– Нельзя.
Серьезная тема, должно быть…
– Ладно. Пошли.
– Спасибо. Иди за мной.
Она двинулась прочь, но, поскольку моя боль еще не прошла, я по-прежнему могу лишь ковылять. Юри-сан тут же заметила мою странную походку и остановилась.
– У т-тебя точно все нормально?
С этими словами она чуть наклонилась и уставилась на нижнюю половину моего тела. Нет… вряд ли ты сможешь что-нибудь сделать одним лишь взглядом…
И тут я заметил.
– ИИИ!
Мария стоит совсем рядом.
Скорее всего, Мария тоже направилась к классу 2-3 сразу после классного часа.
И сейчас она не сводит глаз с изучающей мой пах Юри-сан.
Затем она повернула полуоткрытые глаза ко мне.
…Ох. Кажется, я все-таки влип…
– Т-ты все не так поняла, Мария! Юри-сан просто волнуется обо мне, и…
– Почему ты ищешь странные оправдания? Я же тебя отлично знаю. Скорей всего, тебя ударил Усуй, потому что стал ревновать, когда она пришла к тебе в класс, так?
Она попала в яблочко, словно сама все видела; так что я закивал.
– Но с учетом этого – позволь мне сказать вот что…
И Мария заявила:
– Кастрировать тебя мало.
ЗА ЧТО?!
Сбежав от холодного взгляда Марии, мы добрались до лестничной площадки между третьим этажом и крышей.
Удостоверившись, что мы одни, Юри-сан отвесила глубокий поклон.
– Я очень, очень тебе благодарна.
– Эээ?..
За что она меня благодарит?
Юри-сан, похоже, заметила мое замешательство и потому добавила:
– За то, что помог нам с Ирохой помириться.
Ааа… за это. Ну, в общем, да.
✵
«Битва за трон» лопнула внезапно, как надутый бумажный пакет, на который наступил слон. Такая была у меня ассоциация; а потом я вдруг оказался в пижаме и в собственной постели.
В первую очередь я проверил дату. Так много времени мы провели в игре, но здесь прошло лишь несколько часов.
Не копаясь в собственных чувствах, я набрал Марию. Я хотел как можно скорее убедиться, что у нее не осталось воспоминаний от «Игры бездельников».
В том, что она правда ничего не помнит, я убедился мгновенно, едва она ответила «ну чего тебе?» непривычно низким голосом.
Я ощутил такое облегчение, что не нашелся что ответить. Тогда Мария рассердилась за мой бессловесный звонок в такую рань. Когда я невольно рассмеялся (ведь это было так в ее стиле!), она рассердилась еще больше и заявила: «Какого черта – мало того, что меня разозлил, еще и смеешься!»
Когда я убедился, что у нее воспоминаний не осталось, следующими, кто пришел на ум, были Юри-сан и Ироха-сан.
Всю ночь я провел без сна, а на следующее утро попытался найти их в школе. Но не смог. Они обе прогуляли.
…Может, они вообще больше не придут в школу.
Подгоняемый беспокойством, я успешно вытянул из учителей их адреса (хоть ко мне и отнеслись с подозрением) и навестил их обеих.
Они были в ужасном состоянии.
Юри-сан по каждому ничтожному поводу принималась рыдать. Ироха-сан молотила кулаками по стенам своей комнаты, пока там не образовались дырки, и время от времени ни с того ни с сего начинала орать.
Все же каким-то образом мне удалось понять ситуацию.
Про «шкатулку» они обе забыли, но четко помнили все, что сделали. «Чужих переживаний» последнего раунда, когда игроком был я, у них не осталось, так что этих воспоминаний они не сохранили. Такие вот дела.
У Юри-сан остались воспоминания вплоть до второго раунда, в котором она всех обманула. Ироха-сан помнила все до третьего раунда, когда она всех перерезала. Примирения они обе не помнили.
Похоже, мое появление лишь ухудшило их состояние. Ну, это, видимо, было неизбежно – я наверняка напомнил им о той игре.
У меня тоже мелькнула идея, что лучше бы мне не показываться им на глаза и подождать, пока они оправятся естественным путем.
Но в итоге я решил, что это плохая идея.
Я был единственным, с кем они могли говорить о произошедшем. Конечно, их состояние со временем улучшится. Но никогда они не смогут восстановиться полностью.
Но по крайней мере я их простил.
Это несомненно.
Я ходил к ним целую неделю. Один раз семья Ирохи-сан хотела меня прогнать, но она сама вышла и остановила их. Мать Юри-сан принимала меня тепло, хотя и не знала всех обстоятельств.
Мои разговоры с ними были почти исключительно однонаправленными, но я продолжал и продолжал говорить. В частности, я рассказал о последнем раунде, когда я был игроком, причем несколько раз.
Я смутно чувствовал:
как только они восстановят свои отношения друг с другом, они освободятся наконец от «Игры бездельников». Они победят «шкатулку».
Поэтому я настойчиво пытался вернуть их дружбу, которую видел в последней игре.
Не знаю, помогли ли им мои частые визиты в течение недели. Но они снова начали ходить в школу.
Ироха-сан лишь здоровается при встрече, но Юри-сан теперь частенько забегает на переменах, чтобы поболтать.
Они обе все еще не верят, что помирились в последнем раунде.
Ничего удивительного. В отличие от ситуации в последнем раунде, сейчас их отношения полностью разрушены. Восстановить их с пепелища будет совсем непросто.
Но все равно я в этих девушек верю.
Верю, что рано или поздно они вновь начнут доверять друг другу.
Ведь я же знаю, как они друг другу дороги.
✵
– Ты уже говорила с Ирохой-сан?
Юри-сан, медленно покачав головой, коротко ответила:
– Нет пока.
– …Мда, наверно, это непросто.
На мои слова она лишь улыбнулась.
– Отонаси-сан можно лишь позавидовать.
– …Потому что она не помнит игру, да.
– Не только.
С улыбкой на лице Юри-сан пояснила:
– Я слегка завидую, потому что ты ценишь ее больше всего, Кадзуки-сан.
И вдруг из глаз Юри-сан потекли слезы. Это правда было неожиданно, и она сама явно сбита с толку, потому что она это не специально. С того самого дня, как закончилась игра, Юри-сан льет слезы без всякого смысла, как будто ее кран сломался. Ни следа не осталось от прежней профи по управлению слезами.
Поскольку я уже привык к ее внезапным слезам, я самообладания не теряю.
Юри-сан произнесла, по-прежнему продолжая улыбаться:
– У-хе-хе, я опять плачу…
Но сейчас в ее лице нет уныния.
– Ей действительно можно позавидовать. Ведь именно потому, что она так дорога тебе, у нее и не осталось воспоминаний об игре, да? Ты сделал все, что только мог, чтобы защитить Отонаси-сан, и поэтому ей не пришлось становиться игроком и страдать в результате.
– …Может быть.
