А потом, внутри, в голове раздался тихий щелчок, через мгновение еще один, гораздо громче, а затем вдруг прогремел следующий, словно выстрел: страшный и звонкий, просто оглушительный.
Все зазвенело и загремело, как будто каждая клеточка моего тела горела и взрывалась, а затем из общего хаоса стало образовываться нечто иное, словно клетки плавились и изменяли сами себя, свою структуру – клонируя новые и новые – подобные себе.
Спустя мгновение я ощущала, как меня заполняло чужеродное нечто. Оно не просто заполняло – оно убивало меня и заменяло собой, а спустя еще одно мгновение, я уже не отторгала, а с бешеной скоростью копировала его.
Перед глазами вспыхивал свет, яркий – от такого сразу слепнешь и острая, резкая боль пронизывала каждую частичку меня. Сознание тщетно пыталось заблокировать боль, отгородиться от тела, но не проходило и секунды как все возвращалось с новой силой.
Еще громче, еще больнее, еще острее. Меня, словно выворачивало швами наружу, кромсало и рвало изнутри. Я слышала какой-то ужасный свист, вой и визг, словно природа рыдала и стонала, а потом я поняла, что это скрежет моих зубов и крик рвущийся из меня наружу. Вскоре я вообще перестала воспринимать, чтобы то ни было. Кажется это был конец….
В ту самую секунду, когда я решила сдаться, мое сердце забилось внутри по новому, по чужому. Бум!!!.. бум… бум…, -стучало оно резко и четко, словно удары огромного церковного колокола и эхо от его звучания разливалось по мне вибрацией, вырываясь наружу мощной энергией. Вокруг, нас обвивал кокон из клубов серо-черного тумана, перетекающего и принимающего различные формы, крадущегося все ближе, казалось, он лизал меня, своим холодным, шершавым липким языком, пробовал на вкус и вот-вот собирался проглотить. Словно все мои страхи приняли материальную форму и теперь засасывали в себя, словно чрево огромного демона, которым, по сути, и являлась я сама.
Пальцы, запястья, щиколотки, ноги и руки, затем плечи – постепенно ощущения возвращались ко мне. Но это были не те ощущения к которым я привыкла. Воздух пах чувствами, желаниями и страхами других, звуки пульсации их крови в венах стали первостепенными, их дыхание, у каждого свое, ровным фоном звучало вокруг, создавая новый мир, в котором я еще не умела жить.
Я старалась дышать – это все, на что у меня хватало сил, но дышать глубоко, наполняясь энергией воздуха и ветра.
Воздух казался горячим, обжигающим, но от боли и страха не осталось и следа. Зрение стало проясняться и я увидела Кристофера склонившегося надо мной. Его глаза были закрыты, ладони лежали на моей груди и лицо было в нескольких сантиметрах от моего.
Я не моргая, затаив на мгновение дыхание, смотрела на Блейса, совсем по другому: различая в радужке гролла сотни холодных оттенков – от бледно-голубого до кобальтового, тысячи ледяных искорок и осколков, словно микроскопические сапфиры искрящиеся в них. Его кожа мерцала жемчужно-белым, а на ней были корявые шрамы от уже заживших ран, словно хребты древних скал на заснеженной равнине. Даже пылинки кружили вокруг нас, словно сверкающий бисер.
Но самым потрясающим было то, что я чувствовала каждую нотку и каждый оттенок его настроения, словно его чувства открывались мне и я читала их, подобно тому как чуткий слух музыканта способен уловить тончайшие звуки своего музыкального инструмента, целый шквал эмоций, его желания и страхи… так много страхов… я вдохнула еще глубже, словно питаясь ими и меня тут же окатило волной возбуждения, нет это было не возбуждение, а триумфальное ощущение безграничной силы внутри себя. Я нашла тот самый ключ от потайной двери. Щелчок! Еще один вдох… горячо, больно… прекрасно…
"Господи", – пронеслось в голове вместе с лавиной безумной энергии, хлынувшей сквозь от макушки до пяток. Это был первый вдох новорожденного, который вместе с криками боли втягивает первую порцию воздуха мира, в который он только что пришел. Я чувствовала близость Кристофера Блейса, то как мы делили воздух, которым дышали и это было ощущение сродни тому, когда ты понимаешь: его хватит только для одного… только для меня.
– Твои глаза…, – прошептал Кристофер со смятением, удивлением, и даже отвращением, как будто он смотрел на отвратительного мутанта или урода. Его собственные глаза потемнели, и я видела себя в них, словно в черном озере. О, да! Мои глаза были прекрасного синего цвета, с вкраплениями не заметными человеческому глазу – изумрудно-зеленый, золотисто-песочный, сверкающий белый и насыщенный терракотовый… так выглядит наша планета из космоса. Только у планеты нет такого обрамления, опоясывавшего ее черным кольцом.
– Кончай с ней, – раздраженно проговорила Марина, ее взгляд стал жестким, но голос звучал не так уверенно как раньше. Он дрогнул на последнем слоге, а потом она сглотнула, хотя во рту у нее было сухо. Всего лишь рефлекс.
Совсем рядом заколотилось чье-то сердце. Громко и испуганно. Илай! Мои любимый Илай! Он был без сознания, но организм отреагировал на ее приказ выбросом адреналина. Мои зрачки вмиг расширились затопив черной пустотой всю синеву, вплоть до кольца вокруг, оставляя только тонкую голубоватую полоску между ними, как едва заметный проблеск света.
Я вонзила свой взгляд в Блейса. Пульс шумел в сумасшедшем ритме, гремело сердце, словно гонг, удар за ударом, четко и громко, качая то, во что превратилась моя кровь – сквозь все тело, пропитывая и наполняя его жизнью. Это была прекрасная симфония могущества и безграничной мощи – мышцы, каждая частичка меня наполнялась сверхъестественной силой.
Блейс скользнул пальцами по моей шее, сдавил ее сильнее, а другой уперся в грудь с такой силой, что внутри что-то кольнуло и хрустнуло, но через доли секунды от боли не осталось и следа. Мой организм исцелился с невероятной силой, регенирируя новые клетки. Его глаза сузились, словно выход, двери которого для меня закрывались и придвинулся ближе, почти касаясь носом лица.
" Да… Еще ближе" – подумала я.
В горле засаднило от жажды, все внутри сжалось гонимое новыми ощущениями – в горле и легких полыхало пламя. Я жаждала его жизнь, его энергию, его душу. Внутри меня словно все зудело, а затем пальцы на руках и ногах, икры и вскоре все тело свело судорогой, даже глаза заслезились. Жгучая, невыносимая жажда… неужели гроллы чувствуют ее каждый раз, перед тем как выпить жизнь своей жертвы?!
Я сделала резкий выпад вперед, врезаясь в него так, что даже зубами об него стукнулась и рассекла губы. Это был неконтролируемый, инстинктивный бросок хищника на жертву. Я жадно потянула воздух из его легких, зарычав, нет, заурчав от удовольствия и впиваясь пальцами в его кожу, разрывая тонкую и шелковистую плоть. Он пах сладко, как гвоздика и кисло, как подгнившие фрукты, но это волновало меня меньше всего. По мере того, как я пила его жизнь, мне становилось легче, спазм в горле и мышцах ослаб и сошел на нет, огонь в горле стал утихать, все остальное стало второстепенным и не значительным.
