путь отхода. Разумно, когда ты сидишь в подземелье — впрочем, ему это не поможет.
И всё-таки я торопился. Начал чувствовать охотничий азарт.
Парень, который прикрывал меня, из спецов, с позывным «Каштан», пытался меня предупредить. И я даже его послушал, попытался залечь. Замаскированное гнездо в стене. Возможно, даже автоматическое. Его быстро вывели из строя — но меня успело ранить в руку, чуть выше локтя, и в трапецию.
«Каштан» помог мне наложить турникет на руку и сделал давящую повязку на трапецию. Всё это заняло пару минут — парни ушли вперёд.
— Отходи, — бросил «Каштан» по связи.
— Нет, — ответил я, — иду дальше.
Он мельком посмотрел на меня, но возражать не стал. Только дал знак: «прикрой!»
Через несколько изгибов тоннеля была серьёзная засада. Бетонная стена, бронированная дверь и бойницы.
Я с удивлением увидел, что один из «спецов», шедших впереди, собирается палить ВОГом.
Бесполезно же! Даже если чудом попадёшь в прорезь амбразуры.
И только через секунду я сообразил, что спец использует особый выстрел. Наверно, что-то вроде ВКО, или его местного аналога.
И это оказалось очень эффективно!
Кумулятивная струя прожгла бетон и вывела из строя тех, кто находился за стеной.
Точнее, это мы так подумали сначала, что вывела.
Одного из парней ранили в шею.
Очень опасно — большая потеря крови. Но потенциально не смертельно, если очень быстро эвакуировать.
— На выход! — скомандовал я.
— Командир, мы прочти прошли, — возразил «Каштан».
— Ты прикрываешь. Остальные справитесь?
— Справимся. Погодите, пришлём подкрепление.
— На выход, — повторил я.
Ребята подхватили раненого и ходко поспешили в обратном направлении. Я знал, что в одном из вертолётов находится чуть ли не реанимация, поэтому хорошо оценивал его шансы.
Перед тем, как лезть в дверь, я кинул осколочную гранату в одну из амбразур. Отошёл, дождался взрыва. Бронедверь перекосило — она очевидно была рассчитана на защиту снаружи — открылась широкая щель, куда я вполне мог пролезть.
Тут было трое боевиков. Два из них, скажем так, не вполне в человеческом обличье. Похоже, взрыв гранаты застал их прямо в процессе трансформации. Это было малоприятное зрелище.
Но хуже того — они ещё подавали признаки жизни. Поэтому я поспешил добить их выстрелами в голову.
Когда подошёл «Каштан» я мельком глянул на него, считывая реакцию на увиденное. Но парень оставался спокойным.
Я был очень осторожен. Ожидал, что на пути к цели будет ещё не одна засада.
И каково же было моё удивление, что всего метрах в двадцати дальше по тоннелю, прислонившись к стене сидел тот самый мужик в белом. Правда, теперь его накидка была не совсем белая: кое-где красные пятна, да разводы грязи.
Увидев меня, он оскалился.
А потом он начал меняться. Накидка с треском порвалась. Его плоть словно рвалась наружу, пухла, как дрожжевое тесто, и покрывалась рыжеватой шерстью.
Его глаза тоже изменились. Перестали быть человеческими.
Я отступил на шаг и прицелился из автомата. Существо, которое недавно было человеком, а теперь напоминало гигантского льва, изготовилось к прыжку.
У меня не было уверенности, что автоматная очередь уложит его до того, как гигантские когти на лапах доберутся до меня.
Надо было отступать. Блокировать отход, использовать гранаты.
Я не собирался брать его живым — но убивать его в зверином обличье мне тоже не хотелось. По глазам я видел, что в другом обличье он иначе воспринимает реальность. Гибель для него в этом состоянии не будет достаточным наказанием.
Это было досадно.
Я начал лихорадочно соображать, как повернуть всё так, чтобы он вернулся в нормальный облик. А потом уже подкараулить его тогда, когда он бы решил, что уже находится в безопасности.
Но это был сложный и опасный план. Так легко можно было упустить опасного противника. А это не очень хорошо в самом начале сотрудничества с Дмитрием и структурами, которые они представляют.
Я злился. Мысленно я уже представлял, как смотрю в его стекленеющие глаза. Человеческие глаза, а не эти жёлтые буркала!
И тут что-то начало меняться. Гигантский лев мешкал, медленно отступая назад. В его взгляде стало меньше звериного. Даже проклюнулось что-то, напоминающее страх.
А я вдруг почувствовал тепло в районе внутреннего нагрудного кармана. У меня ушло несколько секунд, чтобы сообразить: именно там находится артефакт, который я обнаружил на капище, где нас приносили в жертву.
Хмыкнув, я вытащил эту штуковину. Она начала светиться изнутри синеватым светом.
«Лев» зарычал, припал к земле и попытался развернуться. Но не успел. Его формы вдруг стали стремительно уменьшаться.
Колдун зашипел, с ненавистью глядя мне в глаза.
— Ну привет-привет, — ухмыльнулся я, доставая нож свободной рукой.
В этот момент он, видимо, трезво оценив обстановку, рванул в глубину тоннеля с неожиданной прытью.
Я побежал следом.
Артефакт у меня в руке продолжал светиться. В какой-то момент я осознал, что к адреналину у меня в крови примешивается что-то ещё. Осознание какой-то силы, которая вдруг стала доступна. Не задумываясь о том, что делаю, я будто бы мысленно потянулся к этой силе. А потом со смесью ужаса и восторга понял, что моё собственное тело начало меняться.
Я остановился. Ремень больно врезался в талию. На мне была хорошая тактическая экипировка, и порвать её было не просто. Уже понимая, что происходит, я скинул с себя одежду, потеряв несколько секунд.
Но потом я с лёгкостью наверстал их, ведь на четырёх лапах бегалось куда как быстрее.
Артефакт я взял с собой, удерживая его в зубах.
Я сшиб колдуна с ног. Поставил передние лапы ему на грудь.
Говорить не получалось; теперь моё горло не предназначалось для членораздельной речи. Но это и не требовалось. Достаточно того, что я чувствовал отчётливый запах страха, который исходил от противника.
— Нет… — прохрипел колдун на русском; говорить ему было сложно — мешал вес моего тела, — ты не понимаешь, что творишь.
В ответ я рыкнул.
— Тебе отводилась почётная роль… быть стражем — это почётно!.. — бормотал он, — это высшая доблесть… теперь наш мир обречён. Ты не представляешь, какие силы разбудил! — Странно, но теперь он говорил по-русски значительно чище, чем тогда, в пещере, когда угрожал мне.
Он тянул время, делая вид, что обладает значимой информацией. Хладнокровный сукин сын, до последнего пытается себя спасти. А мне и ребятам такого шанса не предоставил.
Я выпустил когти на правой лапе. Поднёс их к его шее и слегка надавил.
Крови было много — но не настолько, чтобы он умер мгновенно.
По пути обратно к тому месту, где я оставил форму, мне вдруг стало страшно. А что, если я не смогу превратиться обратно? Что, если моя жажда мести сейчас приведёт к тому, что меня убьют свои же?..
Но стоило только так подумать, как восприятие мира мгновенно изменилось. Тоннель стал значительно темнее — что
