Внезапно по весеннему лесу разнесся жуткий вой. Он словно плетью ударил по спинам уходящих путников. Их след заметили! Сомнений быть не могло! Повторившийся совсем близко рев прилетел из-за спины. Наверное, вышли на их стоянку.
— Бегом, — крикнул Митро и, уже не таясь, рванулся вперед напролом.
Сердце Анаи колотилось и вздрагивало при каждой новой волне завываний, раздававшихся уже с разных сторон. Только впереди, там, куда стремились беглецы, было тихо. Бьющие по плечам и по лицам ветви деревьев и кустарников еще больше раззадоривали и подгоняли бегущих.
Их сжимали в полукольцо. Многоголосый звериный рев, долетавший сзади и с обеих сторон, говорил Митро, что они угодили в самую гущу таркской стаи. Просто чудо, что их маленький отряд не напоролся на тварей ранее. Наверное, эта свора тарков двигается на Хирмальм из Ульма. Трое беглецов просто шли все это время рядом с врагом и так же, как и сам враг, не догадывались об этом. По глупой роковой случайности их стоянка обнаружилась, в этом уже не было никаких сомнений.
Тем временем полукольцо сжималось, силы понемногу покидали бегущих. Погоня, рыча и завывая в предвкушении скорого насыщения, нагоняла тяжело бегущую, теряющую силу добычу. Постоянно оглядывающемуся на бегу Римасу казалось, что вот-вот из зарослей, только что покинутых ими, покажутся преследователи.
Первой, споткнувшись об предательскую корягу, упала Аная. Она в кровь разодрала ладони, больно ударилась коленями о выпуклые жесткие корни гигантов-деревьев. Сдерживая прыснувшие от резкой боли слезы, она с помощью Римаса поднялась с земли и, немного прихрамывая, продолжила бег.
Их передвижение заметно замедлилось. Хриплое дыхание бегущих людей разносилось, казалось, на весь лес. Правда, погоня также заметно отстала. Многоголосый вой позади бегущих все больше отдалялся. Коротконогим таркам бегать тяжелее, чем длинноногим лоримам. Только ни один лорим не сравнится в выносливости с порождением Ледяного леса. Нужно было торопиться, но ноги подкашивались. Тело, отказывающееся двигаться, болело и ныло, только ненавистный рев и вой погони подгоняли, словно обжигающий хлыст.
— Отдых, — скомандовал еле слышно падающий от усталости Митро.
Все повалились рядом с ним. Жадно глотая свежий лесной воздух раскаленными от бега легкими, трое беглецов лежали на мягком лесном ковре.
Восстановив понемногу тяжелое дыхание, Митро, тяжело поднимаясь и словно не замечая Анаи, сказал Римасу:
— Так долго не протянем. Веди ее дальше.
Словно в подтверждение его слов, вой с новой силой окатил беглецов.
— Ты, видно, плохо узнал меня, братец, за эти годы! — Аная вскинулась на дружинника, словно волчица на свое несмышленое чадо.
Только больше не было перед ней братца по ее детским играм. Перед ней стоял во весь рост другой человек — давно уже выросший и ставший грозным воином. Она как-то сразу поняла, что не может лишать его этого мига. Она не властна более над Митро, он давно уже все решил, и оставаться с ним вместе — только делать его жертву напрасной.
Аная обняла его, прижавшись к железной груди, с надеждой посмотрела в твердые голубые глаза. Но только непоколебимую уверенность увидела она в них — ничего более не осталось в ставших вдруг такими незнакомыми очах.
Они уходили вдвоем, оставляя позади молча прощавшегося с ними Митро. Перед тем как нырнуть в заросли, Римас поднял вверх клинок, разлучаясь со своим другом и братом. Из-под личины шлема оставшегося воина он услышал его последние слова:
— Береги ее.
— Сберегу, — кивнул он и исчез в зарослях.
Митро постоял немного, прислушиваясь к удаляющимся звукам уходящих друзей: «Несите весточку в дом отчий! Летите быстрее птицы лесной! Бегите быстрее лани! Скорей!» Он остается. Не увидит более воин матушки, не услышит более слов своей любой Лонушки! Он остается! Хруст в кустах за спиной заставил его резко развернуться и выхватить меч из ножен…
За оленьим стадом легко было передвигаться. Широкая бескрайняя равнина растянулась до самого горизонта, в ней хватило бы голубого мха еще для многих таких стад. Они шли неторопливо, сплошным серым потоком, кормясь, ревя, испражняясь, оставляя за собой пустынную, будто перемолотую тысячами гусеничных тракторов, землю.
Уже началась вторая неделя путешествия. Ксандр легко шел рядом со стадом, двигаясь параллельно с ним на расстоянии пятисот или четырехсот шагов, почти вплотную к скальной гряде, тянувшейся вдоль безбрежной равнины. Ночевал среди скал, достаточно высоко над землей, чтобы избежать ночных неприятностей, которые могли доставить хищники. Запасы мяса пополнял, охотясь на отбившихся от стада телят. Старался растягивать мясной резерв, выходя на охоту только по необходимости. Среди скал он несколько раз наталкивался на чистые источники воды, весело бегущие среди камней. А в один из дней чуть было не напоролся на старых знакомцев — кабанью семью. Ксандр, забравшись повыше на скальный уступ, развалился на камнях, щурясь на солнце. Наслаждаясь теплом, он наблюдал за милым семейством «хрюшек», как он мысленно называл их. Глядя на семейную идиллию у подножия скалы, Саша благодарил Бога, к которому он, оставшись один, стал все чаще обращаться, что не догнал тогда кабанью стаю. Папаша cвин оказался громадным, размером с взрослого носорога, виденного парнем в городском зоопарке на экскурсии с классом. Здоровенные желтые клыки, как пара рогов автопогрузчика, торчали у него из-под нижней губы. Он легко вспахивал ими прогретую землю вокруг, оставляя глубокие борозды. Гора мышц и мяса, толстые коренастые лапы… Саша не выжил бы, встретив его тогда на открытом пространстве. И Дар не помог бы. Несколько самцов поменьше, роя землю и похрюкивая, кормились поодаль от «папаши». Самки, не имеющие клыков, своими влажными пятаками, словно несколько пылесосов, проходили следом за самцами, всасывая все остатки. Малышня, резвясь, попискивая и похрюкивая, вертелась вокруг, добавляя семейной идиллии красок и шарма.
Лежа на своем наблюдательном пункте, Ксандр наслаждался картиной: ему всегда нравились животные и наблюдение за ними. С каждым часом, проведенным в этом грозном и опасном, но таком чудесном мире, он все яснее чувствовал, что становится частью этого леса, этой долины, этих скал. Словно первобытный человек, шел по следу, охотился, прятался, ел мясо недавно убитой добычи, спал под открытым небом. Будто дикий кот, Саша лежал сейчас, купаясь в солнечных лучах, постоянно настороженный и следящий за всем вокруг. Крис был прав: те безобидные дикие свинки из лесного хозяйства — ничто по сравнению с этими доисторическими зверьми. Внезапное озарение, как солнечный луч, вырвавшийся из плена серых туч, осветил его сознание. А не на хррагово ли семейство он сейчас любуется? Не тот ли вепрь из Ледяного леса сейчас перед ним? По рассказам Альдора Саша помнил: Ледяной лес находится на острове Норта, а сами поселения нортийцев разбросаны по побережью, омываемому Холодным морем. Но то, что это Норта, можно было только предполагать. Такие кабаны могли водиться где угодно. Альдор сам говорил, что Дорн мало изучен. В общем, южное направление, изначально выбранное путником, являлось правильным. Возможно, он сможет выйти к людям — нортийцы ведь были союзниками династии и, кстати, единственными мореходами на Дорне. Если это действительно Норта, то только они смогут переправить его через Холодное море в Меленвиль.
