Мои глаза оставались открытыми, напротив его распахнутых глаз, словно два зеркала, две реальности друг на против друга, отражали одна другую. Даже не так. Мои глаза были словно черные дыры, засасывающие его в небытие – туда откуда нет возврата. Все было таким четким и ярким. Восхитительным. Кристофер смотрел на меня заворожено, он не владел своим телом, его словно парализовало. Это было так странно, просто головокружительно иметь огромную власть над ним, управлять его сознанием.
Кристофер затрясся мелкий дрожью, треммор овладел всем его телом. Между его, покрытыми трещинами, губами заструились паутинки кроваво– красного света. Прекрасно!!! Это было прекрасно и совершенно! Они искрились, перетекали одна в другую, нити становились то толще, то совсем тонкими, едва заметными и сияли всеми цветами спектра, еще ярче как только соприкасались с моими губами. Мои ноздри раздулись, глаза загорелись и я потянула воздух так глубоко, что казалось сейчас лопну, как переполненный воздушный шар. От блаженства, заполняющего меня, захотелось заплакать. Еще вдох, еще глубже.
Его жизненная энергия перетекала в меня, залетала в ноздри и рот, стелилась по щекам, лаская кожу. Сердце стучало, как безумное, словно я проглотила убийственную порцию экстези. Меня заполнило теплом и немотивированным счастьем. Все страхи испарились, боль ушла. Я чувствовала себя безгранично сильной.
Взгляд Блейса помутнел, глаза заволокло пеленой, а кожа приобрела пепельный оттенок. Вокруг громыхало и сверкало с такой неистовой силой, что казалось настал конец света. У изголовья, пронизывая черный кокон из тумана, в землю, оставляя на снегу выжженную воронку, вошла молния, за ней еще одна – справа, вспахивая ее. Земля дрогнула, затряслась, раздался скрежет, словно кто-то неистово скреб ногтями по камням и разряды тока прошли сквозь нас. Блейс захрипел, я вскрикнула и ударилась затылком о каменную плиту.
В глазах полыхнуло ярко голубое зарево, а потом все померкло. На мгновение я оглохла и ослепла. Единственным ощущением оставшимся у меня был вкус жизни Блейса во рту и в легких. Он был восхитительным и тошнотворным одновременно. Жажда опять затмила все остальные чувства обжигая гортань. Меня затрясло. В голове не осталось ни одной другой мысли, кроме той, как я хочу его целиком, до последней капли. Наверное тоже самое испытывают наркоманы во время ломки.
Я сморгнула слезы и повернулась в поисках Блейса. Туман заслонял взор, но все же хорошо видела, как Кристофер отполз от меня на несколько фунтов и протянул дрожащую руку Марине, даже это стоило ему неимоверных усилий. Она все это время бесстрастно наблюдала за ним. Ее темные глаза уставились на Блейса беспомощно просящего о помощи. Я услышала его крик не от физической боли – от предательства, когда Марина толкнула его ногой обутой в туфли на высокой шпильке в мою сторону. Он упал на спину, ударяясь головой о каменный пол, рассекая клубы тумана и захрипел:
– Сука!!! – в его голосе было столько обиды и горечи, хватило бы чтобы заполнить атлантический океан, – ты все спланировала!
Глаза Марины сверкнули, когда на ее алых губах появилась улыбка, словно кровавый порез на бледной безупречной коже.
– Кристофер, – произнесла она коротко и сухо, – ты самый наивный и глупейший из всех гроллов, которых мне приходилось использовать, – Марина была ужасающе красивой. Идеальной, словно фарфоровая кукла в витрине коллекционера и такой же бездушной, – Первое и главное правило гролла: никогда, – она улыбнулась еще шире открывая белые ровные зубы, – и ни при каких обстоятельствах, не доверяй гроллам, – замурчала она, словно кошка, – а потом улыбка резко пропала с ее лица, она подняла на меня большие угольно-черные глаза, такие черные, что зрачка не было видно, затем снова обратила взор на Блейса и зашипела что-то на их языке демоническим шепотом.
– Нет! – злость расколола лицо Блейса. Он попытался подняться, но ноги уже не слушались его и тогда он пополз на нее. Марина засмеялась звонким голосом, запрокидывая голову кверху. Черные волосы, переливаясь, рассыпались по плечам и спине.
– Как там в поговорке? – она задумалась и отвела хитрые глаза вправо, – Ах да! Мы в ответе за тех, кого создали! Кажется как-то так! – она смеялась над ним, – о чем ты думал, когда дал ей испить твоей крови?! Я знаю, – покачала головой она, – ни о чем! Потому что ты надеялся на меня, на то, что я все продумала. И я продумала.
Марина взглянула на него. Черные глаза и волосы резко контрастировали с его белой, казавшейся прозрачной кожей и изящной линией ярких губ. Ее красота была сродни красоте аспида или цветов алеандра. Это была дивная и смертельная красота идеального хищника. Такой ее создала природа.
– Прощай Кристофер, – она сделала шаг на встречу мне. Я видела вспышку в ее глазах, знаменующую победу, чувствовала как радостно бьется ее сердце. Я ничего не хотела сильнее, чем добраться до нее и разорвать ее на части.
– А с тобой мы скоро увидимся, Лила, – от ее слов все похолодело внутри. Я собралась с силами и бросилась вперед, но Марина была слишком быстрой и это не сработало. Мои руки схватили морозный воздух, послышался ее удаляющийся смех, вскоре и он стих – оставляя ветер завывать на вершине Корковаду.
Краем глаза я увидела движение. Блейс с трудом поднялся на ноги и теперь стоял неподвижный и бледный, словно статуя. Его красные глаза впивались в меня, ладони были сжаты в кулаки. Лицо напряженное и озлобленное. Он концентрировался. Лицо воина готового биться на смерть.
Его бледная кожа издавала едва заметное сияние, а голубые глаза сверкали ледяными искрами. Он оскалился и шатаясь пошел ко мне.
– Christopher Aleskandr Blais, – зашептала я тихо, словно скрип старых несмазанных петель – сил на большее не хватало, – Fili diaboli, nuntius est mortis. Creatorem et servus meus es tu. (Кристофер Алесандр Блейс – дитя дьявола, посланник смерти. Ты мой Создатель и ты раб мой.)
Кристофер остановился напротив меня, немого смятенный, но зарычал, оголяя зубы. Сдаваться он не собирался.
– Ты уже мертва, не противься неизбежному. Смерть найдет тебя сейчас или мгновение спустя. Ее не обмануть и не обхитрить.
– Я все же предпочту мгновение спустя! – дыхание вылетело белым дымом. Оно облаком вспорхнуло ввысь откуда секунду спустя раздался залп.
Небо вдруг взорвалось вспышками голубого и золотистого. Молнии расчертили черное небо, подобно трещинам света, а затем раздались выстрелы грома – один за другим сотрясая воздух, разрывая пространство на клочки. Земля задрожала с такой силой, что Блейс пошатнулся. Я вдохнула его запах, смешавшийся с ветрам и чистотой снега, гневом грома и силой разъяренной земли.
