— Тут что сегодня, слет туристов? — недовольно проворчал лесник. — И ведь этому тоже наверняка надо на заброшенный карьер…
Человек подошел к ним. Он слегка задыхался — сказывалась сидячая городская жизнь.
— Вы ведь Никита, правда? — спросил он. — Местный лесник? Завадский Юрий Петрович.
И он выжидательно обернулся к остальным. «Для праздного туриста он, похоже, чересчур настороженно держится», — подумал Павел.
Они представились.
— И кто же вы такие? — спросил он, окидывая их взглядом холодных серых глаз. — Корреспонденты?
— Почему именно корреспонденты? — фальшиво запротестовал Борис.
— Не будете же вы утверждать, что вы охотники, — резонно заметил тот. — А впрочем, ладно! Какая разница?
— И куда же вы собрались? — поинтересовался Борис.
— Да все равно куда, — тот махнул рукой. — Сейчас тяга… Вальдшнепы летят. Но если вы уже наметили какое-то определенное место, что ж — за вами право выбора. Я человек покладистый.
«А с виду и не скажешь», — подумал Павел.
— А вам разве не нужно на заброшенный карьер? — спросил Борис.
— А где это? — удивился тот, не сводя с него холодного взгляда.
Павел подумал, что их новый знакомый подготовился к экспедиции гораздо лучше, чем они сами, — у пояса висит охотничий нож в потертых ножнах, и наверняка в гостинице лежит рюкзак с палаткой и прочие важные для охотника вещи…
— Так идете вы или нет? — спросил тот, внимательно глядя на лесника.
Тот сдался.
— Ладно, — сказал он. — Завтра с утра выходим. И чтобы собрались как положено.
— Если вам надо экипироваться, я могу помочь подобрать все, что нужно, — сказал Завадский. — Тут вполне приличный магазин.
Лесник больше не обращал на них внимания. Он, не прощаясь, повернулся к «туристам» спиной и молча зашагал вниз по улице.
— Не слишком-то он общительный, — пробормотал Павел.
— Да уж, — отозвался Борис. — Он, кстати, то ли москвич, то ли питерец. Мне про него регистраторша в гостинице рассказывала.
— И что?
— Ну, у него вроде как жена утонула. Паршивая история. Они еще студентами были — сплавлялись по каким-то порогам, а байдарка возьми да перевернись. Он два часа по дну шарил… С тех пор все себя винит. В город возвращаться не захотел, уехал сюда. Так что ты с ним потактичнее. Характер, говорят, у него тяжелый.
— И когда она, интересно, тебе это рассказать успела?
— Вечером, когда я к ней за кипятком ходил. Ты-то храпел уже.
— А почему мне не рассказала?
— Я — человек культурный, — с достоинством сказал Борис, — в очках. А это производит впечатление на пейзанок.
Павел пожал плечами.
— Так вы идете, молодые люди? — спросил Завадский. До сих пор он стоял спиной к ним, рассеянно вглядываясь в холодное северное небо.
Борис кивнул.
— Тогда жду вас у магазина, — сказал тот, — мне еще в гостиницу забежать надо.
— А! — оживился Борис. — Так вы тоже в гостинице остановились?
Тот кивнул.
— Я бывал в местах и похуже. А тут цивилизация. Гостиница, клуб… Киномеханик свой.
— Да кто сейчас в кино ходит, — возразил Борис, — они все больше по домам сидят, «Санта- Барбару» смотрят. Вон, поглядите…
Над крышей одного из неухоженных домиков гордо высилась параболическая антенна.
— Цивилизация! — сказал Борис горько. — Где сельская идиллия? Где народные песни? Где парное молоко? Где девки в сарафанах?
— Да зайдите в любой дом, и продадут вам парного молока, — отозвался Завадский.
— Не хочет он молока, — пояснил Павел, — он хочет девок в сарафанах.
— А-а, — протянул тот. — Тогда вам нужно в ансамбль народного танца. Ладно, встречаемся у магазина.
И зашагал по улице деловитой походкой.
— Интересно, — задумчиво проговорил Борис, — ему-то что тут нужно?
— Ну, приехал человек поохотиться.
— Черта с два! Ему не меньше, чем нам, нужно к заброшенному карьеру. Просто он виду не подает. Ладно, пошли, присмотрим себе что-нибудь. И вправду — не в мокасинах же по болотам топать.
— На какие шиши? — смущенно пробормотал Павел.
— Редакция заплатит, — неубедительно ответил журналист. — Внесу в статью расходов. Считай это экспедиционной экипировкой. Вот оружия у нас нет… Видал, у этого типа?
— Двустволка?
— При чем тут двустволка? Пистолет он табельный под мышкой прячет. Давай, двигайся. Мне еще работать.
— Ты и впрямь собрался работать? — удивился Павел. — А я думал, ты это не всерьез…
— Что значит «не всерьез»? Я либо всегда всерьез, либо всегда дурака валяю. Чем нынешняя поездка от других отличается?
— Да что же ты делать будешь?
— Я эту Ларису Захаровну на диктофон записал. Маленький такой диктофончик.
— Весь этот бред?
— Друг мой, — серьезно сказал Борис, — скорее всего это, конечно, бред. На девяносто процентов. Что она сама выдумала, что с чужих слов пересказала, что ей безумная Чужайкина наплела. А десять процентов все-таки остается. И зря ты так отмахиваешься от всего непонятного. Ты же сам покойного Панина потрошил. В него-то тебе все-таки пришлось поверить.
— Это другое дело, — сердито сказал Павел. — А тут бред какой-то. Был ребенок, пропал, потом появилось какое-то странное существо. Ну, уродец. Мутант, в конце концов…
— Знаешь, что меня в вас, прагматиках, восхищает? Ваша способность оперировать звучными терминами. Звучит научно, в Большой Советской Энциклопедии есть, значит, все в порядке. А это просто заклинание, магия. Ты, скажем, говоришь — мутант. А я говорю — подменыш. И оба мы говорим об одном и том же явлении. Которого ни ты, ни я не понимаем.
— Подменыш?
— Ты что, сказок не читал? — удивился Павел. — Знаешь, всякие там английские и шотландские предания… Эльфы любили похищать человеческих детенышей. Стоило матери отвернуться — и в колыбельке уже лежит оборотень. Сморщенный, дряблый, страшненький. А настоящий уже где-то там… неведомо где.
— Ну и что? К чему ты клонишь?
— А ведь похоже, правда? Был ребенок — и вдруг вместо него появилось нечто совершенно нечеловеческое, что она принимает за своего ребенка. Кто нашептал ей, что он и есть ее сын? И где на самом деле ее сын? Куда он-то делся? Может, она его своими руками задушила, чтобы место освободить, когда ей это чудище подсунули?
— Да кто подсунул-то? — Павел почувствовал, как волосы у него на затылке встают дыбом, точно ветер из неведомых пространств дохнул ему в спину.
— Как их ни называй. Некто. Существа из нижнего мира. Оборотни. Те, кто умеет принимать человеческий облик. Или внушить, что они приняли человеческий облик… Кто на самом деле за столом сидел? Кого соседка эта любопытная видела?
— Чепуха все это. Бабьи сказки.
— К бабьим сказкам, милый мой, тоже иногда стоит прислушаться.
— Ладно-ладно… А что потом происходит с твоими подменышами?
— Обычно они вылетают в трубу, — серьезно ответил Борис.
— Послушай. — Павел отчаянно пытался достучаться до Борисова здравомыслия. — Так не бывает. Это вы, журналисты, виноваты. Как ни раскроешь газету, везде «диагностика кармы». Или объявления, вроде: «Приворожу. Гарантия сто процентов». Вы сами-то в эту чушь не верите, а развели просто средневековье какое-то при помощи современных средств массовой информации. А на деле всему можно найти свое объяснение. Естественное. Уж на что жуткая была история с отпечатками пальцев у мертвецов, так и то…
— Какая история?
— Ну, еще когда в конце прошлого века дактилоскопию только начали вводить… ну, картотеку отпечатков пальцев…
— Я знаю, что такое дактилоскопия, — сердито прервал Борис. — Продолжай.
— Ну вот, брали отпечатки пальцев у всех подряд — у преступников, у полицейских… Понятно, ни одни отпечатки не совпали — сколько людей, столько и рисунков… папиллярных линий… И тогда комиссар полиции задумался — ну ладно, это у живых… А вот с мертвыми-то как? Есть у них отпечатки? Или, может, они после смерти исчезают…
— Ишь ты, любопытный какой…
— Просто хороший комиссар, наверное. Дотошный. В общем, пошел он в местный морг, дал сторожу воск и велел взять отпечатки пальцев у всех клиентов морга… На следующий день понесли воск в лабораторию, начали сверять отпечатки… И вот ведь какая штука — одинаковые оказались у всех мертвецов отпечатки. Ну, специалисты в панике — не может такого быть, мистика какая-то! После смерти у всех, получается, узор на пальцах одинаковым становится…
— Ну?
— Ну, говорю, комиссар неглупый человек был. Пошел он в этот морг, припугнул сторожа… Тот и сознался. Боялся он мертвецов за руки брать, прижимать к воску холодные их пальцы. Свои он отпечатки сделал. Сам у себя. И сдал по количеству мертвецов…
— Зачем ты мне все это рассказываешь?
— Потому что природа избегает усложнения. Если что-то происходит, пусть даже самое странное, самое невероятное… оно должно развиваться по какой-то самой простой схеме. А ты — подменыши… Легенды и мифы дикого Севера, понимаешь ли.
