— Вот ублюдочное семя! — ругался караульный, надвигаясь на него. — Да я тебя сейчас…
Но начальник шахты оттолкнул охранника и сам принялся избивать. Роди. Тот защищался как мог, но большинство ударов достигали цели. Как будто издалека кричала Айза. В конце концов Морф схватил его за одежду и поволок наружу.
К дому начальника уже сбежались большинство охранников. У многих в руках горели факелы.
Морф бросил Роди к ногам подчиненных, в ярости пнул еще несколько раз. Потом остановился, тяжело дыша, склонился над ним и сказал:
— Хочешь свою девку назад — плати за нее золотом! А пока ты ищешь деньги, мы с мужиками с ней развлечемся, чтобы не пропадала зря. И будь благодарен, что я не приказал тебя распять, мутафагово отродье! — Начальник шахты поднял голову и велел: — Вышвырнуть его!
Когда охранники подхватили Роди и потащили к воротам, он попытался высвободиться, но получил пару жестких ударов, от которых перехватило дыхание и захотелось сжаться в комок. Внутри жгло огнем, с разбитых губ и носа текла кровь, ребра болели, ныли руки и ноги.
— Лучше не дергайся, — посоветовал кто-то. — А то быстро на стене окажешься в виде украшения.
Роди было уже все равно, что с ним произойдет. Как только он смог более-менее нормально дышать, снова начал сопротивляться. И в этот раз почти успешно: сумел вырваться из рук охранников, оттолкнул одного, врезал другому. Заметил за поясом третьего самострел, схватил оружие и стал искать взглядом Морфа. Нашел его и уже начал поднимать руку, чтобы выстрелить, но получил чем-то твердым по затылку. Рухнул на землю. Со всех сторон посыпались удары, уже не причинявшие боли. Потом избиение прекратилось, и его опять потащили. Он не мог понять куда, на стену или к воротам, — из-за кровавой пелены, застилавшей глаза, почти ничего не видел. Но думал, что теперь, вероятнее всего, его подвесят за руки на одном из кольев, оставив за стеной — замерзать ночью, а днем жариться на солнце.
И вдруг испугался. Не близкой мучительной смерти, а того, что, если он погибнет, некому будет помочь Айзе. Злость, обида и отчаяние, туманившие разум, поблекли. Роди неистово захотелось жить. Он расслабился, безвольно повиснув на руках охранников, и мысленно взмолился, чтобы судьба пощадила его.
— Что произошло? Куда вы его? — зазвучал озабоченный голос Чоло — значит, они уже у ворот.
— Гаденыш напал на Морфа, — ответил один из охранников. — Открывай, чего встал?
— Он на манисе приехал… — Привратник снова пытался хоть как-то помочь Роди.
— Значит, начальник решил оставить маниса себе! Тебе какая разница? Делай что говорят!
Стукнул засов, заскрипели петли. Охранники выволокли Роди за пределы шахты и бросили на песок. Рядом с глухим стуком упал мешок с вещами. Ворота закрылись.
Перевернувшись на спину, Роди вытянул руку, попытался нащупать мешок. Пальцы коснулись жесткой ткани и угловатого предмета под ней — коробка с золотистой жидкостью была на месте. Вздох облегчения сорвался с губ.
* * *
Поспать Роди почти не удалось. Сначала промывал ссадины, благо воду ему оставили, потом думал, что предпринять дальше. Вариантов было не так уж много, и все сводились к тому, что нужно как-то раздобыть деньги. Но без маниса шансы осуществить это практически равнялись нулю. Была мысль попросить помощи у Чоло, но даже в том случае, если бы привратник согласился, действовать пришлось бы крайне осторожно и неспешно, рискуя при этом нарваться на других охранников. Поэтому Роди решил пойти на рынок у подножия горы Крым, продать там оставшуюся коробку, купить маниса, вернуться к кораблю, взять еще товара, выручить за вторую партию деньги и тогда уже выкупить Айзу. То есть следовать изначальному плану с небольшими поправками, которые внесла жизнь.
Скоротав ночь во внешних стойлах, он отправился в путь на рассвете. К полудню Илистая шахта осталась далеко позади. Сильно хотелось пить, но Роди себя сдерживал — прошел он уже немало, да только впереди лежал путь намного длиннее. Пешком до рынка добираться дня три, не меньше, нужно экономить припасы. Дорогу он знал только одну — ту, по которой поехал дядя. По ней же должен был и возвращаться. Роди, конечно, рисковал столкнуться с ним, но заблудиться боялся еще больше.
Он шагал размеренным шагом, укрыв голову рубахой, и старательно гнал от себя все мысли. Сейчас имела значение только поставленная перед самим собой задача. По-другому он просто не мог. Любые размышления приводили к тому, что он начинал думать про Айзу. И тогда хотелось рвать и метать, в нем закипали гнев и ненависть, не находившие выхода, бурлили и разрастались до того, что, казалось, голова вот-вот лопнет. Поэтому он направил все внимание на дорогу, которая вилась между барханами. Утоптанная и укатанная, она темной полосой выделялась на фоне бледно-желтого песка. Обозы отправлялись раз в несколько дней, как только набиралось достаточное количество груза. Вчера вечером, приехав на шахту, Роди заметил пустые повозки. Значит, только вернулись — Морф не позволил бы им простаивать без дела. Раз так, встреча с обозом пока не грозит. А через два дня, когда груженные горючей породой повозки тронутся в путь, Роди уже будет далеко. Вряд ли его догонят.
Он непроизвольно оглянулся. Там, на шахте, осталась его Айза…
В тот же момент ему с невероятной силой захотелось броситься назад, затаиться под стенами, ночью прокрасться мимо караульных, оглушить охранника у дома начальника, потом свернуть шею Морфу и забрать наконец возлюбленную. Но Роди мысленно одернул себя. Даже обладай он изворотливостью бледного червя и силой маниса, от пуль самострелов не увернуться, а начальник шахты уже доходчиво объяснил, что он далеко не дурак и вовсе не так прост, как выглядит.
Роди стиснул зубы, собрал волю в кулак и зашагал дальше.
Спустя несколько тысяч шагов над горизонтом появился темный выступ, который по мере приближения вырос в серо-бурую пещеристую скалу — словно жуткая, изъеденная ветрами и временем башня вздымалась из невысокого бархана. В основании скалы зияла темным проемом большая пещера. Выше чернели несколько углублений — пещеры поменьше.
Перст — вспомнилось название скалы. И хотя до вечера было далеко, Роди решил остановиться на ночлег, рассчитывая найти убежище в одной из верхних пещер. Ему требовался отдых: после побоев болело все тело, да и пеший переход под немилосердным солнцем отнял немало сил. К тому же ночью по пустыне без маниса лучше не мотаться, а Перст, насколько знал Роди, был единственным укрытием, до которого можно добраться засветло.
Подходил он к скале с опаской — мало ли для кого стали приютом ее пещеры. Всюду виднелись свидетельства того, что здесь нередко останавливаются путники. Нижнюю пещеру Роди даже осматривать не стал: это для крупных отрядов, которые могут выставить на ночь караульных, а не для одинокого странника. Ему подойдет что-нибудь повыше — и не заметит никто, и мутафагам не подобраться.
