Безопасное место, известное ему одному, у Снегова было. Главное – добраться туда побыстрее, не засветившись по пути. Координатор даже не стал брать машину, хотя найти его по ней будет затруднительно, но не имея на месте гаража, её придётся оставить на улице или стоянке. Это след – ведь прочесать город относительно несложно, особенно если для этого задействовать возможности гражданских властей. Нет, он доберётся на метро, а от последней станции двадцать минут пройдёт пешком.
В лифте Снегов выключил телефон, да ещё и аккумулятор из него вытащил. Надвинув пониже плоскую кепку, он с внешне безмятежным видом зашагал к станции. При этом, не поворачивая головы, внимательно изучал всю обстановку, пытаясь выявить возможное наблюдение. Он не был профессионалом в подобных вещах, но знал, что грамотную слежку заметить почти невозможно. Однако ещё лучше знал, что у Ордена не столь много специалистов, способных компетентно проводить подобные мероприятия. Все они вечно заняты изучением деятельности различных сект, плодящихся в последние годы как грибы после дождя – вряд ли против него смогут поставить многочисленную группу таких профи. А если их будет мало, то он, с его внимательностью и феноменальной памятью, легко вычислит преследователей спустя некоторое время – они неминуемо примелькаются.
Внимательность не всегда полезна в жизни – скрываться ему приходится именно из-за неё. Только благодаря наблюдательности этим утром он, сложив несколько случайно подмеченных фактов, смог сделать пугающий вывод. Примитивная проверка подтвердила его мысли и кроме того показала, что всё зашло слишком далеко и помешать этому невозможно. И тогда Снегов совершил отчаянный поступок: спустился на первый этаж и позвонил с одного из телефонов в холле настоятельнице Монастыря, предупредив её об опасности. Насколько сработало его предупреждение, осталось неизвестным, но уже после полудня он почувствовал, что вокруг сжимается незримое кольцо – искали звонившего.
Снегов не сомневался, что его рано или поздно заподозрят, после чего подвергнут допросу с применением спецсенсов. Там он вспомнит всё вплоть до вкуса материнского молока и с превеликим удовольствием, захлёбываясь соплями, поведает присутствующим. Не зря говорили, что при такой методике люди рассказывают даже то, что никогда не знали.
И он расскажет.
Уходить, только уходить. Забиться в нору и не высовывать нос. После полудня он фактически только назывался координатором, так как все полномочия у него отобрали под предлогом чрезвычайной ситуации. Жаль – имея хотя бы остатки власти, Снегов мог бы успеть сделать что-то полезное; собственно, он уже начинал этим заниматься, но увы, всё закончилось на первых нотах.
На входе его остановил милиционер, попросив предъявить документы. Доставая паспорт, Снегов огромным волевым усилием сдерживал нервную дрожь. Вид у него был весьма респектабельный, даже лощёный, одежда приличная, да и лицо располагающее – останавливали его крайне редко. Честно говоря, насколько ему помнилось, этого не случалось уже года два, да и то в последний раз он был несколько подшофе. Так что случившееся его здорово насторожило.
Впрочем, сержант ни к чему придираться не стал, лишь рутинно проверил прописку и вернул паспорт с извинениями. Однако было поздно – остатки душевного равновесия покинули Снегова. Спускаясь на эскалаторе, он, не скрываясь, вертел головой, запоминая всех и вся. Время было вечернее, пассажиров немного, так что задача существенно облегчалась. Его уже мало волновала вероятность того, что гипотетические преследователи поймут – слежка обнаружена.
К концу спуска Снегов несколько успокоился – никаких подозрительных личностей замечено не было. Немногочисленные пассажиры не проявляли к нему ни малейшего внимания, он не увидел ни одного изучающего взгляда, бросаемого загадочными гражданами в шляпах и чёрных очках, и вообще, среди народа мало кто мог претендовать на роль ищеек Ордена. Большую часть спускавшихся составляли подростки и пожилые женщины, не представлявшие никакой опасности. Снегов лишь однажды задержал взгляд, внимательно рассмотрел невысокого старичка с некрасивой, какой-то клочковатой бородой – он показался смутно знакомым. Однако подозревать его было смешно: в то, что преследователи воспользуются подобным гримом, не верилось.
Выйдя на платформу, он встал в её начале, дабы сесть в хвостовой вагон. Отсюда ему будет ближе добираться на другую ветку при пересадке. В туннеле как раз показались огни подъезжающего поезда. Оглянувшись, он с удивлением увидел, что старичок стоит за его спиной, метрах в десяти, прямо посреди станции, и буквально давит буравящим взглядом. И только поймав его взгляд, Снегов отчётливо вспомнил, где видел этого пожилого мужчину. Это было давно, координатор тогда был не координатором, а простым работником отдела кадров. Он оформлял документы этому сотруднику; годы стёрли из памяти фамилию, но осталось главное: он вспомнил, что перед ним боевой сенс – сильный телекинетик. Снегов всё понял в одно мгновение и даже почти успел напрячь мышцы, чтобы одним броском укрыться от сверлящего взгляда.
Не успел.
Мощнейший бесконтактный удар вышвырнул его на полотно, прямо перед мчащимся поездом. Немногочисленные свидетели уверенно заявили, что это было самоубийство, подтверждая тем самым данные записи с камеры слежения.
Тюрьма Ордена, или, как её обычно называли, замок, была устроена очень просто. Скромный надземный комплекс всем окружающим представлялся складом ядохимикатов, переживающим не лучшие времена. Это, собственно говоря, были только подступы к замку. Периметр защищала обветшалая бетонная стена, несколько охранников следили за местностью, но так, небрежно, спустя рукава – от них многого не требовали, строгий режим обеспечивали другие люди. Некоторые фермеры в своё время пытались разжиться здесь пестицидами по дешёвке, или, говоря проще, стырить, вступив в сговор с сотрудниками, но понимания не встретили. Неудивительно.
Вертикальная шахта, замаскированная складским зданием, тянулась на глубину в сорок метров, далее от неё расходились пять радиальных коридоров с камерами, в конце объединёнными кольцевой галереей, так что в плане подземный комплекс напоминал огромное тележное колесо, осложнённое побочными ответвлениями с комнатами охраны, пищеблоком и помещениями технического назначения.
Бровкин, будучи постоянным клиентом этого учреждения, из мелких фактов, подмеченных за все свои посещения, давно сложил общую картину системы охраны. Кроме того, неравнодушно относясь к замку, он, в свободное от отсидок время, сумел в древнем архиве найти проект тюрьмы. Его исполнение явно прошло с отклонениями, кроме того, впоследствии случались переделки, но общее представление схема давала. Более современные документы увидеть не удалось – секретность. Впрочем, учитывая разгильдяйское отношение сотрудников Ордена к требованиям режима, не исключено, что существует отдел, где в подобные схемы пирожки заворачивают, и Чапаю просто не повезло туда попасть. Приходится довольствоваться тем, что есть.
