Элес наклонился над мертвым Гараном, мрачно покачал головой; бросил мне через плечо:
– Криас, возьмешь тело.
Я молча кивнул и поднял Гарана, вскинув его на плечо. Казалось, холод мертвой плоти чувствуется даже сквозь броню, сквозь непрекращающийся дождь.
В лагерь мы вернулись молча. Вместе с телом я спустился в специально для того вырытый погреб, уложил Гарана на пол, спрессованный до состояния камня, и уже собирался выйти наружу, когда Барнасу бросил сверху:
– Сожги его.
– Что? – остановился я.
– Сожги, – рыкнул чозей. – Хоть как-то своей Эссенцией сегодня пригодишься; ты ему хотя бы это должен.
Я стиснул зубы, но медленно кивнул. Послышались шаги: по приставной лестнице соскользнул брат Серый Ветер, наш монах, остановился в ожидании рядом.
Я опустился на колени рядом с телом солдата, неловко стащил с него доспех и знаки отличия; монах молча помог мне. Из карманов появилась пара писем домой, несколько мелочей… то, что при каждом солдате есть.
Все. Теперь на теле не осталось ничего; все, что несло в себе память о Гаране, было выложено рядом.
Я положил закованные в броню руки на тело солдата, прикрыл глаза, вызывая на поверхность свою стихию. Рядом защелкали четки и послышался негромкий голос; выпрямившийся Серый Ветер читал молитву, провожающую Гарана на перерождение.
Мои ладони сперва нагрелись, потом окутались языками пламени. Вспыхнувший огонь заколебался на промокшей одежде; я сосредоточился, и он разгорелся ярче, пожирая равно ткань и плоть. Отблески заметались по стенам и выбритой голове Серого Ветра, треск огня смешался с шумом дождя снаружи и вплелся в молитву монаха.
Я не вставал, пока тело Гарана не обратилось в пепел полностью. И даже после этого еще десяток секунд я провел над прахом, пока не понял, что долг выполнен, а отблески вокруг рождены уже не горящим телом, а дрожащим огнем моей анимы.
– Вам стоит снять шлем, – мягко заметил Серый Ветер, закончив молитву.
– Что? – переспросил я, поднимаясь.
– Броня защищает вас, гунхэй, – пояснил монах. – Но она же отстраняет вас от мира. Вам полезно будет ощутить Восток на себе.
Я помедлил, потом кивнул. Попрощался с монахом, уже начавшим собирать прах в стальной сосуд, и выбрался наружу, отстегивая и стаскивая шлем.
Капли темного дождя покатились по лицу и зашипели в еще не угасшей аниме, волосы мгновенно промокли. Огонь внутри недовольно вспыхнул, и опустошенность в душе отступила.
– Больше не ошибусь, – вслух сказал я, стянув перчатку и подставляя разгоряченную пламенем ладонь под струи воды.
Странное дело, но после этой ночи я оказался принят среди солдат. Не как командир или товарищ по оружию – как один из них, я это чувствовал. Меня не раз принимали за доской для Врат ипартиями в «костяной двор», пару раз даже предложили покурить кват. Я привычки к этому не питал, отказался; они не обиделись. Хотя Элес и заметил: «Здесь стоит курить. Сквозь дым меньше видно».
Следующие пара месяцев тянулись как обычно. Патрули. Засады. Пара кратких схваток – коснувшихся, правда, не меня, пострадала чешуя Онелл, и та изрядно бранилась, в очередной раз повторив, что видеть не желает эти джунгли.
Потом в лагерь прибыли следопыты, пятерка Возвышенных бойцов.
Я знал о них: отряды для особых операций, не идущие в общем строю, но скользящие в ночи. Носящие маски, способные похитить планы противника, разведать обстановку, тайно пробраться в чужой город… Воюющие иначе – но тоже воины Лукши.
В группе следопытов были Возвышенные всех Аспектов; как им и подобает, на задании они надевали зачарованные маски, полностью скрывающие лицо. Защитой им служили артефакты, парадоксальному названию которых я всегда удивлялся: доспех обывателя был уж точно не обычной броней; его сила позволяла владельцу выглядеть любым воином, с равной легкостью маскируясь как под легионера Царства, так и под бойца из джунглей.
Оружие у них тоже было практически одинаковое. У каждого – пара перчаток дальних когтей, творивших длинные лезвия, исходящие из пазов на костяшках; при необходимости когти можно было и отстреливать. Каждый следопыт также носил с собой и Эссенциальный хлыст – футовую рукоять, порождавшую свитые из молний бичи; оружие непростое, но опасное.
Честно говоря, я ими восхищался. Я хороший боец, но следопыты двигались с грацией хищников или элементалей, попавших в родную стихию; каждое их движение источало огромный опыт и профессионализм.
В основном они держались в стороне от остальных солдат; исключением была их командир, чузей Юшото Лаоше, принадлежавшая Аспекту Воды. Она почти сразу сдружилась с остальными Возвышенными и солдатами; на меня обратила внимание, когда я забирал доспех у сюган-дзюнай после очередного маготехнического осмотра.
– Броня ёрои? – бросила она взгляд. – Я когда-то тоже носила такую. Торики Криас… племянник Торики Кинсея, верно?
– Да, чузей, – улыбнулся я, приятно удивившись. – Вы знакомы с дядей?
– Встречались пару раз, – пожала плечами Лаоше. – У меня просто хорошая память на лица, ты на него похож.
– Просто дядя и отец похожи, а я пошел как раз в отца, – предположил я.
– Вполне возможно, – согласилась Лаоше.
– Так вы тоже работали с силовой броней? – сменил тему я, невольно заинтересовавшись. Она была первым встреченным мной на Востоке человеком с таким опытом.
– Да, но потом уступила сестре, – кивнула Водная. – Когда в следопыты ушла, мы работаем немного иначе. Разве что в заданиях прямого боя, но они нам не так часто выпадают.
– Ну, тем мы и сильны, – усмехнулся я, – что у каждого есть возможность работать согласно талантам.
– Каждому свое, – отозвалась Лаоше с такой же улыбкой.
Она была куда старше меня – но почему-то с ней было легко общаться. Так же легко, как с Элесом, пожалуй; приятно видеть еще одного Возвышенного с общими интересами.
Пару раз после этого мы играли во Врата вместе; к нам присоединялся и Элес, но он с Лаоше говорил хоть и вежливо, но отстраненно. Я не понимал, почему – пожалуй, только Конг обладал большим чувством юмора, чем она.
Миновало Межсезонье, пять завершающих год дней, в которые мы не покидали лагеря. Это и так дурное время, не стоит рисковать еще больше; к счастью, враги думали так же.
Наступил Восходящий Воздух; вновь потянулись дни, которые стали холоднее и дождливее. Я немного освоил местный язык; конечно, как и многие Возвышенные вдали от Лукши и Конфедерации, я овладел Ритуалом Изучения Языков, и мне надо было лишь час послушать чужое наречие, чтобы на неделю впитать его знание. Но настоящее изучение казалось более… правильным. В конце концов, Лерна прекрасно освоила лесную речь без всякой магии.
Зверолюды, словно подстегнутые погодой, стали активнее. Участились нападения на другие форпосты, разведка доносила, что и в Серых Водопадах – оплоте Царства на Востоке – укрепляют оборону, город тоже не раз атаковали.
Однажды мы – чешуи Барнасу и Элеса – вновь углубились в джунгли, на этот раз – не на патруль и не для засады, на долгий рейд по местам, где могли окопаться зверолюди. Один такой аванпост мы отыскали быстро… но он был брошен. Выкопанные в земле укрытия были пусты, в наспех сколоченной хижине отыскались остатки пищи и следы когтей на досках; больше не было ничего. Враги были здесь – но ушли.
Так, по крайней мере, мы думали, пока Стал и Форкро не наткнулись на брошенную сумку, из которой выглядывали свернутые бумаги; Стал наклонился, что-то почуял, уже потянув за ткань, но было уже поздно.
Под сумкой оказалась ловушка, особые гибкие стебли, которые, лишившись груза, мигом распрямились и метнули во все стороны острые ядовитые шипы. Форкро не пострадал, скатившись в чужое укрытие; Стал же получил сразу несколько твердых как железо колючек в грудь, осел, хватаясь за раны.
Другие шипы хлестнули по деревьям, Барнасу сбил два из них взмахом копья, но еще пара солдат оказалась ранена. Отрядный врач мигом поспешил к ним, доставая из сумки флаконы с противоядиями; на Стала он бросил лишь мимолетный взгляд, сразу определив, что ему уже не поможешь.
