И все же сдаваться Грин не собирался. Пока у него не отобрали пропуск в штаб, шанс образумить «крупнорогатых» у Филиппа оставался.
Грин двинулся по коридору в сторону боевой части, как и приказал Алексеев, но на полпути свернул направо и, придав лицу деловито-озабоченное выражение, пошагал ко входу в тактический зал.
Охраны у входа, вопреки опасениям Грина, не оказалось, да и будь она на месте, это была бы просто формальность. Тормозить для проверки пропусков всех, кто входил в зал и выходил из него, представлялось нереальным. Видимо, чтобы не мешать перемещениям офицеров, замерли в открытом положении и автоматические двери.
Филипп вошел в зал, окинул взглядом толпящихся в нем офицеров и направился прямиком к группе самых упитанных из собравшихся здесь «крупнорогатых». Грин знал некоторых в лицо, кое с кем был шапочно знаком, но в дружеских отношениях ни с одним из присутствующих генералов не состоял. Даже в деловых, таких, как с Алексеевым, не состоял. Однако сейчас это было неважно. Главное, чтобы выслушали. А для этого следовало проявить волю и решимость.
Грин собрался и прикинул пару вариантов начала обличительной речи. Варианты никуда не годились, но в первых фразах обычно важна экспрессия, смысла все равно никто не уловит. А вот дальше надо будет постараться выложить аргументы так, чтобы их оценили даже упрямые генералы. Но пока решимость и натиск!
На последних шагах решимости вдруг поубавилось, и Грин притормозил. Поначалу он не понял, отчего так произошло, но вскоре догадался. Где-то глубоко в сознании всколыхнулся страх. Нет, не перед крупными чинами. Страх перед одним из них, провокатором, который едва не угробил Грина минувшей ночью. Казалось бы, здесь, в штабе, Филиппу бояться нечего, шпион не сможет сделать ему ничего плохого, да вот поди ж ты, страх все равно расползался и холодил душу.
А кто не трусит? Все чего-нибудь боятся. Просто смельчаки умеют страх преодолевать, а трусы сдаются и закрывают глаза, надеясь, что пронесет. Проносит редко, но поделиться печальным опытом трусишки не могут. Трусят.
Филипп выдохнул и решительно вклинился в толпу генералов. Более того, он на удивление легко протолкнулся в первые ряды, но начать свою пламенную речь не сумел. Сработал предохранитель хорошего воспитания. Один из генералов докладывал об оперативной обстановке, и перебивать его Филипп посчитал совсем уж запредельной наглостью. Пусть закончит или возьмет паузу, вот тогда-то…
Генерал решительно не хотел брать паузу, и с каждым его словом Грину становилось все более понятно, что метаться и толкать речи поздно. Лавина пошла и теперь могла только набирать ход. Остановить, а тем более вернуть ее на место было нереально.
— …В связи с чем и был отдан приказ о назначении часа «Ч» на одиннадцать ноль-ноль московского времени. — Генерал ткнул телескопической указкой в бумажную карту Москвы и ближайших пригородов. — По состоянию на девять часов тридцать минут все отряды, группы и бригады находятся в полной боевой готовности и на постоянной секретной связи с главным штабом. На каждую тактическую единицу приходится по одному «Пилигриму-Ф» и по пять стрелковых образцов «Пилигрим-А5». Резервные изделия доставлены сюда, в командный бункер, и по обстановке будут переброшены силами бойцов дневного дозора в зоны прорыва. Также в резерве находятся все ночные охотники, десантно-штурмовая бригада Шпагина и сводный отряд прибалтийских стрелков.
— Маловат резерв, — проронил кто-то из генералов. — Да еще нацисты эти… ненадежные. Туго станет, разбегутся, как пить дать.
— Одной ложной целью станет больше, — спокойно парировал генерал-докладчик. — На каждую группу охотников, стрелков и отделение десанта зарезервировано по четыре легких образца.
— И когда успели столько наштамповать? — вырвалось у Грина.
— Вы кто? — наконец обнаружил присутствие штатского генерал-докладчик.
— Я Грин. Изобретатель «Пилигримов».
— Вы хотите доложить что-то по изделиям?
В принципе, это и была долгожданная пауза, даже больше — Грину дали слово, но его вдруг понесло совсем не туда, куда он хотел:
— Докладываю! Изделия сырые и не годятся даже для нейтрализации утюгов! Взять с их помощью купола невозможно! И стрелковые образцы бьют только на десять метров и с никакой мощью. Энергобота, допустим, подстрелить из них можно, оружие обесточить тоже, а вот надолго нейтрализовать полевую защиту серпиенса — вряд ли.
— Что-то я не понимаю. — Генерал поморщился. — Вы признаться в саботаже решили?
— При чем тут саботаж?! — возмутился Грин. — Я не признаюсь, а предупреждаю! Не знаю, кто наплел вам, что «Пилигримы» боеспособны, но уж точно не я!
— У нас акты приемки, — сказал кто-то из офицеров. — Протоколы испытаний. Все нормально, все работает.
— Я никаких актов не подписывал! — Грин обернулся. — И не испытывали мы ничего! Это… это… провокация какая-то! «Пилигримы» не готовы!
— Успокойтесь, Грин! — потребовал генерал-докладчик. — Я лично испытал один из стрелковых образцов. Дальность стрельбы и точность боя страдают, согласен, но эффективность оружия сомнению не подлежит, энергоботов образец уничтожал мгновенно.
— А серпиенсов?! У вас есть трофейная экипировка? Принесите образец и какую-нибудь запчасть от боевого костюма змеевика, я докажу!
— Не стоит, Грин, все изделия испытаны и на экипировке, и в реальных боевых условиях. «Пилигримы» работают.
— Кто их испытывал? — не унимался Грин. — Позовите этих людей! Сможете позвать? Ставлю сотню, что не сможете! Их не существует, а все протоколы испытаний — липа!
— Где охрана? — к докладчику протолкнулся генерал Алексеев. — Вывести этого штатского из помещения!
— Отставить, — приказал генерал-докладчик. — Товарищ Грин не закончил.
— Товарищ генерал-полковник, — Алексеев кивком указал на карту, — у нас и без Грина дел невпроворот. Я докладывал о его теории.
— Помню. Бредовая теория. Но сейчас товарищ Грин рассуждает о вещах, в которых он действительно специалист. Мы обязаны его выслушать и принять мнение товарища Грина к сведению.
— Примите, генерал, обязательно примите! — Грин воодушевился. — Ведь на могуществе «Пилигримов» завязана вся операция, верно? А если этого могущества с воробьиный чих, то и операция невозможна, правильно?!
— Нет, Грин, неправильно. — Генерал с указкой отвлекся на минуту, слушая, что шепчет ему на ухо какой-то полковник.
Выслушав полковника, генерал взглянул на часы и кивнул.
— Товарищи офицеры, — генерал обвел строгим и отчасти торжественным взглядом подчиненных, — в действие вступил план «Б». Северо-западная группировка под командованием генерала Лещинского была вынуждена вступить в боестолкновение со значительным отрядом серпиенсов. Мы не можем поддержать Лещинского, не раскрыв себя, но и оставить его один на один с серпиенсами не имеем права. Приказываю сдвинуть сроки начала операции ровно на сутки. Час «Ч» минус сто восемнадцать минут, обратный отсчет пошел.
