Я смерил ее взглядом, усмехнулся.
– Бог любит пехоту. – Поправил оружие на плече. – Не получится в оазисе, договоримся с нефтяниками.
– А почему сразу к ним не пойти? – Кати непонимающе смотрела на меня. – Почему не хочешь?
– Потому что у нас есть раненые, потому что не знаю, кто нас встретит там, солдаты Варламова или…
– Машину нам рейдеры точно не дадут, – перебила она. – Во-первых, неизвестно, в поселке они или в Нью-Панге. Во-вторых, машины здесь дороже золота.
– Золото имеется, – я похлопал по карману на бедре. Собрался продолжить, но Кати не позволила.
– Нас убьют, а деньги заберут себе.
Я молча смотрел на нее, прикидывал все «за» и «против», и мысленно согласился: наш отряд слабо вооружен, двое ранены, мы теперь не просто товарищи по несчастью, мы беглецы, сами идущие в ловушку. И девчонка права: стоит засветить монеты рейдерам, как нас пришьют. Не зря же Ларс советовал мне на базе нефтяников обратиться к Фрицу Гавлову.
– Ну хорошо, – сказал я. – Допустим, придем в оазис, рейдеров там нет. А что вообще есть, хозяйство какое-нибудь, скотина?
Кати подумала и ответила:
– Можно мулов у пастуха на патроны выменять и немного еды.
– Подойдет. – Я повернулся к остальным. – Все готовы?
Жора мрачно смотрел на меня исподлобья, Владас сдержанно кивнул, Джиму явно было все равно, куда идти, он парень подневольный, привык, чтобы им командовали, у Вонга на лице играла неизменная улыбка, правда, давалась она ему тяжело, повязка на руке уже пропиталась кровью. Сколько он ее потерял, как долго так протянет? Надо будет в пещере внимательно осмотреть его рану и вообще дать китайцу хорошо отдохнуть, чтобы завтра был готов к переходу.
– Кати теперь с нами, – объявил я.
Жора фыркнул.
– Она с нами, – с нажимом произнес я для него и скомандовал: – Выдвигаемся, – стащил ружье с плеча. – Мы с Кати впереди, следом Джим и Владас, Вонг с Жорой – замыкающие. Веди, Кати.
Она не сдвинулась с места, рассеянно уставившись на сгоревший грузовик.
– Кати? – громко позвал я. – Надо уходить.
Француженка встрепенулась и произнесла:
– Ружье верни.
Пещера была вроде и не пещера – очередная загадка, оставленная предтечами на материке. Овальный вход, я бы сказал, слишком правильный овал на крутом склоне каменистого холма, заросший по верхней кромке травой. В него грузовик легко пройдет. Дальше под возвышенностью почти на сто шагов тянулся тоннель. Никто из спутников не знал, зачем его здесь проложили. Пол ровный, без уклона, стены гладкие, будто из искусственного камня, напоминавшего серый мрамор – темные извилистые прожилки покрывали матовую поверхность, слабо отражавшую сумеречный свет. Странная порода, слишком крепкая для мрамора – я попробовал царапать ножом, ничего не вышло, лезвие не оставило следа. Вспомнил, что башенные опоры маяка на реке были из того же камня, точнее, материала. А вот заканчивался тоннель шершавой стеной из черного базальта, во всяком случае, я так подумал – не знаю почему, всплыло само в голове, и все.
Костер разводить не стали, люди были вымотаны, я решил, что буду дежурить всю ночь, а если устану, разбужу Джима. Вместе с Владасом промыл и заштопал обычной ниткой руку Вонгу, затем – рассечение Жоре и приказал всем отдыхать.
Кати отправил спать отдельно от остальных в конец тоннеля. Похоже, это не сильно обрадовало ее, но она промолчала, хотя по лицу было заметно, что хотела высказаться. Жору положил ближе к выходу, опять же, чтобы с француженкой ночью не поцапался: оба до сих пор смотрели друг на друга с ненавистью и злобой. Между ними легли Владас, приладив сумку и пистолет себе под голову, и Вонг, мимо которого во сне мышь не проскочит, не то что Кати или Жора.
Ночь накрыла холмы, равнину под ними, на черном небе замерцали звезды. Если бы не сопение и шум беспокойного дыхания людей, я бы очумел от звенящей тишины вокруг. Возникло полное ощущение нереальности происходящего, будто нет никакой Пангеи, задания ФАБ, лишь чувство: сижу в горах вдали от цивилизации, погружаясь в собственные мысли. Под холмом простирается степь, поросшая ковылем, благоухают островки цветущей лаванды, стрекочут кузнечики…
Я вздрогнул от того, что провалился в дрему. Попытался понять: уснул реально и надолго или всего лишь на миг? Луны на Пангее не было, возвышенности не отбрасывали тени, света звезд едва хватало, чтобы разглядеть очертания холмов, поэтому сколько минуло времени на самом деле, определить было невозможно. Подумав, я все-таки поднялся и разбудил Джима. Он разлепил глаза, мотнул головой и молча прошел к выходу из тоннеля, взяв с собой дробовик.
Из трофеев нам достались два «ремингтона», тридцать патронов к ним, ружье Кати оказалось изделием итальянских оружейников, на цевье я с трудом, но все же разглядел гравировку «Benelli». У ружья был удлиненный трубчатый магазин и переключатель режимов с автоматического заряжания на помповое.
Вообще-то неплохой выбор, учитывая условия, где приходится пользоваться оружием, оно достаточно универсальное, легкое, надежное. Доверить Кати дробовик пока не входило в мои планы, Жоре – тем более. Пусть обвыкнутся, притрутся, там видно будет.
Я посмотрел в спину Джиму, сидящему у входа в пещеру, вытащил из-под сумки у спящего Владаса пистолет, снова нагнулся и приподнял голову нейротехника, забрал сумку – он даже не проснулся, а вот Вонгу шепотом пришлось объяснять, чтобы отдал ружье. Китаец раскрыл глаза, как только я приблизился к нему.
Решив разобрать и почистить стволы, я хотел скоротать время, заодно перебить сон. Опустился рядом с Джимом, протиравшим глаза кулаками, положил ружье Кати на колени и полез в сумку за ветошью.
– Дай лучше мне, – сказал он.
Голос у него был уверенный, будто у взрослого мужчины, а не подростка-матроса, каким я его представлял. За время нашего знакомства Джим заговорил со мной впервые (пара фраз на плоту не в счет). Это было довольно необычно, ведь столько уже вместе, столько пережили, преодолели, но даже словом не обмолвились.
Он пододвинул к себе сумку, взял ружье и начал разбирать его, быстро, умело, со знанием дела раскладывать детали на лоскут чистой, развернутой мною ткани.
– Где так с оружием наловчился? – поинтересовался я. – Молодец, ловко справился.
– Дядька научил. – Джим поднял на меня лицо.
И все-таки пацан-пацаном, вон как глаза от гордости заблестели. А что еще в таком возрасте надо – похвала отца или опытного наставника окрыляет, прибавляет сил. Забываются прошлые обиды – вся жизнь впереди, кажется, юность никогда не кончится.
А была ли у Джима нормальная юность? Ведь он не видел ничего, кроме Пангеи, ссыльных, не бывал на Земле. Знает про нее лишь по рассказам.
