— Ну… — незнакомка задумалась ненадолго, а затем начала:
— Крог и Мэрт поссорились из-за меня. Мэрт хотел, чтобы я… — По лицу девушки пробежала тень, она запнулась, потом перескочила дальше:
— Ну а Крог был против. Он вообще главный. Мэрт ударил его, а он…
— Стоп! — вытаращив глаза, произнес Митревски. В потоке слов он не понял ровным счетом ничего. — Что за рассказ? «Он ударил его, а он…» — передразнил Пират. — Кто кого ударил?
— Мэрт ударил Крога, — терпеливо повторила девушка, с жалостью глядя на «звеновца». Видимо, для нее оставалось загадкой, почему Рам не улавливал сути. — Мэрт ударил, Крог упал. Тогда он бросился на меня. А тут — грохот сверху. Метеорит. И Норри Чавис схватил автомат. Крикнул: «Беги!» Отец то же самое закричал. Я и прыгнула вниз, мне в спину стреляли, а я нырнула в чащу. Вот. А за мной погоня.
— Какая трогательная история, — с плохо скрываемым сарказмом произнес Митревски, поднимая девушку на ноги. — Значит, тебя ловил не Крог. Выходит,
Мэрт?
— Это были люди Крога. У них пеленгатор, эти трое смогли быстрее меня найти.
Рам по-прежнему ничего не понимал. Вроде бы они говорили с незнакомкой на одном и том же языке, но от этого положение дел не становилось яснее.
— Если ты думаешь, крошка, что теперь мне все ясно, то должен разочаровать. Единственное, что я твердо усвоил, — это то, что Крог и Мэрт тебя не поделили. Тут особых проблем нет, я и сам вижу, что было из-за чего…
Маленький кулачок девушки прошел вплотную с ребрами старлея. Все-таки он успел скользнуть в сторону, хотя и с трудом. Пират, смеясь, поймал не удержавшуюся на ногах девушку, с удовольствием прижал к себе.
— Классный удар! Такие штучки я видел только у Барса. Ну, ты опасная кошка! Чуть не сломала мне ребра, а ведь я тебя спас пять минут назад. Черная неблагодарность! Ага-ага, это только в сказке прекрасных принцев ждет заслуженная награда.
Девушка, возмущенно шипя, высвободилась из его рук.
— Коварная… Пантера! Да, точно! Ты не помнишь, как звали хитрющую черную пантеру, ну, в старой детской сказке? — Он уставился на девушку, напряженно морща лоб. — А! Вспомнил, чтоб его! Как давно это было… Ее звали Багира! Звучит? Представь, Багира и Барс. А? Меня, кстати, зовут Рам Митревски, хотя друзья чаще величают Пиратом.
— А я — Дженни. Дженнифер Рол.
— Лучше Дженни. А теперь, маленькая кошечка, давай поступим так. Я сделаю тебе укол. Это почти не больно, зато нога очень быстро придет в норму. А ты пока будешь рассказывать все сначала, еще раз. Только очень-очень медленно и подробно. Как для полного идиота.
* * *
Он знал наперечет все заклепки, все вмятины этой стальной утробы. За два прошлых захода Дрю Морович в деталях изучил конструкцию подводящих труб, ведь передвигаться здесь приходилось так медленно, что любая трещина долго торчала перед носом. Вот и сейчас он полз по узкому извилистому проходу, задыхаясь от напряжения. Временами Дрю осторожно переворачивался на спину, чтобы отдохнуть. Это было просто необходимо, потому что начинались судороги, сводило шею.
Два раза одежда техника цеплялась за торчавшие из стен металлические кронштейны, на которые когда-то раньше были подвешены провода. В одном случае Дрю долго не мог освободиться, потому что не было возможности двигаться назад, только вперед. А рука никак не доставала до нужного места. Эти магистрали вообще не предназначены для передвижения людей. Только сумасшедший мог пользоваться ими, чтобы добраться до информационных сетей ЗвеНа.
Когда Морович застрял в узком проходе, он окончательно пал духом. Долго копившееся раздражение излилось наружу потоком отборной брани, но легче не стало. Он все равно прочно «висел» в трубе. Сколько можно было заниматься этим? Ведь третий раз… Негодяй Фонетти слишком многого хочет за такую мелочь, как карточный долг.
Мелочь?! Сержант поморщился, отгоняя мысли о трупе полицейского, которого тайно захоронили люди Фонетти. Рене Бенуа просто исчез. Дрю пришлось заплатить за помощь. Теперь он вспомнил фильм, который ему любезно показали подручные Тони. Это было уже после того, как Морович подписал бумаги, когда перед видеокамерой дал согласие работать на Фонетти. С этой секунды обратной дороги не было. Чтобы «крот» осознал свое положение до конца, его посадили в уютном маленьком зале, налили в бокал коньяк, включили запись…
Человек на экране выл, как дикое животное. Ничего не видящие, полные боли глаза были обращены прямо в объектив. Человек выл не переставая. Когда камера отъехала чуть назад, стало видно, что руки его цепляются за стальные шляпки болтов, пытаясь двигать тело вперед. Он сдирал ногти, рвался, но неведомая сила тащила и тащила его. Вот пальцы сорвались, скользнуло тело, камера равнодушно дала новый план, более общий, и» тогда стало видно, как жертву затянуло в огромные жернова, на которых можно было бы перемалывать муку. О, если бы они были чуть поменьше! Дрю запомнились руки — они исчезли в недрах механизма позже всего, уже когда не осталось ни жуткого воя, ни безумных глаз осужденного.
Но это было еще не все. Следом, без перерыва, пошла еще одна съемка, которую также дали посмотреть сержанту ЗвеНа.
Ствол огнемета был направлен на прикованного к металлической стене заключенного.
— Ты осознал свою ошибку? — заботливо спросил кто-то. Голос доносился из-за кадра, так что его обладателя не было видно. Но Морович вздрогнул. Приветливые интонации показались ему знакомыми, ведь еще недавно он беседовал с обладателем низкого бархатного голоса в кабинете, обставленном красивой дорогой мебелью.
Человек у стены молчал, тщетно силясь приподнять голову. Она все время падала ему на грудь, так, словно бы шея не могла держать непомерную тяжесть. Морович не увидел лица. Быть может, человек у стены не понимал вопроса. Или не мог ответить. Он молчал.
Однако Морович услышал его голос, как только огненное облако закрыло экран. Дрю отшатнулся назад, прикрывая пальцами глаза, ему показалось, что жаром дохнуло прямо на него. Человек кричал еще страшнее, чем тот, первый. Затем пламя угасло, а у стены что-то продолжало слабо шевелиться. Это трудно было назвать человеком. Потом шевеление прекратилось.
Сержанту не помог даже коньяк. Он перегнулся в поясе, слепо хватаясь руками то ли за кресло, то ли за стол. Его вывернуло наизнанку. Морович давился нутром, а кто-то заботливо похлопывал его по спине, приговаривая:
— Ничего-ничего, приятель! Не стоит переживать. Они просто совершили ошибку. Хотели обмануть Тони, а этого делать нельзя. Запомни! Никогда не надо играть с Тони. Ты ведь будешь умнее, правда, дружок?
