И тут же совершенно отчетливо почувствовал уколы этих самых коготков. А потом передо мной мелькнула картинка, нелепая и жутковато-смешная: посреди кошачьей стаи я увидел здоровенного, много крупнее других, кота. На коте почему-то была одежда, а вместо морды… моя голова. Потом все исчезло.
Они пытались общаться со мной, вот в чем дело! Но они не умели говорить или передавать мысли. Быть может, потому, что никаких мыслей не имели или они были совершенно непохожи на мои, человеческие. Они передавали мне какие-то обрывки собственных ощущений. Наверное потому, что ощущения — единственное, что было у нас общим и взаимопонятным. Впрочем, насчет понятности я загнул. Ни черта мне было не понятно, кроме одного: Кошки проявляли ко мне интерес, и между нами существовала некая связь, смахивающая на телепатическую. Другого определения я, по крайней мере, не знал.
Кажется, образ обласканного Кузи произвел впечатление на стаю. Не зря же они показали мне меня самого в «окошаченном» виде. Они, должно быть, тоже чувствовали, что мы «одной крови». И сообщили мне об этом.
Я не сомневался, что Кошки и до меня вступали в контакт с людьми. С некоторыми из тех, кто накачивался героином. Но я-то этой гадостью не баловался. Почему же они выбрали меня? И как насчет Гласа Божьего, о котором я был наслышан.
Я представил себе, как мог бы звучать этот самый глас. Получилась некая смесь колокольного звона, молитвенного пения и невнятно, но грозно вещающего мужского баса.
Сперва я уловил отчетливое недоумение, исходящее от стаи. Потом последовала какая-то эмоциональная сумятица и наконец… Кажется, они поняли, что я имею в виду.
…Удары, следующие один за другим, опасные и наносящие серьезный вред. Долгое, замысловатое падение, потом еще один удар, самый мощный и последний. Затем — тишина и неподвижность. Никакой боли, ничего похожего на боль. Однако понимаешь, что ущерб слишком велик, с ним ничего не поделать. И начинаешь кричать. Не от страха или отчаяния, а потому что так нужно. И крик твой уносится в пустоту, в бескрайнюю и необъятную бездну, от которой у человека захолонули бы разум и душа. Но бездна не пугает, не вселяет благоговейного трепета. Она зовет, но не слышит ответного крика. Быть может, она и есть Бог. Но мне так не показалось…
Я слегка вздрогнул и очнулся. Чуждое присутствие внутри меня исчезло. Н-да, это мало походило на общение со Всевышним. Это вообще ни на что мыслимое не походило. Кошки уловили, чего я хочу, и дали то, что смогли. Никакого понимания это мне не добавило.
Должно быть, я испытал разочарование, потому что коты соскочили с капота, и стая, вдруг утратив ко мне интерес, рассеялась и исчезла из глаз, будто растаяла в воздухе.
…Профессора я заметил еще издали. Он сидел на лавочке недалеко от своего подвала и грелся на солнышке. Вылезая из кабины, я поздоровался и присел рядом.
— Война? — без предисловий спросил Профессор. Я кивнул.
— Уже почти закончилась.
— Ну что ж. Замкнутое уголовно-феодальное общество, разбитое на кланы с баронами-разбойниками во главе. Рано или поздно этого стоило ожидать, — заключил он. — А досталось, конечно, всем без разбора.
— Не без того, — нехотя подтвердил я. — А вы, Профессор, так и намереваетесь здесь сидеть и философствовать?
— А какая альтернатива?
— Мы отправляемся в экспедицию.
— Кто это — мы? Куда и зачем?
— К Эпицентру.
— К Эпицентру? Вот так так!
— Работяги организовали. Несколько их научников, стрелков, я в качестве проводника. А вы, думаю, — в роли специалиста и мозгового центра. (Про чужаков я пока умолчал.)
— Я, знаете ли, несколько по иной части специалист, не по инфернальным явлениям. Вы, надеюсь, понимаете, что это очень опасная затея. Впрочем, где сейчас безопасно?! Да я как-то уже и перестал бояться. Так что, конечно, поеду. Можем отправляться хоть сейчас.
— Вот сейчас и отправимся.
…Вернувшись в Крепость, я оставил Профессора в директорской приемной, а сам зашел в кабинет.
— Поспал? — спросил Директор.
— Почти. У меня новости. — Я вкратце обрисовал обстановку в городе. — Но вы вот что учтите. Комод думает, что подставу организовали ваши люди.
— Ну пусть приезжает с разборками. — Директор смачно потянулся у себя за столом.
— Я почему-то думаю, что он явится не с обычными разборками. Он соберет силы и придет вас штурмовать.
— Отобьемся, — протянул Директор.
— Надеюсь. Но есть и еще новость. У него сейчас тоже несколько чужаков.
— Каких чужаков?
— Из-за периметра, как у вас. Кто такие и что им нужно, я не знаю. Но Комод, по моим данным, затевает какую-то дальнюю поездку. Для этого тоже нанял проводника. Это один мой знакомый Ездок.
Теперь Директор заинтересовался не на шутку.
— Куда же они собираются?
— Говорю же, не знаю. Но догадаться можно.
— Можно, — согласился Директор. — Какое странное совпадение!
— Тем более не мешало бы перепроверить наших гостей.
— Ты думаешь, ты самый умный, — проворчал Директор. — У нас тут есть кое-какие компьютерные базы данных, оставшиеся от прежних властей и стражей порядка. Мы по ним пробили этих троих. Они там не значатся. Ну я их вызвал и прямо так и сказал. Они удивились моему недоверию и подтвердили, что действуют под вымышленными именами. Почему — объяснять, надеюсь, тебе не требуется. И предложили еще раз связаться с нашими контактерами на предмет подтверждения.
— Вы связались?
Директор покряхтел.
— Это, понимаешь, дело не быстрое. Прямой-то связи у нас нет, по телефону не позвонишь, по рации не вызовешь. Надо приводить в действие всю цепочку. А если Комод готовит свою экспедицию и разборку с нами, тем более отправляться стоит без промедления.
Никудышный был из Директора следователь. Но обстановку он понимал правильно и выводы делал соответствующие. После некоторого раздумья он сказал:
— Ты вот что. Ты по пути за этими тремя приглядывай. У тебя глаз острый и нюх есть. С тобой все-таки наши будут. Так что в случае чего…
— Пригляжу, — пообещал я.
Меня не оставляла мысль, что предстоящая поездка — тоже нечто вроде подставы. Какой и для чего, я пока не догадывался. Но что-то здесь было нечисто.
Мне позарез не хватало Монгола. Не просто связи с моей шарашкой на Большой земле. А именно его. Если бы он не исчез, если бы мы встретились с ним, а не с Кондором, все могло быть иначе. Монгол обладал очень широкой и разнообразной информацией. У него имелась масса разных, в том числе и конфиденциальных каналов, позволявших влиять на самые неожиданные ситуации. Наконец, он был умный и хитрый профессионал и, в сущности, неплохой человек. Быть может, самый лучший, честный и принципиальный из всех, кого я знал. Он нашел бы решение, и я вряд ли бы стал затевать игру, результат которой, в виде горы мертвых тел, неизбежных наездов на Работяг, воцарившейся неразберихи и возвышения Комода, нравился мне все меньше. Тем более что в итоге охота на меня определенно не прекратится, а наверняка станет еще активней.
