– …Это и есть ужасная вещь?..
Она слабо кивнула.
– Я хочу, чтобы ты спас меня во что бы то ни стало. Ты понимаешь, что это значит?
Я все еще был в недоумении, так что она добавила, опустив глаза:
– Т ы в е д ь [Р е в о л ю ц и о н е р], д а, К а д з у к и - с а н?
Ахх, вот, значит, к чему она подбиралась.
– Т ы х о ч е ш ь, ч т о б ы я у б и л К о д а я К а м и у т и?
Когда я спросил ее в лоб, она промолчала.
– Но знаешь, убийство…
– …Даже я! – выкрикнула она, перебив меня. Я вздрогнул от неожиданности; она вновь потупилась от неловкости.
– Даже я… хотела бы этого избежать. Я не хочу такого решения, которое потребовало бы от нас кого-то убивать. Но есть ли другое? Есть ли другое решение, чтобы мне не пришлось пройти через это все второй раз и чтобы все остались живы? Или… ты серьезно хочешь сказать, что есть еще возможность его переубедить?
– Ну…
Такого я сказать не мог. Даже я знал, что переубедить его уже нереально.
Но достаточно ли этого, чтобы я лично приговорил его к смерти?
…Ни за что. Неважно, насколько непростительны его поступки, неважно, сколько существует резонов, оправдывающих его смерть, неважно, если все указывает на то, что это будет справедливо; как только я стану убийцей, моя жизнь опрокинется.
И я не смогу больше вернуться к своей повседневной жизни.
А значит, я не могу этого сделать.
Но хотя я не могу этого сделать –
– Н е п р е д а в а й м е н я.
Я,
я ждал этой возможности всегда. Я всегда ждал возможности исправить прошлое.
По правде сказать, я заметил еще тогда.
Я заметил, что отношение ко мне Наны Янаги было вызвано не только желанием, чтобы я ее утешил насчет Тодзи.
Конечно, она была безнадежна, но даже она понимала, что ее любовь к Тодзи – неправильная. Она хотела любить кого-то другого, любить как надо.
Не в силах справиться со своими чувствами к Тодзи, она заставляла меня слизывать ее слезы. Она заставляла меня запомнить ее вкус. И таким способом она забрала мое сердце – как и планировала.
Думаю, способ, которым она воспользовалась, был неудачен.
Но вряд ли те чувства были фальшивыми.
Я еще тогда понял, чего она хотела. Понял, но притворился, что не понял.
Я ведь был лучшим другом Тодзи, а Янаги-сан – его девушкой. Так что мне было просто-напросто запрещено признаваться себе, что я ее люблю.
Я никак не мог оправдать ожиданий Янаги-сан.
Но это не отменяет того, что я заметил ее чувства. Я их заметил и сознательно проигнорировал – это ничем не отменишь. И я ее бросил – это ничем не отменишь.
Стало быть, это все же мой грех.
«Янаги-сан» закрыла заплывшие от слез глаза и потянулась ко мне губами.
Выражение ее лица действительно напоминало «Нану Янаги».
Я больше не мог притворяться, что не замечаю этого.
Я должен ответить на чувства «Янаги-сан».
Я схватил ее за плечи, так что они чуть сотряслись. Я закрыл глаза и приблизился губами…
…Э т о н е п р а в и л ь н о.
Не приближаясь к ее губам вплотную, я открыл глаза.
Я не знал, откуда взялись эти неожиданные слова. И почему я так подумал, тоже не знал.
Но эти слова звучали так, как будто их произнесла она.
Мария.
…Это так безответственно, Мария! А что бы ты сделала на моем месте?
Но результат не изменится от того, что я буду ее мысленно ругать. Я больше не мог сделать то, чего хотела от меня «Янаги-сан».
«Янаги-сан» ждала поцелуя. Поколебавшись немного, я поцеловал ее в щеку. И все равно, открыв глаза, она улыбнулась удовлетворенно.
Поцелуй имел вкус слез.
Но вот что странно.
Эти слезы не утолили мою жажду.
► День 6, <C>, комната [Кадзуки Хосино]
Даже пока я думал, что делать дальше, события развивались.
«[Ироха Синдо] была казнена за неподчинение расписанию»
- [Ироха Синдо], казнена, поскольку не вернулась в свою комнату до 17:40, смерть в результате отсечения головы
► День 6, <D>, большая комната
На столе в большой комнате лежали две джутовые сумки. Содержимое их было точно такое же, как у моей, только часы другого цвета. Черные и оранжевые. Часы этих цветов носили Дайя и Ироха-сан.
Два двухдневных запаса еды, в общей сложности четыре пайка, разумеется, забрал Кодай Камиути.
Но даже когда я это увидел, смерть Ирохи-сан продолжала казаться мне какой-то нереальной.
Она погибла, потому что не подчинилась расписанию? Возможно ли такое вообще? В смысле, к нам ведь Нойтан приходит и предупреждает, когда время кончается.
– Очевидное самоубийство, – заявил Кодай Камиути. – Она не вынесла всего этого и добровольно позволила себя казнить, отказавшись двигаться. Уаа, после Мари-ти я снова обломался, эти девушки такие грубые…
Ироха-сан покончила с собой? Вот эта вот Ироха-сан?
Это выглядело просто неправильно. Мы провели вместе лишь несколько дней, но я уже не мог поверить, что она была способна сделать такой выбор.
Юри-сан, похоже, тоже никак не могла осознать ее смерть. Она взяла оранжевые часы в руку и глядела на них с ошеломленным видом. Мария подозрительно смотрела на нее.
– Янаги.
Юри-сан рассеянно перевела взгляд на Марию.
– Разве тебе не грустно?
Лишь когда она это услышала, эмоции стали проявляться у нее на лице. Слезы выступили на глазах; она скорчилась и уставилась в пол.
– …
Мария, похоже, была не в силах на нее смотреть; покачав головой, она отвела взгляд.
– Как любезно с твоей стороны поучить ее, когда нужно плакать, Мари-ти.
– …Пфф.
Кодай Камиути лишь усмехнулся, когда Мария открыто продемонстрировала свое отвращение.
– Холоооодная какая. …Кстати, Хосино-семпай.
Его взгляд переместился в мою сторону.
– Ты [Революционер], верно? Значит, ты сможешь убить меня в следующем блоке. Так получается, что я должен убить тебя в этом…
…Донг.
Он воткнул свой нож в стол.
– Желаешь сопротивляться? Пожалуйста, ни в чем себе не отказывай! Мда, правда, я буду с ножом, а ты с голыми руками. А, зато вы можете нападать всей компанией, если хотите!
– …Трое на одного?
– Если ты думаешь, что можешь победить, то вперед.
…Без шансов. Как бы Мария ни овладела боевыми искусствами, она бессильна. Вряд ли мы сможем силой управиться с вооруженным Кодаем Камиути, если предварительно не договоримся. И даже если договоримся…
– Иными словами, твоя смерть уже предрешена, семпай.
Кодай Камиути вытянул нож из столешницы. Навел его на меня и приподнял уголки губ.
