Ярослав был клубным любителем, то есть в нём не состоял, но вокруг да около обретался и изредка в боях участвовал. Был на хорошем счету. Железкой махал умело, по ногам не бил, агрессивности излишней не проявлял. В меру выпивал. Компании не чурался.
Вдруг обратил внимание на странную тень за кучей лома — шевелится. Шум ветра заглушает звуки, подхватывает, и уносит их в сторону. «Разве может железо шевелиться? — спросил сам себя Ярослав, — тут такие рельсы навалены, ураганом не унесёт». Осторожный шаг вперёд, ещё один, и он как спринтер срывается с места. Бомжара, доходяга, тащит здоровую чугунную чушку, тяжело сгибаясь. Бросает её, неуклюже пытается убежать, ноги его разъезжаются, он падает, встаёт, опять бежит. Ярослав быстро нагоняет, сбивает с ног. Хватает за шиворот, тащит по снегу к вагончику-теплушке. Бомж ревёт, как загнанный бык.
— Падла, пусти, я ничего не взял!
Ярослав упорно тащит бомжа за шиворот по снегу к теплушке, стараясь не задеть торчащие во все стороны куски арматуры. Светит прожектор и тропку хорошо видно. Втащив внутрь, садит на стул. Воришка делает неуклюжие попытки высвободиться и встать.
— Сидеть! — орёт на него Ярослав, легонько ткнув кулаком поддых. Мужик сгибается, хрипит, сквозь приступ удушья, стонет:
— Ко-о-о-зёл!
Ярослав вновь бьёт его уже чуть сильнее, орёт:
— Молчать!
Пленник затихает, согнувшись на стуле. Похоже, рабочая смена окончательно испорчена, придется теперь звонить в отделение.
— Ну, ворюга, что с тобой теперь делать? — действительно, если сдавать этого типа в милицию, то процесс может затянуться на полночи: пока приедут, оформят протокол, вызовут перевозку. Ведь он пойман с поличным, а это статья. За кусок железа посадят, как пить дать, хотя сумма небольшая. Могут чужое навешать, и пойдёт несчастный бомж на зону, хотя неизвестно, где ему лучше. Таких воров, которые тащат, что плохо лежит из домов и садов, шибко люди не любят. И кроме всего прочего, звонить хозяину, заставят. Среди ночи Джамшира подымут, а может, и приехать попросят, добро его ненаглядное, ржавое да гнутое, считать. Недостача может случиться — тогда мне моя инициативность вообще боком выйдет. Так что сдавать его совсем не резон, но пугнуть надо.
Ярослав снял трубку телефона, набирал номер отделения милиции — не отвечают. «Да, фартит тебе, бродяга, сегодня. Не сидеть на зоне, шконку не топтать».
— Ну, ворюга, не нужен ты ментам. Везёт тебе.
— Отпусти, начальник, я ничего не взял.
— А я откуда знаю, может, ты не в первый раз, может, у вас организованная преступная группа, и вообще, у нас вагон металлолома в недостаче.
Коварный преступник зло посмотрел на своего тюремщика:
— Свои дела на меня повесить хочешь?
— Не бойся, лишнего не повешу. Отвечай на вопросы четко и ясно. Фамилия? Имя? Отчество? Адрес? — Ярослав записывал в блокнот.
Пленник не сопротивлялся, сказал, где живёт, как зовут. Оказалось, бомж совсем не бомж, а имеет жену и двоих детей, но пьёт много и нигде подолгу не работает. Их таджикское семейное предприятие приметил давно, когда работал в соседней сауне истопником. С той поры и повадился лазать через забор, тащить понемногу и сдавать опять же им, Джамширу и компании. Действовал осторожно, но, в конце концов, вот попался. Постепенно разговорившись, мужик приободрился, понял — в милицию не сдадут, и бить не будут. Тут Ярославу пришла идея немного подшутить над пленником:
— А что, Георгий, — так звали бомжа, — работаешь ли ты сейчас?
— Нет.
— А давно нет?
— Месяц, с последнего запоя, — руки его дрожали и, похоже, трубы горели.
— А профессия какая?
— Крановщик, — руки стали дрожать сильнее — или совсем плохо, или халяву почуял, — я всё могу.
— Работу могу предложить, — решил приколоться охранник, — непыльную.
Собеседник отвернулся, молчал.
— Выпить есть? — промолвил он, теперь уже глядя в потолок.
Ярослав встал, сходил на улицу в машину, достал из неё бутылку водки, вернулся, со стуком поставил на стол. Глазки у Геры заблестели, забегали, во всём облике чувствовалось нетерпение, в потолок уже не смотрел, смотрел на неё — на родную.
— Какая работа? — спросил он.
На столе появилась и закуска: хлеб, консервы.
— Работа не пыльная, но без криминала, — ответил Ярослав, разливая в стаканы, — нужно сопровождать меня в экспедиции. Хавчик, спецодежда, выпивка в меру, фирма обеспечивает.
Собеседник уже начал проявлять нетерпение:
— Что за экспедиция?
— Геологоразведка. Обязанность твоя — делать всё, что скажут: таскать грузы, жечь костры, готовить, ухаживать за лошадьми, — тянуть дальше было некуда, объект дозревал.
— Ну, вздрогнули!
Гера схватил стакан, залпом выпил, осмотрел дно стакана. Ярослав выпил спокойно, неторопливо, дух захватило — крякнул.
— Хорошо пошла!
Закусывали молча рыбными консервами, черным хлебом. Глядя на мужика, Ярослав пытался понять, что он за человек. Лет тридцати пяти, темноволосый, худущий. Одет как бомж. Небрит, оно и понятно: выпивает. Не опустившийся, имеет семью, детей. В той афере, что задумал Олег, такой помощник будет незаменим. И вообще, было бы неплохо сагитировать ещё человек трёх-четырёх. Одному опасно — убьют, закопают под сосной, поди, ищи, да искать никто не будет. Толпой, оно легче, против толпы не попрёшь.
— Ну, что скажешь, пойдёшь ко мне в работники?
Георгий замялся, неуверенность отразилась на лице и движениях, он даже вновь отвернулся от стола.
— Оно, конечно, можно, но у меня двое детей, куда их деть?
— Ну а жена, тоже без работы?
— Без работы. Работала ткачихой на фабрике, будет год, как ту закрыли.
— Чем же вы живёте? — Ярослав выразил удивление и неудовольствие.
— Что украду, тем и живём, — ответил Гера жёстко, с раздражением в голосе.
Тут в голову Ярослава пришла замечательная мысль:
— Слушай, Гера! — и хлопнул его по плечу, — идея! А давай, я всех вас с собой возьму! Мы с тобой по лесу будем шастать, приборы таскать, а жена твоя — готовить, стирать, в общем, хозяйство вести, и детям бесплатный пионерский лагерь.
Ярослав понимал, что гнусно обманывает человека, но ведь они ещё никуда и не едут. Геннадий усмехнулся:
— Она не поедет, она в жизни никуда не ездила.
— А ты уговори, обрисуй перспективы. Оплата, мол, хорошая, работа всего на три месяца, летом. Чего без работы сидеть? А тут развеешься, проветришься, и вообще — охота, рыбалка. Рыба там знаешь какая — в руку длиной!
Гера снова усмехнулся.
— Какой из неё охотник? Но попробовать можно.
