Ойкнуло, хрустнуло, затрещало.
Взобравшись на своего поверженного сослуживца — шлем чиркнул по потолку, — киборг открыл огонь по тем, кто спешил в кабинет, не страшась выстрелов и завала из трупов. Он стрелял по своим! Прицельно метил, сыпались гильзы, упал пустой магазин, защелкнулся новый — и вновь огонь. По нему тоже стреляли, подрясник весь покрылся дырами.
— Братишка, прикрой, ага! — скомандовал искусственный гигант и стащил с себя разорванную одежку, чтобы заменить на ту, что больше не понадобится коллеге. Для смены гардероба он выбрал удачный момент, ибо в дверном проеме больше никто не показывался. Дураки, желающие лезть под пули, закончились.
— Я вырубил камеры, — поднявшись, сказал Тарсус.
Его немного пошатывало. Выглядел подпольщик очень не очень, досталось ему изрядно.
Все действо с момента его явления с потолка заняло пару-тройку секунд, вряд ли больше. Быстро, очень быстро.
— Маршал, ты чего? — удивился Тарсус, заметив, что Иван сполз со столешницы и подобрал с пола автомат. — Маршал, не глупи!
Честное слово, Жуков-младший без малейших угрызений совести разрядил бы магазин в затылок киборгу, если б тот не обернулся и не поднял забрало, из-под которого на союзника теперь взирала выдвижная оптика. Нижняя челюсть у киборга отсутствовала, ее заменила сложная конструкция с клапанами и патрубками.
— Мамонтенок?! — выдохнул Иван и поморщился — лицо его будто облили спиртом и подожгли.
— Ага. — Забрало вернулось на место.
— Но… — Иван опустил автомат. — Как здесь?! Откуда?!
Выяснилось, что Мамонтенок тут не случайно появился: он работает охранником в Поликлинике № 1. Умельцы подполья сделали ему новую прошивку, придумали легенду, согласно которой он вновь стал законопослушным гражданином, действительно служившим на границе Союза и за особые заслуги переведенным в столицу — на более ответственный пост.
Нетрудно было догадаться, что Мамонтенка неспроста внедрили в больницу, и уж точно не для того, чтобы спасти Владлена Жукова.
— Ага, дальнейшие действия наши? — обратился киборг к Тарсусу.
Подпольщик врубил коммуникатор, изучил картинку на экране:
— Министр этажом выше. Сколько у нас времени?
— А оно разве было вообще? — Выставив перед собой автомат, Мамонтенок шагнул в коридор.
Вооружившись, Тарсус последовал за ним.
Казалось, сирена выла вдвое — втрое! — громче, чем прежде.
Взглянув на растерзанные тела, на труп врача-священника, которому перепало исключительно из-за его глупости, Жуков-младший пожал плечами. Можно ли было обойтись без жертв? Погибли ведь ни в чем не повинные граждане, всего лишь исполнявшие свой долг. Совесть-скряга тактично промолчала, пожадничав дать ответ. Зато Мамонтенок прорычал, что какого хрена сигналка еще тревожит его органы слуха, ведь дорогой племяш мог бы вырубить ее, ага. Тарсус ответил, что он бы с радостью, вот только сигнализация — это сеть автономная, без связи с больничной локалкой.
А потом началась круговерть и стало не до разговоров.
Ощетинившись стволами, они выбрались из кабинета. Никого вокруг. Ни единой живой души. Все попрятались за закрытыми дверями или вообще ушли с этажа, а то и покинули больницу. Идиоту понятно: здание вот-вот оцепят. Шансов выбраться из него практически нет. Теоретически — тоже.
— За мной, ага! — Киборг взял командование на себя. И то верно, у него есть опыт боевых действий в реале, а не в симуляторе, как у Ивана.
Вы видели когда-нибудь, как по больничному коридору мчит гора из титана и композитов, оплетенная нитиноловыми мышцами? О, это незабываемое шоу! Щелкают шарниры верхних конечностей-манипуляторов, тяжелые ступни давят ковровое покрытие. А то, что матовое черное забрало скрывает лицо, даже хорошо, ибо армейский киборг — это больше робот, чем хомо сапиенс, эмоции ему ни к чему, они лишь портят впечатление.
Никакого лифта, двинули по лестнице. Тарсус обогнал Мамонтенка.
Всего один этаж: довольно длинный пролет, широкая площадка, еще один пролет. Чуть-чуть, самую малость — и Жуков-младший обнимет Жукова-старшего!
Неужели добился своего, нашел отца?!
Ступеньки, ступеньки, опять ступеньки… Все из мрамора, поверх которого постелена красная ковровая дорожка. Приклеена, что ли? Не сползает. Стены отделаны мрамором розового оттенка сплошь в черно-серых вкраплениях.
Лицо у Ивана раскраснелось, горит прямо — из-за волнения, конечно, он очень волнуется, очень-очень.
— Закрыто. — Тарсус, обогнавший товарищей чуть ли не на целый пролет, приложился плечом в дверь.
Та выглядела основательно, не межкомнатная фанера: аккуратно сваренные стальные листы, резиновые уплотнители по краям… Неужели не прорваться? Надо искать другой путь, выше подняться или по пожарной лестнице, или…
— Открыто, ага. — Мамонтенок без малейшего напряга вынес дверь вместе с арматурными прутьями, на которых та крепилась в стене.
Втроем они вторглись на этаж, ожидая, что по ним тут же откроют огонь.
Уж Иван-то точно не ждал ласкового и чрезмерно теплого приема. Ему не доводилось еще стрелять в настоящих людей. Занятия по тактике боя в симуляторе не в счет. За свои рефлексы он не опасался — тренировался все-таки, военную кафедру не зря посещал, ведь каждый союзник должен уметь защищать Родину, но… Убивать людей, даже непреднамеренно и защищаясь, ему не понравилось.
Замерли, изучая обстановку. Тишина. Никого.
Этаж — видимая его часть, просторный расширитель сразу у двери — отделан деревянными панелями, пахнет сосной. Справа низенькие елочки в кадках, можжевельник и еще что-то подобное. Жуков-младший именно там, за кадками с землей и песком, устроил бы засаду. Но — никого вообще. Над хвоей и за ней возвышается альпийская горка, засаженная бледно-фиолетовым вереском — маме бы понравилось, она любит цветы…
Любила!..
По горке, по руслу, выложенному из песчаника, струился ручеек, впадая, очевидно, в бассейн, который загораживали кадки с вечнозелеными насаждениями. Обнаружив в бассейне вуалехвостов, Иван не удивился бы.
Послышался странный шум.
— Огонь, ага, по моей команде. — Мамонтенок напомнил, кто тут старший.
Из-за угла показалась тележка на роликах, застеленная накрахмаленной простыней, свисающей чуть ли не до пола. Тележку перед собой толкала медсестра, и делала она это столь спокойно и обыденно, что впору было усомниться в реальности происходящего: нет выстрелов и трупов, все идет своим чередом, и не воет сирена. Иван убрал палец со спуска, чтобы не выстрелить случайно, из-за нервов.
Лицо девушки до самых глаз прикрывал респиратор. И было в ее движениях, в ее внешности что-то неуловимо знакомое. Проследовав мимо, она каркнула:
