Много часов подряд десантники морзянкой передавали сообщение. Я подробно изложил обстановку, план атаки, указал точные координаты целей, дал их характеристики и назначил время открытия огня ровно через сутки. Надо было дать моим солдатам хорошо отдохнуть перед боем. Ответ не заставил себя ждать. Мерцание звёздочки сложилось в следующую фразу: «Полковник Деми вас понял хорошо план одобряю занимаем исходные позиции огонь будет открыт время Ч действуйте адмирал Вацлав Гомес».
К назначенному времени две роты заняли исходные позиции для атаки. Третью роту под командой старшего сержанта Стаховича (убыль офицеров после первых дней боёв была невосполнимая) я отправил в обход с задачей отвлечь на себя часть сил ежей. Рота Стаховича давно уже исчезла, растворилась во тьме, а мы сидели в окопах, и я следил за временем. До огневого удара нашего флота оставалось чуть меньше часа. Окопы, это только так сказано. На самом деле это были только траншеи, отрытые в снегу. И не в снегу даже, а в замёрзших газах. Терпеть не могу воевать на этих периферийных планетах. Эти снежные траншеи позволяют только скрываться в них до поры, до времени. Никаких защитных функций они, в отличие от добротных окопов, отрытых в надёжном грунте, не выполняют. Скорее, наоборот. Выстрелы, попадая в бруствер, вызывают в этих траншеях настоящие наводнения. И тут, вместо того, чтобы припасть плотнее к земле, надо срочно выскакивать наверх. Иначе космический холод быстро сделает своё дело, и останешься ты вмороженным в лёд на веки вечные, как грешник в Коците.
Цифры на дисплее сменяли одна другую, и совсем мало времени оставалось до того момента, когда по укреплениям ежей ударят импульсные дезинтеграторы «Протуберанцев» и «Орионов». В этот момент слева атакует Стахович, отвлекая на себя внимание и огонь тех ежей, которые уцелеют после огневого налёта. И тогда засвистят турбины наших боевых машин, и две роты поднимутся в атаку. Двадцать, самое большее тридцать минут, и мы будем возле корабля ежей. Цифры продолжали сменять одна другую. Вот, сейчас… Я ещё раз отрегулировал свой прибор наблюдения и опустил светофильтр.
Справа, слева и сзади взметнулись несколько гигантских столбов ослепительно-белого пламени, и мощная ударная волна властно припечатала меня к крупнокристаллическому замёрзшему газу. Это ударили импульсные дезинтеграторы нашего флота. Но ударили они по нашим позициям и по разбитому, но ещё живому, «Ксенону-XXXII»! Что это? Ошибка наводчиков? Или это — моя ошибка? Нет, я трижды проверил координаты целей, прежде чем составил донесение. Вслед за дезинтеграторами ударили нейтринные лазеры. И тоже по нашим позициям! Надо было срочно выводить из-под огня тех, кто ещё остался жив.
Через десять минут я уже мог оценить, какой урон причинила нашему батальону эта «огневая поддержка». От двух рот осталось всего тридцать два человека, уничтожены все боевые машины. И самое главное, уничтожен наш корабль. Теперь ежи могут взять нас голыми щупальцами. Два залпа их тяжелых излучателей, и с нами будет покончено навсегда. Что же произошло, Время побери!? Но как это узнаешь? И каких ещё нам ждать сюрпризов? Связи-то нет и теперь уже не будет.
— Полковник! Ежи атакуют! — услышал я голос одного из десантников.
Точно! По тому участку, где ещё совсем недавно были наши позиции, перекатывались цепи ежей. Что ж, нам осталось одно: погибнуть с честью на этой ледяном поле Эмпты-М. Отступать нам всё равно некуда.
— К бою! — скомандовал я.
Понеся от нашего огня ощутимые потери, ежи откатились назад, начали перегруппировываться и готовить маневры для охвата. Умеют воевать, ничего не скажешь! Скоро они начали вторую атаку. Действовали они смело, словно знали, что у нас нет и не будет никакой поддержки. Впрочем, они всегда так действовали. И вот в самый разгар боя, когда мы уже потеряли треть от остававшейся горстки, я вдруг услышал старшего сержанта Стаховича:
— Полковника Деми вызывает старший сержант Стахович! Полковник Деми, ответьте Стаховичу!
— Слышу тебя, Билл! — отозвался я, — Всё пропало! Уноси ноги и занимай оборону, сейчас они и за тебя возьмутся.
— Полковник! Мы захватили их корабль!
— Что? — я не поверил своим ушам, — Что ты сказал, Билл? Повтори!
— Мы захватили их корабль! Когда наши ударили, мы прошли между двумя группами ежей, потрепали их и вышли к кораблю. Захватить его оказалось плёвым делом. Держу круговую оборону и пытаюсь разобраться в его вооружении. Во всяком случае, их дисковые излучатели я уже погасил. Жду вас.
— Не жди, Билл! Наши промазали и врезали прямо по нам и кораблю. Нет ни батальона, ни «Ксенона». У меня осталось только двадцать человек, а сейчас и им крышка будет.
Говоря последнюю фразу, я наблюдал, как ежи выкатывают на боевые позиции черные цилиндры мощных излучателей. Два их залпа, и нам действительно будет крышка.
— Где вы, полковник? Иду к вам на помощь!
— Не дури, Билл! Нам уже не поможешь. Спасай своих людей и держи корабль, раз уж удалось его захватить. Может быть наши успеют подойти.
— Полковник! У нас тут один умелец есть. Говорит, что вроде понял, как этот корабль поднять можно…
— Вот, пусть и попробует! Прощай, Билл! Не поминай лихом. Живите, ребята!
А ежи уже наводили на нас свои цилиндры, а мы ничем не могли им помешать. Разве, что… А в самом деле, чем ждать смерти, уткнувшись мордой в снег… Я вскочил.
— В атаку! За мной, ребята! Погибать, так с музыкой! Пусть ежи увидят, как земляне умирать умеют!
Мои десантники вскочили, и мы, матерясь и стреляя на ходу, устремились на позиции ежей. Неосмотрительно выдвинувшиеся вперёд ежи сразу нашли свою смерть под нашими выстрелами. Зато те, которые копались возле излучателей, засуетились быстрее. Но в самый последний момент, когда по черным цилиндрам уже побежали синие искры разряда, я успел заметить, как горизонт озарился бледно-голубым заревом, и в черное небо устремился столб сиреневого пламени. Умелец Стаховича всё-таки поднял корабль в космос!
Это было последнее, что я увидел на Эмпте-М. Очнулся я уже в пункте внедрения на столе, а за пультом колдовала рыженькая Ненси. Магистр, когда я пришел докладывать ему о завершении операции, был мрачнее осеннего неба. Он выслушал меня, не прерывая, и вопреки обыкновению не достал из бара бутылочку «Столичной», чтобы спрыснуть завершение работы. Вместо этого он вздохнул и спросил:
— Скажи мне, Матвей, сколько лет мы с тобой работаем? Я имею в виду, локальных.
— Хм? Да как-то не считал, — удивился я, с чего это вдруг Магистра потянуло на лирические воспоминания, — Где-то около тридцати…
— Если быть точным, через три месяца тридцать два года будет, — уточнил Магистр и тут же вновь спросил, — А скажи мне, Матвей, сколько раз за эти годы у нас полностью проваливались операции?
