— И заслужил такую плату? — горько вздохнул профессор.
— А разве ты ждал платы, когда согласился стать Целителем? — удивилась Олеся. — Смысл в другом!
— Маша — смысл. По крайней мере, смысл моей жизни.
Счастлив Целитель, в жизни которого не было подобного момента.
* * *
Спортивный комплекс «Олимпийский»
Москва, Олимпийский проспект,
6 сентября, пятница, 16.16
— Кранты!
— Гуго де Лаэрт сказал, что больше не позволит нам переносить схватку, и если мы откажемся выставить голема, он снимет нас с соревнований.
Красные Шапки сидели в выделенной им раздевалке и с грустью слушали нерадостные вести, принесенные Иголкой из администрации Турнира.
— Кранты!
— Да тихо, ты, мля! — взъярился Копыто. — И так голова кругом идет, а тут еще твои стоны!
— Так ведь, типа, все, — растерянно отозвался Контейнер. — Праздник, типа, кончился.
— Кончился, — передразнил его уйбуй. — Праздник, типа, еще не начинался. Эта зеленая морда только-только начала приносить прибыль.
Копыто угрюмо посмотрел на Громовержца. Оливковая кукла сидела на полу, у ног Контейнера, к которому испытывала особую симпатию, и шумно чавкала подаренным хот-догом. Современные модели големов строили без внутренних органов, и функционировали они исключительно за счет магической энергии, но в старые времена мастера частенько применяли смешанные источники питания, и оливковый Громовержец с большим удовольствием подчищал за хозяевами объедки. Его морда была густо вымазана кетчупом, маленькие глазки сияли, а тихое урчание свидетельствовало о том, что голем счастлив. По крайней мере, максимально близок к этому состоянию. Представить его сражающимся на ринге не могли даже Красные Шапки.
— Надо было продать ублюдка, — высказался практичный Иголка. — Осы хорошую цену давали. Надо было продать.
Благодаря недалеким осам, которых говорливый Иголка сумел убедить в сумасшедших боевых качествах Громовержца, дикари и получили прибыль: маленькие крысоловы поставили на зеленое чудо деньги, что позволило Красным Шапкам оправдать хотя бы расходы по оживлению куклы.
— Не дам его продавать, типа! — взвился Контейнер. — Это наш голем!
— Тогда он должен приносить прибыль.
— А ты много прибыли принес, мелочь недоделанная?
— Да уж побольше тебя, кретин!
— Заткнулись оба! — пресек уйбуй назревающий скандал. Он вытащил из кармана плоскую фляжку, сделал большой глоток виски и рыгнул. — Скажи, Иголка, наш противник определен?
— Ага, — сумрачно кивнул малорослый дикарь. — Из всех големов квалификацию не закончил только Бессмертный Ящер мастера Любаши.
— Хреново, — повторно рыгнул Копыто, вспомнив грозный внешний облик Ящера. — Очень хреново.
Фата Любаша, опытная колдунья Великого Дома Людь, считалась убежденной анималисткой, и ее чудовище, мрачного густо-зеленого цвета, обладало внушительной пастью, длинными когтями и шипастым хвостом. К тому же оно лихо управлялось с боевыми топорами дружинника, которыми в первом круге и зарубило здоровенного голема мастера Хуана дель Орка.
— Хреново не то слово, — вякнул Иголка. — Мы попали!
— Да Ящер загрызет нашего Грэмми и не подавится, — пробормотал Контейнер. — Не позволю!
Зеленый, сообразив, что решается его судьба, испуганно прижался к ноге воина.
— Загрызет, — радостно подхватил Иголка. — Даже костей не оставит! А продавать уже поздно…
Скандальный Иголка получил заслуженный подзатыльник и кубарем покатился в угол. Контейнер злорадно хмыкнул. Копыто вновь хлебнул виски.
— Можно я на минуточку? — В дверь робко просунулась голова оса. — Можно?
Потирающий обнажившийся череп Иголка многозначительно посмотрел на уйбуя, но промолчал. Появление крысолова не сулило дикарям ничего хорошего: полученные деньги были давно пропиты, и если бы маленький ос потребовал вернуть ставку, получился бы скандал. Не то чтобы Красные Шапки боялись обитателей Лабиринта, но семья Ось входила в Темный Двор и вполне могла нажаловаться навам…
— Чуя! — радостно завопил Копыто, хватая крысолова за плечи. — Чуя! Как я рад тебя видеть!
Иголка поперхнулся и посмотрел на Контейнера, тот покрутил пальцем у виска, а Грэмми, поняв, что у главного хозяина отчего-то улучшилось настроение, принялся вылизывать себе под мышкой. Крысолов, также слегка оторопевший от столь теплого приема, позволил втянуть себя в раздевалку. Как и все представители его семьи, он был низок ростом, ниже даже Красных Шапок, необычайно худ, а его привыкшие к тьме Лабиринта глаза с вертикальными зрачками нервно сжимались от яркого электрического света. Осы жили под землей, в бесчисленных хитросплетениях метро и канализации, добывая пропитание с помощью гигантских дрессированных крыс.
— Чуя, ты уже сложил посвященную Турниру балладу?
— Вы хотите послушать? — Позабывший обо всем ос радостно улыбнулся — заунывные сочинения крысоловов редко находили в Тайном Городе благодарных слушателей. — Я могу спеть.
— Мы обязательно ее послушаем! Обязательно! Но прежде… — Уйбуй гигантским глотком опустошил фляжку, вернул ее в карман и усадил оса на лавку. Виски сыграло свою роль — родился план, и Копыто понял, как можно продлить турнирные мучения Громовержца. — Чуя, проклятые завистники хотят отобрать у нас победу на Турнире!
— Как это отобрать? — удивился крысолов. Лихие перескоки дикаря с темы на тему выбивали малыша из колеи. — Ты же говорил, что все схвачено?
— Говорил, но интриганы из Ордена пытаются нам помешать. — Уйбуя понесло, он чувствовал, что поймал нужную нить, и даже Контейнер с Иголкой жадно ловили каждое его слово. — Понимаешь, у Грэ… у Громовержца есть Великий Обет — он не может воевать против зеленых големов.
— Каждый сильный воин дает обет, — подтвердил Чуя. — Об этом сказано во многих балладах.
— А эти проклятые завистники заставляют Громовержца биться с Бессмертным Ящером!
— Ящер зеленый? — поинтересовался ос.
— Как иностранные деньги, — подтвердил Иголка, понявший, куда клонит хитрый Копыто. — Зеленее некуда.
— Ты же понимаешь, что Громовержец не сможет победить Ящера, — трагически закончил уйбуй и выжидательно уставился на крысолова.
Пауза затянулась. Чуя переводил взгляд с одного дикаря на другого, невнятно улыбался, но не произносил ни слова. Наконец Иголка не выдержал:
— Чего молчишь?
— А что я должен сказать?
— Если Громовержец проиграет — плакали твои денежки. И наши тоже.
