– Кто вы… скажите мне, кто вы такой?
Лора смотрела на своего хранителя, все еще не веря в его присутствие. Последний раз она видела его двадцать лет назад, когда двенадцатилетней девочкой в день похорон отца на кладбище заметила, как из рощи лавровых деревьев он наблюдал за церемонией. Но так близко она не видела его целых двадцать пять лет, с тех самых пор, как он убил бродягу в отцовской бакалейной лавке. Но, когда он не помог ей спастись от Угря, когда ей пришлось защищаться в одиночку, она начала терять веру в него, и эта вера почти угасла, когда он ничего не сделал для спасения Нины Доквайлер, не говоря уже о спасении Рут. По прошествии столь долгого времени он превратился в плод воображения, скорее миф, чем реальность, а последние несколько лет она вообще о нем не вспоминала, окончательно перестала верить в него, как Крис перестал верить в Санта-Клауса. Она все еще хранила записку, ту, что он оставил на ее столе после похорон отца. Но она давным-давно убедила себя, что написана она не каким-то волшебным спасителем, а друзьями ее отца, вернее всего, Корой или Томом Ланс. И вот теперь он снова спас ее чудесным образом, и Данни спрашивал, кто он такой, а Лора задавала себе тот же вопрос.
Непонятнее всего было то, что он ни капельки не изменился с тех пор, как застрелил наркомана. Ни капельки. Она узнала его сразу, потому что он совсем не постарел, хотя с тех пор прошло столько времени. Он выглядел лет на тридцать пять – сорок. Удивительно, но годы не оставили на нем никаких следов: ни единого седого волоса в светлых волосах, ни единой морщины на лице. В тот страшный день в бакалейной лавке он был одного возраста с ее отцом, а сейчас одного возраста с ней или немного старше.
Не успел незнакомец дать ответ на вопрос Данни, как на вершине холма показался легковой автомобиль и стал спускаться вниз, приближаясь к ним. Это был «Понтиак» последней модели с цепями на колесах, которые позвякивали при движении. Водитель определенно заметил разбитые джип и «Блейзер», а также свежие следы от скольжения грузовика, которые еще не уничтожили ветер и снег; он сбавил скорость, и звон цепей тут же превратился в громыхание. «Понтиак» переехал на полосу встречного движения, ту, где стояли разбитые машины. Вместо того чтобы прижаться к бровке, он продолжал ехать против движения и остановился фугах в пятидесяти от них, чуть выше джипа. Водитель стремительно открыл дверь и выскочил из «Понтиака»; это был высокий человек в темной одежде, и в руках он держал предмет, в котором Лора с опозданием узнала автомат.
Ее хранитель крикнул:
– Кокошка!
В тот же миг Кокошка открыл огонь.
Более пятнадцати лет прошло со времени войны во Вьетнаме, но Данни отреагировал с быстротой солдата. Пули рикошетом отскакивали от красного джипа перед ним и «Блейзера» позади, но он успел схватить Лору и Криса и прижать их к земле в пространстве между машинами.
В укрытии, вне линии огня, Лора увидела, как пуля ударила Данни в спину. Это была одна, а может быть, две пули, и Лора дернулась, как будто они настигли ее, а не его. Данни упал на колени, привалился к бамперу «Блейзера».
Лора вскрикнула и, не выпуская Криса, потянулась к мужу.
Он еще был жив; стоя на коленях, он повернулся к Лоре. Его лицо стало белым, как падающий вокруг снег, и Лору охватило удивительное и страшное чувство, что она смотрит в лицо призраку, а не живому человеку.
– Лезьте под джип, – приказал Данни и оттолкнул прочь ее руку. Он говорил хриплым, булькающим голосом, как будто что-то сломалось у него в горле. – Быстрее!
Еще одна пуля пробила ему грудь. Яркая кровь запачкала голубую лыжную куртку.
Увидев, что она колеблется, он подполз к Лоре, подтолкнул ее к джипу.
Еще одна громкая автоматная очередь расколола зимний воздух.
Стрелок наверняка скоро подкрадется к джипу и перебьет их в этом укрытии. Но им некуда было бежать: если они попытаются взобраться вверх по склону, он срежет их очередями задолго до того, как они укроются за деревьями; если они попытаются пересечь дорогу, он расстреляет их еще на этой стороне, помимо того, на другой стороне не было ничего, кроме отвесного ущелья; если же они побегут вниз по дороге, их спины для него будут самой простой мишенью.
Снова автоматная очередь. Вылетели стекла. Пули со звоном прошивали металл.
Лора поползла к передней части джипа, потянула за собой Криса и вдруг увидела, как ее хранитель протискивается в узкое пространство между машиной и сугробами на обочине. Он спрятался за крылом машины, невидимый человеку, которого назвал Кокошкой. В страхе он утратил всю свою таинственную силу, он больше не был ангелом-хранителем, а просто человеком; более того, он не был спасителем, но вестником Смерти, потому что привел за собой убийцу.
Следуя приказу Данни, Лора изо всех сил старалась подлезть под джип. Крис следовал ее примеру, он больше не плакал, он хотел угодить отцу, он не видел, как ранили отца, потому что в тот миг он прижался лицом к груди Лоры. Бессмысленно было прятаться под джипом, Кокошка все равно их найдет. Если он их нигде не обнаружит, ему хватит смекалки заглянуть под машину, так что они только оттягивали время, выгадывали самое большее минуту-две жизни.
Когда Лора наконец укрылась под джипом и притянула к себе Криса, защищая его, как могла, своим телом, она услышала слова Данни: «Я люблю тебя, Лора». У нее сжалось сердце от муки, потому что эти три коротких слова также означали «прощай».
* * *
Штефан втиснулся между джипом и кучами грязного снега на обочине; он не смог вылезти из машины на эту сторону, когда подъехал сюда, но места было достаточно, чтобы спрятаться за задним крылом, в неожиданном для Кокошки месте, откуда ему, возможно, удастся сделать хотя бы один хороший выстрел, прежде чем Кокошка обернется и польет его из автомата.
Подумать только, Кокошка. Когда он увидел Кокошку выходящим из «Понтиака», это была самая большая неожиданность в его жизни. Значит, они знали о его подрывной деятельности в Институте. Они также знали, что он встал между Лорой и ее подлинной судьбой. Кокошка воспользовался Молниеносным Транзитом, чтобы ликвидировать изменника, а заодно и Лору.
Пригнув голову, Штефан протискивался между джипом и снежной кучей ближе к заднему крылу. Раздалась очередь, и над ним посыпались стекла. Глыбы снега за его спиной во многих местах обледенели и больно впивались ему в спину; но, превозмогая боль, он с силой нажимал на них своим телом, проламывая лед и уминая снег, чтобы продвинуться дальше. Ветер свистел в узкой щели, в которую он забился, завывал между снежной стеной и металлом, и чудилось, что он тут не один, а в компании невидимки, который улюлюкает и гикает ему в лицо.
