– Ты же сам понимаешь, что это чушь, – сказала Сарашина.
Чжи-Мэн вскинул голову и взмахнул рукой, отметая её возражения:
– Ты не хуже других знаешь, что если для тебя что-то срабатывает, так это лишь потому, что ты сам себя в этом убедил.
Сарашина полулежала, откинувшись на спинку кресла, повторяющего контуры тела, пытаясь облегчить ужасные спазмы в плечах и шее при помощи его массажного рельефа. Безнадёжная задача. После нескольких дней непрерывной череды сеансов телепатической связи с астропатами по всему Империуму они все едва держались на ногах. Хоры работали далеко за пределами безопасной нагрузки, и сотни астропатов уже истощились, как быстро прогорающие осветительные снаряды, которые запускают над полуночным полем боя.
Более дюжины телептов пострадали от пагубных вселений, которые потребовали вмешательства Чёрных Стражей Головко. К счастью, подобные инциденты удалось купировать, и к настоящему моменту кельи невезучих бедняг были простерилизованы огнём и запечатаны пси-запорами.
– И Ватики не увидели никаких предзнаменований? – задал вопрос Чжи-Мэн. – Мы в этом уверены?
– В Коллекторе не было зарегистрировано ничего, кроме грёзы-виде́ния Афины Дийос, – сказал Григора, пролистывая многочисленные страницы информационных выжимок на экране своего планшета. – Даже ни одного остаточного фрагмента или неправильно истолкованного образа.
– Ты в этом уверен, Эвандр? – требовательно спросил Чжи-Мэн. – Дворец жаждет воодрузить на пики чьи-нибудь головы, и мы следующие в очереди к плахе.
– Я уверен, Хормейстер, – произнёс Григора. В его тоне слышалось раздражение, которое вызвала сама идея того, что его сотрудники могли что-то пропустить. – Если бы было что находить, криптэстезики бы это заметили.
Чжи-Мэн кивнул и возобновил своё расхаживание нагишом.
– Проклятье, но почему Афина не отослала свое виде́ние прямиком в Коллектор? Зачем она потратила время впустую, отправившись к тебе, Аник?
– На этот раз, Немо, я спущу тебе оскорбительность этого вопроса. Но никогда больше не говори со мной в таком тоне.
– Извини. Ты знаешь, что я имел ввиду.
Сарашина разгладила свои одежды:
– Это ничего не изменило бы, и ты это знаешь. К тому моменту, как Афина истолковала своё виде́ние, было слишком поздно что-то предпринимать. Предатели уже ударили. Мы никоим образом не смогли бы предупредить Ферруса Мануса или остальных.
– Я знаю, но это меня бесит, – сказал Чжи-Мэн, останавливаясь, чтобы сделать затяжку из спиральной трубки тихо курящегося кальяна. Воздух наполнился благоуханием, навевающим мысли о пустынных горах.
– Лорд Дорн готов разломать Обсидиановую Арку и вытащить меня наружу за шкирку. Он желает знать, почему мы не провидели, что это произойдёт. И что мне ему сказать?
– Скажи, что течения Имматериума постоянно меняются. И что смешно думать, что ты можешь использовать их для предвидения будущего на уровне, выходящем за рамки догадок. Это как пустить стрелу из лука в ветреный день и пытаться предсказать, в какую песчинку она попадёт.
– Я ему это сказал, – ответил Чжи-Мэн. – Его это не впечатлило. Он думает, что мы прошляпили случившееся, и я склонен с ним согласиться.
– Ты сказал ему, что мы не пророки? – спросил Григора. – И что если бы мы могли предсказывать будущее, нас бы заперли в Склепе вместе с Крестовым Воинством и остальными предателями, которых загребли кустодии?
– Конечно, но лорд Дорн – человек резкий, и он требует ответов, – сказал Чжи-Мэн. – Мы все знаем, что прозреть варианты потенциального будущего, воспринять отзвуки грядущих событий – возможно. И я потрясён тем, что ни один из астропатов в этом городе не увидел даже и отблеска того, что случится. Это неправильно. Этого не учуял ни один из твоих Ватиков, Аник, ни один!
– Кроме Афины Дийос, – сказал Григора.
– Кроме Афины Дийос, – повторил за ним Чжи-Мэн. – Как такое возможно?
– Я не знаю, – сказала Сарашина.
– Выясни, – приказал Чжи-Мэн.
– Возможно, это Система, – произнёс Григора.
– Ты и твоя Система, – возопил Чжи-Мэн, вскидывая руки в воздух и хлопая ими себя по голове. – Системы нет. Ты измышляешь вещи, Эвандр. Я видел то же, что и ты, и я не заметил никакой Системы.
– Со всем возможным почтением, Хормейстер, но вы, в отличие от меня, не живёте в осколках грёз, и вы не видите то, что вижу я. Я изучал Систему столетиями, и вот уже много лет, как она выстраивается во что-то жуткое. Все голоса говорят об огромном красном оке, которое обрушивается на Терру, – о силе устрашающей разрушительной мощи, которая навсегда изменит ход истории.
Чжи-Мэн прекратил свои расхаживания.
– Так твоя драгоценная Система говорит тебе вот это? Мне не нужна Онейрокритика Юня, чтобы объяснить, что это значит. Красный глаз символизирует Хоруса Луперкаля, это тебе скажет даже новичок. Если это всё, что ты узнал за долгие годы поиска систем, которых нет, Эвандр, ты потратил время даром.
– Око не олицетворяет Хоруса, – сказал Григора.
– А кого тогда? – спросила Сарашина.
– Я считаю, что это Магнус Красный, – ответил криптэстезик. – Думаю, Алый Король направляется к Терре.
– Не будь смешным, Эвандр, – прошипел Чжи-Мэн. – Магнус всё ещё на Просперо, пестует свою гордость, уязвлённую на Никее.
– Мы в этом уверены? – спросил Григора.
VII
Когносцинты / Пещера / Врата Прорваны
1
В Шепчущей Башне царили полумрак и тишина, но логово криптэстезиков выглядело мрачным и зловещим даже на этом фоне. Кай и Афина торопливо шли по проплавленным мелтами тоннелям, то и дело останавливаясь, чтобы провести пальцами по стене, сверяясь с вырубленными на ней указателями. Астропатам требовалось немного времени, чтобы научиться ориентироваться в привычных коридорах своих башен, но никто не посещал подземные этажи, где работали криптэстезики, если на то не было очень серьёзных оснований.
– Это плохая идея, – сказал Кай, ощущая псионическую пульсацию шепчущих камней, которые сливали остаточные энергии сотен астропатических виде́ний в залы-уловители.
– Я знаю, но она принадлежала тебе, – напомнила ему Афина. Шум, издаваемый несущим её креслом, отдавался в угловатых коридорах неестественно громким звуком. – Я ясно помню, как говорила тебе, что это плохая идея, и не один раз. Не ищи криптэстезиков – они сами тебя найдут.
