок-пятьдесят километров по пустыне, разбивала лагерь для ночевки и возвращалась в Форт лишь на следующее утро. Приходилось нелегко, намного тяжелее испытаний, с которыми Вольф сталкивался в Академии Воздушной Гвардии. Дни шли за днями, но он преодолевал все трудности, с удивлением спрашивая себя, почему унтер-офицеры до сих пор смотрят на него с подозрением. Казалось, причин для недоверия уже не было.
И доброволец Карл Вольф продолжал стараться. Во время первого ночного марша он сумел проделать путь во главе основной колонны. Двумя днями позже он приятно удивился, узнав, что ему поручили обучать фехтованию курсантов всего взвода. По крайней мере, целый час в день он ощущал, что даже Ванек и Конрад относились к нему с уважением.
На протяжении первых недель лекции теоретического курса были столь примитивны, что вызывали ужасную скуку. Программа была основана на предположении, что все без исключения новобранцы не только абсолютно не приспособлены к воинской службе, но также не имеют никакого образования. Поначалу казалось, что на этом теряется драгоценное время, но со временем Вольф увидел, как быстро его товарищи начинают усваивать преподаваемые предметы.
Богатый традициями, Пятый Иностранный Легион являлся почти неизвестной за его пределами культурой, прежде одинаково отстраненной как от выросшего на улицах Рима Антонелли, так и от безарианского аристократа Вольфа.
Хотя Вольф скептически относился к содержанию обучения, он не мог не заметить, что такие, как Бурундай, с легкостью вбирали в себя новую "культуру". Он понимал, что именно таким образом Легион и взращивает фанатизм, горящий в глазах некоторых унтер-офицеров.
