Незнакомец так жалобно посмотрел в глаза Вершину, что тот согласился:
– Хорошо, отсрочка у вас есть. Но только до следующей недели...
– Спасибо, сэр! – Голос незнакомца зазвенел от радости, и он убежал, весело подпрыгивая.
А Найджел остался стоять на месте. Напряжение медленно покидало его.
«Вот попал-то, вот попал... Наверное, весь город состоит из одних сумасшедших».
Успокоившись, Вершин пошел дальше, однако возле дома «236» в него вцепилась растрепанная женщина и, рыдая, стала требовать справедливости.
– Поймите вы, я не в состоянии выполнять ваши условия! Вы же меня просто удушаете! Что вы за люди такие – вы просто звери! Звери-и-и! – Женщина продолжала вопить, даже когда Найджел вырвался из ее цепких рук и отбежал на некоторое расстояние.
Дом номер 238 оказался невысоким коттеджем на двух хозяев. Он имел плоскую крышу и был покрашен в два разных цвета, граница между которыми проходила строго посередине строения.
У входа в бежевую половину висела табличка «Дженифер У. Костакис». Окна были закрыты желтыми занавесками, и в этой части дома царила тишина.
Из другой, бледно-оранжевой половины доносились детские крики, и несколько любопытных мордочек, расплющив носы об оконное стекло, с любопытством рассматривали незнакомца.
Найджел подошел к двери Дженифер У. Костакис и уже собирался дернуть за шнурок с колокольчиком, когда позади раздался резкий женский голос:
– Чего это вы тут вынюхиваете, мистер?
Изобразив на лице дружелюбную улыбку, Вершин повернулся:
– Мне нужна Дженни Костакис.
– Сейчас рабочее время, и она, как все порядочные люди, работает, – поведала женщина, одетая в широченное мешковатое платье, которые обычно шьются для беременных. Ее голову венчал хвост из неухоженных волос, стянутых куском бечевки. – А вот я, как мать большого семейства, сижу дома и воспитываю своих детей. И у меня их семеро, чтоб вы знали.
– Поздравляю вас, мадам, – продолжая улыбаться, ответил Вершин. – Где работает Дженни Костакис?
– Так у вас же все про всех записано! – с ехидством сказала женщина.
– Да, мадам, записано, но и у нас случаются накладки. – Вершин виновато развел руками.
– Рада это слышать, мистер Безупречность. Женщина немного помолчала, наслаждаясь своей властью, и Найджел ей в этом не мешал.
– Так уж и быть. Скажу, – решилась она. – Строение 310, ресторан «Пинаримонто».
– Спасибо, мадам. Всего вам хорошего, – любезно проговорил Найджел и пошел по улице в нужную сторону, ориентируясь по номерам домов.
Встречные пешеходы продолжали на него коситься, водители машин притормаживали и тоже смотрели ему вслед. Впрочем, больше к Найджелу никто не приставал, и он благополучно добрался до «Пинаримонто».
Зайдя в ресторан со служебного входа, он спросил у первого же попавшегося ему работника, где найти Дженни Костакис, и скоро она сама вышла ему навстречу в поварской брючной робе и с руками, перепачканными мукой.
– В чем дело, инспектор? У меня все уплачено в срок. Никаких задолженностей никогда не было. С чего это я вам вдруг понадобилась?
«По крайней мере она хоть живая», – подумал Найджел, вспомнив, как отвратительно пахло в доме Берта Блауха.
– Я, собственно, немного по другому вопросу, – понизив голос, сказал он.
– Да? По какому же? – Костакис смерила Найджела оценивающим взглядом.
– Мне нужно, чтобы вы передали кое-какую информацию мистеру Дзефирелли.
– Что?! – Женщина шарахнулась от Найджела, словно увидела привидение, затем развернулась и быстро юркнула в темный коридор.
Найджелу ничего не оставалось, как торопливо последовать за ней, чтобы успеть заметить, в каком помещении она скроется.
Оглядевшись по сторонам, он решительно толкнул дверь и шагнул внутрь – и тотчас почувствовал, как к его левому виску приставили ствол.
– Не советую дергаться, – произнес мужской голос. – Спусковой крючок на дробовике слабый, может и сам сработать.
– Понял, – ответил Найджел, медленно поднимая руки.
– Сделай шаг вперед, но только один шаг...
Вершин повиновался.
Дверь за ним закрылась, а спереди, из-за стеллажей со старыми кастрюлями, появилась Дженни Костакис. В руках она держала шоковый фризер с батареей таких размеров, что им можно было бы уложить стадо быков.
– Ты смотришь за ним, Дженни? – спросил невидимый пока помощник мисс Костакис.
– Да, – ответила она.
После этого ствол от головы Найджела убрали, и быстрые руки, обыскав его, изъяли пистолет.
– Ага, вот и его игрушка... Человек с дробовиком встал рядом с Дженни, и Вершин ему улыбнулся:
– Тут какое-то недоразумение, господа. Наверное, вы приняли меня за кого-то другого.
– Он издевается над нами, Георг, – глухо произнесла Дженни.
– Похоже, – согласился тот. – За другого, приятель? Ты пришел в форме налогового инспектора, а за поясом у тебя пистолет для бесшумной стрельбы.
И Георг показал Найджелу его собственный пистолет.
Вершин не сдержал улыбку.
– Ты чего улыбаешься, идиот? – одернула его Костакис. – Ты без трех минут труп!
– Извините, просто только теперь я понял, почему ко мне приставали разные идиоты и требовали какой-то отсрочки.
– Это не они идиоты, – не согласился Георг. – Идиоты те, кто тебя сюда послал в такой одежде. Сколько у тебя сообщников?
– Это не имеет значения. Мне нужно лишь передать информацию для мистера Дзефирелли.
– Мы о таком даже не слышали, – пожал плечами Георг.
– Точно, – подтвердила Костакис. – Какое странное имя.
– В таком случае мне остается лишь извиниться и уйти. И, разумеется, вы должны отдать мне пистолет. Ведь не грабители же вы?
– Мы не грабители, – подтвердил Георг.
– Тогда опустите свое оружие и я уйду.
– А и в самом деле, Дженни, пусть уходит. Что ты об этом думаешь?
– Пусть катится, но пистолет ему отдавать нельзя, – ответила Костакис, не опуская фризер.
– Ладно, оставьте пистолет себе, – согласился Вершин и медленно опустил руки. – Однако, если вы случайно встретите господина, о котором я говорил, передайте ему номер моего телефона и скажите, что я привез привет от Ника Ламберта.
С этими словами Вершин, под настороженными взглядами Георга и Дженни, осторожно извлек из кармана клочок бумаги и положил его на стеллаж.
– Вот и все, я ухожу, и можете меня не провожать. – Найджел стал пятиться к двери, не спускная глаз с фризера. А когда очутился наконец в коридоре, облегченно перевел дух.
Не желая больше ни с кем разговаривать, он поспешил к выходу из ресторана, но уже на улице его окликнули:
