– Убери от него свои руки, ты – паразит, – захрипела я и выбросила ладонь вперед. Ветер подхватил Кристофера, словно сухой лист и швырнул в сторону, прямиком к ступеням. Упираясь ладонями в скользкий камень я только и успела подняться и тут же закричала от боли в плечах. Он опередил меня – схватив тонкими ледяными руками, мои кости затрещали под его пальцами и слезы хлынули из глаз. Он одним рывком поднял меня за горло над землей и зарычал.
– Маленькая сучка! Как ты могла подумать, что можешь соревноваться со мной, – Кристофер оскалился, обнажая испачканные черной кровью зубы. Я задыхалась в его руках, перед глазами стало темнеть – в тот момент как он вытащил длинный, словно змеиный язык и грубо, медленно слизал кровь с длинного пореза на моей щеке.
Вокруг горы Корковаду сгущались тучи, обволакивающие Иисуса, словно покрывало из тумана и снега. Мне вспомнились картинки горы затянутой облаками, где только статуя с распрастертыми руками выглядывала сквозь них. Насколько это было прекрасно на фотографиях – настолько ужасало сейчас. Иисус смотрел вдаль – мимо нас, мимо облаков своими спокойными добрыми глазами, бесстрастно взирая поверх.
Отчаяние сформировалось внутри в ярость и заполнило меня, словно сосуд до краев, как будто я вся состояла из гнева и чувства мести. Это пугало, ужасало, но, вместе с тем, вытеснило страх. Вдруг небо вокруг взорвалось голубым сиянием, раз за разом и ярко-красная молния, как раскаленное копье, угодила прямо в голову Иисуса. Раздался скрежет. Земля пошатнулась, гром с ревом рвал воздух в клочья.
– Глупая, глупая девчонка! – смеясь надо мной произнес Кристофер и впился в меня своим ртом, наполняя меня своим вкусом и слюной. По мне пробежала волна отвращения, тошнота подступила к горлу и я задергалась – кусая его за край нижней губы, во рту появился горький вкус его крови. Кристофер зарычал, а я из последних сил ухватилась за его плечи и лягнула Кристофера ногами прямо в пах. Он пошатнулся и вскрикнул, сжимая меня так, что моя шея захрустела. Я захрипела, но не желала сдаваться – не сейчас.
Габриэлла сказала, что не боится смерти потому, что все ее желания сбылись и она прожила свою жизнь во имя любви и ради нее. Я еще нет! Я ужасно боялась Кристофера и еще сильнее боялась смерти, и это было то, что толкало меня вперед. Мой Илай, моя любовь… Поджав колено, я еще сильнее впилась зубами в его плоть и потянула на себя, а затем обрушила колено на его яйца еще раз и еще раз, так сильно как могла.
Кристофер вскрикнул, ослабил хватку, а я сжала руку в кулак и полоснула по его глазам кольцом, которое мне подарил Илай. Янтарный камень прочертил на бледной коже красную диагональ. Тот вскрикнул и отвлекся – этого вполне хватило,
чтобы вырваться и побежать прочь. Я упала на колени в нескольких футах от него, хватая ртом воздух. Горло невыносимо жгло, словно я наглоталась раскаленных углей. Каждый вдох раздирал его.
Боль, жжение, стук сердца и вкус крови Кристофера на языке, мой дикий страх, словно давали мне силы, наполняли меня новой энергией. Я не имела права отступать. Медленно я начала подниматься с колен, неотрывно глядя на Кристофера. Вид у него был ужасающий. Местами обугленная кожа, безумные, наполненный кровью красные глаза и глубокий, рваный порез на лице.
Он стер тыльной стороной ладони кровь с щеки и рыкнув пошел на меня. Вот он, сделав шаг вперед, оскалился и в следующую секунду вокруг него, словно золотистая лента, обвился хлыст, разрезая пространство громоподобным звуком. Кристофер оглянулся и тут же упал под натиском огненного орудия. Илай стоял позади него и держал в руках плеть – сделанную словно из раскаленной магмы. Она послушно перетекала в его руках жидким, расплавленным золотом. Илай раскрыл ладонь и она, словно живая, поползла по Кристоферу вверх – прямо к горлу, затягиваясь на его теле мертвой петлей. Кожа Блейса стала пузыриться и вздыматься вверх. Завоняло паленой плотью. Извиваясь, он издал дикий гортанный звук.
Когда по площадке разнесся отчаянный крик – мое сердце перестало биться, я узнала этот голос. Обернувшись я увидела Джо. Она едва стояла на ногах, удерживаемая лишь руками девушки. Ее ровные черные, как смола волосы струились вниз до самой поясницы. Темные обтягивающие вещи подчеркивали совершенство каждой линии в ее фигуре. Она обернулась, подставляя мраморное лицо свету и я замерла узнавая Марину. Это был худший сценарий из всех ожидаемых.
– Отойди в сторону, – приказала она Илаю, – иначе ваша полудохлая подружка сама броситься вниз, а лететь-то целую вечность, – ее лицо исказила самоуверенная ухмылка.
Илай медлил, оценивая шансы.
– Оставь его! – закричала Марина отпуская Джо. Та пошатнулась, как безвольная марионетка, которую бросил кукольник и подалась вперед.
– Нет!!! – закричала я бросаясь к Джордане, но Марина остановила меня жестом.
– Не смей, – прошипела она ядовитым голосом.
Илай опустил руки и оковы опоясывавшие Кристофера испарились в ту же секунду, оставляя после себя выжженный след.
– А теперь подойди к ней, – изящным кивком она указала в мою сторону.
Илай встал по правую сторону, его горячие пальцы сомкнулись на моей руке. Он мрачно посмотрел на меня не проронив ни слова. Илай был в грязи и кровавых пятнах, а его волосы торчали в разные стороны. На длинных ресницах сверкали снежинки, переливаясь золотым, в свете его огненного взгляда, словно маленькие куски янтаря.
– Это еще не конец, – произнесла я тихо и слова паром вылетали изо рта. Я смотрела на Илая с бесконечной любовью, нежностью и горем… Все встало на свои места и сложилось адской мозаикой. Слезы горечи и отчаяния оросили мои ресницы и тихий сдавленный стон
безысходности пронзил пространство вокруг нас.
– О нет, – громко произнес Кристофер Блейс, – это только начало! С возвращением, моя королева, – улыбнулся он Марине, поднимаясь на ноги.
CHAPTER THIRTEEN
НЕБЕСНЫЙ СВЕТ
Оставь надежду всяк сюда входящий,
Оставь и веру всякий вдаль смотрящий,
Судьбы знамений… Не дождешься их…
Когда твоей мечты давно уж нет в живых.
Оставит время тот, кто в жизнь уходит,
Оставь любовь, что с болью к нам приходит,
Оставь судьбу свою… И кинь все за порог.
Черта проведена… И вновь ты одинок.
Мечты закинь в горячий воздух пеплом,
Изорванные письма мы засыплем снегом…
Мечты и мысли… Все! Их больше нет!
Конец всему?.. А кто нам даст ответ?
Белый, слепящих свет от прожекторов позади статуи обрамлял силуэт Марины мерцанием, словно вокруг искрились хрустальные осколки. Она улыбнулась Кристоферу – лениво и снисходительно. Ее улыбка была не настоящей, но безупречная красота скрывала этот недостаток.
