– А Клаус?
– Что Клаус?
– Вы, – неловко запнулся, – были вместе?
– Вот ты о чем. Да, мы были женаты, и у нас были дети, два мальчика. Он скончался сто два года назад.
– Софи очень на тебя похожа, – я поспешил сменить тему, потому что было ясно, что Соне больно говорить о Клаусе, своем муже.
– Точная моя копия, – согласилась она, – только волосы темные… Она хорошая девочка.
– Ты рассказала о том, как Страж уничтожил всех Плетущих, – я прервал затянувшееся молчание. – Мне трудно судить его, потому что он для меня, в первую очередь, друг или, что вернее, младший брат. Что было после? Почему он стал угрозой для людей?
– Ты сам как думаешь?
– Откуда мне знать? – я недоуменно пожал плечами.
– Твой Страж стал угрозой для людей, когда смог материализоваться в реальности.
– Ты говорила уже об этом, – кивнул я. – Но как такое оказалось возможным? Ведь у него нет физического тела.
– Физического тела у него не было, – поправила меня Соня. – Но змей его создал.
– Это невозможно, – бросил я.
– Ты можешь считать, как тебе угодно, – спокойно ответила она. – Твой Страж создал себе физическое тело, использовав тот невероятный объем жизненной энергии, что забрал у Плетущих. Другого объяснения я не вижу, да оно и не нужно. Эта сила и стала для него ключом в реальность. Мало того, он оказался способен материализовывать других монстров. Они все были и есть однотипны до сих пор: летуны, монахи, скорпионы и башни. За полтора века он не придумал ничего нового.
– Как это произошло?
– Что именно?
– Как он впервые материализовался?
– Сама я не видела, но в новостях показывали постоянно. Не само появление, а уже реального змея.
– Где это произошло?
– В Киеве.
У меня замерло дыхание.
– В Киеве?
– Да.
– Мои… Моя семья… Как они…?
– О, можешь не переживать за них, – с неуместной иронией промолвила Соня.
– Не понял, – нахмурился я.
– Я о том, – уточнила она, – что когда Страж появился в реальном мире, то сразу подвергся атаке военных.
– Идиоты, – только и мог сказать я.
– Не ты один так считаешь, – кивнула Соня. – Естественно, он ответил силой на силу. Он разрушил полгорода, прежде чем добрался до Вышгорода, ну а там уничтожил дамбу. Тебе, наверное, не нужно объяснять, что было потом с Киевом.
– Нет, – севшим голосом ответил я.
– Страж нашел твою семью.
– Нашел? – похолодело у меня внутри.
– Нашел, – подтвердила Соня, – и вынес на себе из того гниющего болота, в которое превратился город.
– Откуда ты это знаешь?
– Эти кадры транслировались на весь мир.
– Куда? – только и спросил я.
– Не знаю. Никто не знает. Их искали, но не нашли. Я искала, но и мои поиски не увенчались успехом.
– Не могу поверить, что он стал… таким, – промолвил я.
– Зря, – бросила Соня. – Твой эксперимент привел к тому, что человечество оказалось на грани уничтожения.
– Ты так спокойно говоришь об этом.
Моя собеседница вздохнула, глядя куда-то в сторону.
– Да, я спокойно говорю об этом, потому что уже давным-давно перестала бояться. Слишком многое мне пришлось пережить, слишком многое потерять… Ты не поймешь.
– И с тех пор, как на Стража напали, он ведет войну с людьми? – я проигнорировал ее последние слова.
– Не совсем, – Соня покачала головой. – Сам он не воюет, иначе людей бы на планете уже давно не осталось. В боях принимают участие лишь его твари.
– Софи рассказывала, что ты готовишь Плетущих, – спросил я.
– Верно, – кивок в ответ. – Но, к сожалению, подготовка длится всего три года.
– Но этого же мало!
– Мало, – горько вздохнула она. – Но учить их дольше, нет времени.
– Какой же тогда смысл?
– Наверное, ты не понимаешь, о чем говоришь, – Соня начала сердиться и повысила голос. – Я готовлю не Плетущих в том смысле, который ты вкладываешь в это понятие! Я готовлю солдат! Они не работают с людьми, не помогают им стать сильнее, не поддерживают их, как учили когда-то нас. Их задача – уничтожить во сне как можно большее количество ночных тварей! Ты себе представить не можешь, сколько всевозможных монстров развелось в сновидениях!
Соня уже кричала, не в силах сдержать рвущую ее злость. Она ожесточенно жестикулировала, рубила ладонью воздух.
– Ты думаешь, я не понимаю, что трех лет недостаточно, чтобы человек стал истинным Плетущим?! Я прекрасно это понимаю! Но у меня нет на это времени! У меня нет десяти лет, чтобы подготовить одну единственную группу! Да, сначала я учила их по нашей программе, но все мои труды оказались напрасны. Когда мои бывшие ученики столкнулись во сне с Гадом, они все погибли! Второй выпуск постигла та же участь! И третий – тоже! – Она перевела дыхание, успокоилась и продолжила почти нормальным голосом. – С тех пор мои Плетущие стали обычными солдатами, которые ведут партизанскую войну.
– Что значит «партизанскую»? – удивился я.
– Это значит, что при возникновении серьезной угрозы для жизни, они просто покидают сон. Я не вбиваю в их головы главный принцип, по которому учились мы: «Победи свой страх!» Они готовятся, руководствуясь иным правилом – «Выживи любой ценой!»
– Сколько сейчас Плетущих?
– Это секретная информация, – ответила она сухо. – Все думают, что дюжина. На самом деле – четыре десятка. На днях я выпускаю еще одну группу, девять человек.
– Ты молодец, – я попытался похвалить ее.
– Я устала, – вздохнула моя собеседница, – чертовски устала. И я не вижу, как мы сможем победить Гада. Его не смогли одолеть все Плетущие мира, подготовленные несоизмеримо лучше.
Соня снова села в кресло, откинулась на спинку и запрокинула голову. Она уставилась отсутствующим взглядом на колышущуюся над нами зеленую листву. Дождь уже закончился, но солнца до сих пор не было видно. Мертвый обугленный грунт взрыхлился черной землей и через несколько секунд явил на свет ростки молодой травы. На наших глазах она стала гуще и окрепла. Из-под корней исполинского дуба выбился на волю источник, чистейшей родник. Он звонко зажурчал на появившихся камнях и побежал к новорожденному озеру.
– Здесь очень спокойно, – тихо произнесла Соня, повернув ко мне лицо. – Как и всегда, когда ты рядом.
А у меня не достало слов, чтобы хоть что-нибудь ей ответить, хоть как-то успокоить ее неуемную тоску. Все слова мира не способны были помочь мне в этом. Вечная молодость… Молодость, каждый день которой наполнен непрекращающейся борьбой. И никого нет рядом. Человек, которого она любила, уже давно умер. Как их дети, и дети их детей. Что может быть хуже, чем остаться наедине с целым миром и наблюдать за тем, как он умирает. Кто ждет ее? Кто любит ее?
