Одним из этих метеоров была стандартная спасательная капсула.
Она тряслась и очень быстро падала, дребезжа и вибрируя, когда входила в атмосферу.
Два карликовых псайкера вопили в страхе, вздрагивая от каждого крена. Большой человек в зеленой шелковой робе мурлыкал им успокаивающие слова ободрения и успокоения, как будто они были детьми, его большие татуированные руки крепко держали их.
— Почти на месте,— сказал Патер Грех. — Почти на месте...
— Ты готов к этому? — беспечно спросил Маквеннер.
Гол Колеа расправил свою форму спереди и кивнул. Плечом к плечу, они вошли в двери Танитского расположения.
Звонок к подъему прозвучал несколько минут назад, и солдаты поднимались. Кружки с водой стояли на конфорках, и люди одевались.
Это было так же, как и каждое утро в Гвардии, простая рутина. Только место – схола на первый взгляд, подумал Колеа – было другое.
Это заставило его улыбнуться.
— Утро, Гол,— сказал Обел, проходя мимо. Колеа кивнул. Никто не смотрел на него по второму разу.
Новости сюда еще не дошли.
Он пошел по проходу из кроватей, осматриваясь, жадно рассматривая знакомые лица.
Была маленькая боль в глубине его сердца от того, что некоторых лиц тут не будет. Мюрил... Пайета Гатса... Еще Разок Брагга...
— Это твоя,— сказал Маквеннер.
Колеа остановился, и сел на неразобранную койку. Его снаряжение было тут.
Он поднял взгляд на Маквеннера. Худой Танитец посмотрел вниз на него и помотал головой. — Ночь, которую я не забуду. Я должен отплатить тебе за услугу.
— Не нужно, Вен.
— Ты спас мне жизнь,— сказал Маквеннер. — И ты должен позволить мне это сделать. Колеа улыбнулся.
— Увидимся позже, Колеа,— сказал Маквеннер, и пошел через общежитие.
Колеа сидел мгновение в суматохе вокруг него. Затем он снял свою куртку, рубашку и майку, и открыл свой ранец, чтобы найти свежее белье. Вес глиняной фигурки в кармане его куртки напомнили ему, что она там. Он вынул ее, посмотрел секунду, и засунул в ранец для сохранности.
Он нашел сложенную майку и развернул ее, чтобы одеть.
— Знаешь, как одевать себя, а, гакоголовый?
Колеа посмотрел наверх. Куу проходил мимо, на нем были трусы, только что из душевой. У него было полотенце на плече. Болезненно белая, нездоровая кожа на его тощем теле была покрыта грубыми татуировками. Он усмехнулся Колеа.
— Хочешь, чтобы я помог, гакоголовый? Хочешь, чтобы я помог тебе одеться, ты задумчивый гакоголовый? — Голос Куу был низким, но резким. — Хочешь, чтобы я тебе и жопу вытер? Как пить дать, хочешь. — Он рассмеялся.
— Ты должен был бы уже сдохнуть, пока меня не было,— мягко сказал Колеа.
— Че?
— Ты всегда был мелким дерьмом, Куу, но задирать раненого в голову ветерана? Где твое гаково чувство полковой чести, хитрожопый?
Глаза и рот Куу открылись очень широко. Он отступил назад. Вокруг них стало очень тихо.
Колеа поднялся на ноги. Он возвышался над солдатом, и его обнаженный торс и руки были очень большими, по сравнению с костлявым Куу.
— Ты... ты... — заикаясь сказал Куу.
— Ага, я. Я вернулся. Теперь беги отсюда, пока я не сломал тебе твою крысиную шею. Куу побежал.
— Сарж? — сказал Лубба, вставая со своей койки. Он уставился на Гола, быстро моргая. — Сарж?
— Утро, Лубба, Ну так, как дела? — обыденно произнес Колеа, садясь назад.
Шепот распространялся, слух быстро передавался.
— Гол? — сказал Корбек, появляясь в конце ряда и идя к нему. Маквеннер был с ним.
— Здравствуйте, сэр.
Корбек потряс своей косматой головой. — Гаунт рассказал мне, что произошло, но я держал это при себе пока... пока... фес! Что произошло?
— Ну, это смешная история... — начал Колеа. Остальная часть его предложения утонула в медвежьей хватке объятий Корбека.
— У меня впечатление, что его возвращение вызвало восхищение,— сказал Дорден. Цвейл щелкнул и кивнул. Доктор толкал каталку Цвейла между рядами пустых коек к шумной толпе солдат, сконцентрировавшейся в центре зала.
Колеа был в центре всего этого, смеющийся и болтающий, отвечающий на сыпавшиеся на него взволнованные вопросы так, как только мог.
Все были здесь, забыв про утренние тренировки. Кто-то заказал горячий хлеб в коробках из ближайшей пекарни, и маркитанты прибыли с нагруженными кофейниками тележками с горячим кофеином.
Нет, не все, отметил Дорден. В стороне среди рядов коек он видел Лайджу Куу, который одевался. Время от времени Куу поднимал взгляд, когда в толпе поднимался смех.
— Ну-ка скажи еще раз... — позвал Варл. — Ты сделал что?
Колеа пожал плечами. — Я точно не помню. Я беспокоился о Вене, и кто-то сказал, что купальни лечат все раны.
— Так они говорят,— кивнул Лубба, с впечатлением.
— И она вылечила тебя? — спросил Сорик.
— Думаю так. Вообще-то, я думаю, что она лечила Вена. А я просто был рядом.
Призраки засмеялись.
— Ты слышал, чтобы я жаловался? — спросил Маквеннер.
— А меня она вылечит? — спросил Варл, хлопая по своему аугметическому плечу.
— Не вариант, Цег. Она лечит только достойных.
Еще буря смеха.
— А меня? — спросил Домор.
— Ты такой же развратник, как и Варл, Шогги,— сказал Колеа. — И кроме того, уже не сможешь без своего улучшенного зрения, не так ли?
Домор пожал плечами. — Император защищает,— согласился он.
— А что насчет меня? — выкрикнул Ларкин позади толпы.
— Я не знаю, Ларкс. А что с тобой не так?
— Так с чего нам начать? — выпалил Бонин. Толпа снова зашлась хохотом.
— А меня она вылечит? — тихо спросила Чирия.
Колеа посмотрел на ее лицо со шрамами. Она никогда не была красоткой, но он знал, что шрамы на ее лице были самым худшим, что с ней когда-либо происходило. Он вздохнул.
— Кто знает? Я спрошу ее.
Чирия улыбнулась. Нэсса обвила свои руки вокруг нее.
— Я думаю, что ты захочешь свой взвод назад, Гол,— сказала Крийд.
Колеа помотал головой. — Я вижу, что ты делаешь отличную работу, сержант. Для меня будет честью служить. Последовали возгласы одобрения. Крийд покрылась румянцем, и Каффран смотрел на нее с улыбкой гордости.
— Хотя, я обязан тебя поблагодарить,— сказал Колеа, и шум затих.
— Меня? — спросила Крийд. — Должно быть все наоборот. Ты меня спас, дважды, и первый раз тебя... ранили.
— Может быть. Но второй раз вылечил меня.
— Что?
— Я не много помню об этом, как ты, без сомнения, понимаешь, но когда я подобрал тебя на той улице, у тебя была та... та фигурка в кармане. Глиняный бюст. Фесово страшная штука.
Крийд кивнула. — Старик дал мне ее. Пилигрим. Это было в Стекольном Заводе. Он пытался поблагодарить меня за то, что я присматривала за ним.
— Я нашел ее. Она напомнила мне... напомнила моей тупой башке, как все было. Заставила меня подумать о Святой и о том, как она лечила людей. Я думаю, что она заставила меня забрать Вена в купальню.
— И ты продолжал говорить об этой фесовой штуке,— подтвердил Маквеннер.
— В любом случае, она твоя,— сказал Колеа, смотря на Крийд. — Я просто присматривал за ней. Она пожала плечами. — Мне она не нужна. Гаково бельмо на глазу. Просто рада, что ей нашлось применение.
— Я бы хотел посмотреть на это, если можно,— неотчетливо сказал Цвейл. Толпа вежливо расступилась, чтобы пропустить доктора, и старика, которого он вез на каталке. Цвейл сидел под странным углом, половина его лица была необычно слабой.
— Конечно, отец,— сказал Колеа.
— Обычно, я бы не беспокоился о таких безделушках,— сказал Цвейл, осторожно проговаривая каждое слово, — но мои братья настаиваются, чтобы каждая деталь, окружающая явное чудо была исследована. Это священный порядок вещей.
— Фигурка в моем ранце,— сказал Колеа. Он оглядел солдат.
— Я принесу ее, сарж,— сказала Крийд. Она вырвалась из объятий Каффрана и пошла сквозь толпу.
— Ну и, как это ощущалось? — произнес Фейгор своей горловой воксовой коробкой. — Было больно?
