Некое рекламное агентство однажды выдвинуло радикальную стратегию, основанную на десяти принципах:
1. Манипулировать людьми, чтобы они больше потребляли;
2. Манипулировать людьми, чтобы они охотнее выкидывали;
3. Манипулировать людьми, чтобы они тратили деньги;
4. Манипулировать людьми, чтобы они забывали про сезоны;
5. Манипулировать людьми, чтобы они покупали больше подарков;
6. Манипулировать людьми, чтобы они покупали товары упаковками;
7. Манипулировать людьми, чтобы они покупали при любой возможности;
8. Манипулировать людьми, чтобы они гнались за модой;
9. Манипулировать людьми, чтобы они покупали с охотой;
10. Манипулировать людьми, чтобы их все время что-то не устраивало.
Когда я прочла этот список, то подумала: «Это мое».
Я смогу подстегнуть экономику и тем самым послужить обществу, если позволю раскрыться своим способностям, не сдерживая желаний. Эта работа – как раз для таких, как я.
Я агитатор до мозга костей. Я люблю смотреть, как безмозглая толпа пляшет под мою дудку.
После того как я открыла для себя этот путь, моя жизнь стала намного легче. Я знаю, куда должна идти, и мне не нужно впустую тратить время и энергию. Я уже стараюсь найти работу в каком-нибудь рекламном агентстве или в масс-медиа.
Если я преуспею как агитатор, то, возможно, даже смогу присоединиться к революции Ирохи. Если так выйдет, мы с ней наконец-то будем на равных и я поучаствую в преображении мира. Определенно, у меня больше не будет комплекса неполноценности по отношению к ней.
Однако –
– Мне вовсе не обязательно становиться настолько успешной.
Меня вполне устроит, если я заставлю всего одного человека полюбить меня и создать счастливую семью. На большее я не претендую.
– Кадзуки-сан…
Правда, это не будет моя первая любовь.
– Хааа… – вздыхаю я и улыбаюсь.
Кадзуки-сан принадлежит Марии Отонаси и только ей. Но почему-то я чувствую, что это и к лучшему. Такое ощущение, что моей любви к нему предначертано остаться безответной.
Я не удержалась от смеха, когда сразу после нашего с Ирохой выпуска из школы Отонаси-сан сделала то свое заявление. Кадзуки-сан, ты поймал здоровенную рыбину! Мои соболезнования!
Но я убеждена, что сейчас тебе нужна ее сила.
– Эх.
Закатное солнце начинает окрашивать небо в приятный цвет. Его отражение в воде – как раз то, что мне надо. Я решаю сосредоточиться на лодке, где сидит парочка, и начинаю снимать. Несколько снимков с разным приближением и разной выдержкой – и мне удалось наконец получить хорошее фото.
– Годится.
Даже мне удается делать красивые фотографии, а в будущем я их наделаю еще больше.
До дня, когда Отонаси-сан должна исполнить свое обещание, еще два года с небольшим.
К тому времени я хочу стать немного ближе к своей мечте. Хочу обрести уверенность в себе.
…И если возможно, хотелось бы еще найти себе кого-нибудь еще более классного, чем ты, Кадзуки-сан!
Да, таково мое «желание».
+++ Харуаки Усуй, 19 лет, 14 августа +++
До того поворотного момента мое сердце было в полной темноте.
Мое решение отказаться от карьеры профессионального бейсболиста ради того, чтобы пойти в одну старшую школу с Дайей Омине и Коконе Кирино, привело к худшему из возможных исходов. Дайян своими безбашенными поступками добился того, что его пырнули ножом. Кири получила настолько жуткую моральную травму, что вряд ли уже оправится. А Хосии даже говорить не может. Я потерял всех своих друзей.
Моя повседневная жизнь оказалась полностью разрушена.
В те дни я был сам не свой. Я видел все как будто сквозь туман, все казалось бессмысленным. Кое-как мне удавалось заставлять себя ходить на занятия, но и в этом никакого смысла не было; я лишь передвигался взад-вперед, как безмозглое насекомое. Иногда, бывало, я уходил домой, за весь день вообще ни одного слова не произнеся.
Время шло; класс Ирохи Синдо выпустился, Кири бросила школу, родители Хосии зарегистрировали его как отсутствующего на неопределенный срок, Касуми переехала. Когда я стал третьеклассником, я был уже совершенно один. Воспоминания о том времени у меня остались довольно смутные.
Однако окружившая меня чернота начисто рассеялась от слов Марии Отонаси.
С тех пор, как никого не стало, прошло уже девять месяцев. 15 июля, когда я уже стал третьеклассником, Марию Отонаси избрали председателем студсовета.
Вся школа собралась в спортзале на церемонию передачи полномочий от старого студсовета к новому. В отличие от всех других собраний, ученики ждали начала церемонии, затаив дыхание и не отводя взглядов от сцены.
Конечно, ничем не примечательный уходящий председатель интересовал их в последнюю очередь. Все внимание было приковано к его сменщице Марии Отонаси.
Она время от времени заглядывала ко мне в класс поглядеть, как у меня дела, но я всегда ее игнорировал. Я знал, что она не виновата в том, что произошло, но все равно не мог заставить себя снова держаться с ней дружелюбно.
Я, видимо, подсознательно чувствовал, что она, чужачка, и принесла хаос в наши жизни.
Мария Отонаси, появившаяся на трибуне, утратила большую часть своего прежнего мистического ореола. Однако ее харизма осталась прежней: выборы она выиграла в одну калитку (отчасти поэтому к ней сейчас и было столько внимания). Более того, никто не забыл, как во время вступительной церемонии она раздвинула толпу, как Моисей Красное море, и подошла к Хосии.
Сейчас была похожая ситуация, и все втайне ожидали, что опять случится что-то неожиданное.
Мария Отонаси начала свою инаугурационную речь ясно и отчетливо. Ей удалось достучаться до сердец своих слушателей.
Уже довольно давно наша школа была охвачена странной атмосферой тревоги, и все эту атмосферу чувствовали. Конечно, в этом сыграли роль разнообразные загадочные происшествия (скажем, убийство или появление «людей-собак»), но, помимо этого, нам не удавалось стряхнуть ощущение, что с нами происходило нечто гораздо более серьезное, – потому что в нашей памяти чего-то недоставало.
К_т_о_-_т_о___в_з_я_л___н_а_с___в_с_е_х___п_о_д___к_о_н_т_р_о_л_ь,___а___п_о_т_о_м___в_ы_п_у_с_т_и_л.
Это трудно объяснить, ведь конкретных оснований для такого ощущения ни у кого нет, однако оно преследовало нас, как проклятие. Все чувствовали, что сам воздух в школе какой-то давящий. По молчаливому согласию об этом никто не говорил; даже упоминание этой темы было табу, потому что никто не хотел о ней говорить.
Однако в своей речи Мария Отонаси разбила это молчание. Она описала это ощущение вслух, прямо и четко, и даже предложила несколько способов от него избавиться. Она ухитрилась сделать свою речь одновременно теоретической и практичной.
