Ткаченко затрясло. Он убрал ладони от глаз, но слез на почерневшем лице не было — капитан лишь сжал в нитку губы, а на скулах непрерывно ходили тугие желваки.
— Ну… вот и рассказал, блин. Надо же… держал в себе, и грызло оно меня нещадно. А сейчас чуть полегчало, мужики. Правда.
— Что за аноб тот, как ты говоришь, знахарь выписал? — спросил ученый.
— «Серебряное кружево», — хмыкнул капитан. — Название красивое, прямо сказочное какое-то… видать, тот сталкер, кто первым его нашел, не чужд был высокого штиля. Но штучка и впрямь интересная… на самом деле отдаленно кружево напоминает — как будто расплавленным металлом капнули с высоты, а он в такую вот плетеную, узорчатую снежинку растекся. С пятирублевую монету размером, маленькое оно, «кружево» это, но словно и впрямь из чистого серебра, даже на фотографии видно, какое яркое… и дорогое, сволочь. Наводил я справки через сталкерню, аккуратно так интересовался, можно ли достать и в какую цену встанет. Моментально и барыга нашелся, посредника прислал к блокпосту. Тот и заломил такую цену, что мне нужно было продать примерно две большие московские квартиры, и то не факт, что хватило бы. Продал бы, не вопрос… да только мы и за одну-то ипотеку тогда не выплатили. Убил бы эту сволочь, если б нашел. Барыга чертов, мразь…
— Объект за номером сорок четыре, первая группа… я немного их изучал. — Лазарев кивнул. — Действительно, нечасто встречается эта штуковина, в Институте всего-то было их три, остальные восемь пришлось американцам продать, очень нужны были деньги на исследования. И… на какой срок нужно было выделить аноб?
— На всю жизнь, — вздохнул Ткаченко. — Артефакт, к сожалению, не сможет вылечить поражение «душегубкой», но способен убрать все проявления болезни… по крайней мере тот знахарь так написал, а дядя Коля подтвердил, что если что и поможет, то только то, что этот шаман посоветовал. Пришлось на советы, блин, блаженного от Зоны положиться.
— Я запрещаю так говорить о нем… — В голосе ученого прорезались стальные ноты. — Этот… великий человек знал о Зоне больше всех наших НИИ вместе взятых. И, возможно, в свете последних событий потеря этого, как вы выразились, «блаженного» является одной из величайших потерь человечества. И не тебе, солдафон, лепить на гения грязные ярлыки.
— Слушай, наука, отвянь от Андрюхи… не видишь, погано человеку, — буркнул Шелихов. — Не вовремя ты ему нотации читаешь.
— Да не… порядок. Это… извини, если обидел. — Капитан глубоко, порывисто вдохнул и резко выдохнул. — Ну вот, все путем. Мою историю вы теперь знаете. Жду ваших.
— Вечером перед ночевкой расскажу, — пообещал Шелихов. — Такие беседы или перед ходкой, или у костра в большой дружной компании разводить можно, но только чтоб компания была по-настоящему большая и дружная, и у каждого в руках надежный ствол.
Вдоль берега реки когда-то пролегала широкая, хорошо протоптанная тропа. Она сохранилась и до сих пор, даже не заросла, и Шелихов осторожно повел отряд по ней, тем более, по некоторым признакам, местные мародеры тоже использовали этот путь: сталкер заметил у тропы несколько достаточно свежих окурков «Примы», а в пыли четко отпечатался рубчатый след ботинка.
Детектор тревожно попискивал, когда группа, следуя по тропинке, приближалась к воде, и тогда ученый просил остановиться, в очередной раз снимая какие-то замеры. В это время Семен предельно внимательно осматривал местность — здесь явно были аномалии, и, следовательно, могли быть артефакты. Одну любопытную вещицу сталкер заприметил у самой воды. В ямке, окруженное ворохом прелых водорослей, лежало нечто, похожее на кусок каменного угля в сетке блестящих, перламутровых трещин. Над объектом заметно подрагивал воздух и летало что-то, похожее на осеннюю паутину. Шелихов тем не менее к находке идти не спешил — в воде, похоже, и впрямь было что-то нехорошее: в желтовато-серой мути на секунду показалось и пропало светлое пятно. Заметил Семен и движение у дальнего берега и даже успел рассмотреть, как у поваленной в реку ивы показалась и тут же ушла под воду сморщенная, распухшая рука цвета рыбьего брюха. Не добавляло энтузиазма и то, что недалеко от прибрежных кустов валялся на земле полный и, похоже, при этом нетронутый рюкзак — мародеры определенно даже не попытались подойти и проверить возможные трофеи.
— Ну-ка, ребятки… обождите чуть, — и Шелихов подошел к молодой засохшей ольхе, доставая нож. Выбрав подходящий сук с большим количеством достаточно прочных веток, Семен срубил его и обрезал боковые побеги таким образом, что ветка стала немного напоминать гарпун. В лесничестве Серый помимо прочего позаимствовал у бандитов моток крепкого капронового шнура, и сделать своеобразную грубую «кошку» не составило труда.
— Отойти бы вам, народ. — Шелихов начал раскручивать ветку для броска. — Мало ли, драпать от реки придется.
— Ну, давай, рыбак, закидывай свою снасть… только вот удочка у тебя хреновенькая, — скептически хмыкнул Ткаченко. — Не зацепишь.
— Посмотрим, — и Семен зашвырнул ветку. «Снасть» улетела даже с запасом, синеватый шнур лег на рюкзак. Шелихов аккуратно, не торопясь, потянул.
Вопреки предсказанию капитана один из боковых сучков зацепился-таки за клапан рюкзака. Шнур натянулся, и рюкзак начал медленно ползти к Серому. Сталкер не торопился: при рывке деревянный крюк мог выскочить, да и когда внутри сидора что-то негромко звякнуло, у берега заходили пологие волны, плеснуло, показалась и пропала в мутной воде облезлая, пестрая спина с торчащими лопатками.
— Шалишь, скотина… — тихо прошептал сталкер, а капитан снял с плеча автомат, прицелившись в круги на воде. На берег, впрочем, никто так и не вылез, и, прихватив трофейный рюкзак, все трое начали тихо уходить подальше от реки, благо, тропа вела немного выше, поднимаясь на речную террасу. Шелихов заметил даже вешки — кто-то явно до них проложил вдоль тропы безопасный путь. Семен подумал, что это могли быть даже те самые сталкеры-бедолаги, нарвавшиеся на покойных ныне бандитов. И пути, и база в старом лесничестве, и тайник с потерянными теперь артефактами — все в принципе совпадало с предположением. Тем более у бандюг не было привычки отмечать проходы именно сталкерским способом — аккуратными, малозаметными для неопытного глаза отметками, знаками из подвязанных на кустах магнитофонных ленточек, кусочков бинта и маленьких пирамидок из трех-четырех камешков, особым образом сложенных на дороге.
До моста дошли без приключений — оные, видимо, как раз и ждали этого момента для встречи. Шелихов поднял руку, давая знак остановиться, подумав, что при встрече с «аналитиками» ЦАЯ не преминет набить им морду за «относительно безопасный» маршрут.
