— Умирает поселок, — заметил Борис. — Скоро все отсюда съедут. Кормиться нечем.
— А раньше чем кормились? — удивился Павел. Места тут выглядели даже не романтически-дикими, просто до предела унылыми. Горстка бревенчатых домов на голой болотистой проплешине, чахлая растительность, грязь…
— Ну, — ответил Борис, — раньше пол поселка карьер обслуживало. Тут, неподалеку. А сейчас разработки свернули — нерентабельным оказался…
— А что добывали?
— Отделочный камень, — ответил Борис, — то есть по официальной версии.
Он нагнулся, поднял с земли какой-то обломок, почистил его рукавом…
— Беломорит, — сказал он, протягивая его Павлу.
Тусклый черный скол неожиданно сверкнул глубокой небесной синевой.
— В свое время в моде был у архитекторов, — пояснил Борис. — Даже метро в Москве им отделывали.
Павел повертел обломок в руках и рассеянно отбросил его.
— Послушай, Борис… — неуверенно сказал он, — ты же вроде производишь впечатление разумного человека. Неужто ты всерьез все это воспринял? Всю эту историю. Какая-то темная баба…
Борис внимательно поглядел на него.
— А тебе ничего не показалось странным?
— Да мне все показалось странным, — сердито отозвался Павел.
— Нет, одна-единственная деталь.
— Насчет темных силуэтов за спиной у девочки?
— Нет… хотя про такое я тоже не один раз слышал. Я о другом говорю. По ее словам, тут всегда было неспокойно — бывают такие точки пространства, в которых процент аномальных явлений гораздо выше, чем в среднем по стране, — но особенно неладно стало после ядерных испытаний на Новой Земле. Ты же знаешь — больше испытаний такого масштаба у нас не проводилось. Ни до, ни после.
— Совпадение, — неуверенно сказал Павел.
— Нет, милый мой, не совпадение. Я уже слышал про такое.
— Где?
— На Урале. В Челябинской области. Там тоже, по преданиям, еще в древности летали небесные огненные колымаги. Забирали людей, скот. Ну и, как всегда, ходили легенды про всяких горных оборотней. А где-то в конце пятидесятых там тоже бахнуло. Секретный завод какой-то. Ходят слухи, что по производству атомного оружия. Народу погубил — не меньше, чем Чернобыль. И после этого всякие чудеса участились. Словно поперло откуда-то…
— Да просто телефонизировали там поселки, — предположил Павел. — Вот и стали все кому не лень звонить всяким столичным корреспондентам.
— И после этого ты меня называешь циником?
— Да просто есть такая штука, как научный подход. А то смотреть смешно — ходите и бормочете, как шаманы: «Нехорошее место, нехорошее место»…
Борис пожал плечами.
— Смейся сколько хочешь, но такие места и вправду есть. Здесь. В той же Челябинской области. Под Пермью… Места, где люди видят странные вещи.
— Люди часто видят странные вещи, — возразил Павел, — и врачам это известно лучше, чем кому бы то ни было.
— Может быть, — согласился Борис, — но почему-то в некоторых местах это случается особенно часто. Огненные шары, например, голоса, светящиеся фигуры…
— Ангелов, — подсказал Павел.
— Да. Видят нечто. Что-то, что человеческий мозг, может быть, и воспринять адекватно не способен. Вот он и старается. Придает видимому узнаваемый облик.
— То есть то, что человек видит, в известной степени зависит от самого человека?
— Вот именно.
Павел поразмыслил.
— Предположим. Но как это согласуется, скажемте мумией пришельца? Ведь это не галлюцинация. Это и вправду мумия. Если она на самом деле была, разумеется.
— А ты про историю с воздушным кораблем слышал? — спросил Борис.
— Тоже мираж?
— Нет. В старых хрониках записано. В былые времена на небе часто появлялись воздушные корабли. Все как положено, заметь — настоящие корабли, с полной оснасткой, под парусами… Теперь что больше видят — всякие обтекаемые объекты, а тогда в небе летали парусные суда. То есть, получается, видят то, о чем имеют представление, да? Так вот, однажды такой корабль, пролетая над какой-то европейской деревушкой, неожиданно зацепился якорем за дерево. Якоря они, видишь ли, забыли поднять. Ну и застрял, естественно. И оттуда, с корабля, полез матрос, чтобы якорь этот отцепить. К тому времени внизу уже собралась порядочная толпа народу. В общем, навалились, стащили этого матроса с дерева…
— И что с ним сделали? — поинтересовался Павел. — На костре сожгли?
— Уж не знаю, что собирались с ним сделать, — времена тогда и вправду были суровые. Но он и сам умер. Задохнулся. Атмосфера для него, понимаешь, оказалась слишком плотной.
— «Тяжек воздух нам земли», — пробормотал Павел. — А корабль?
— Им пришлось пожертвовать якорем, — серьезно ответил Борис.
— И ты в это веришь? — удивился Павел. Борис производил на него впечатление человека несколько циничного, как и подобает журналисту.
— Нет, — тут же ответил Борис, — не верю. Но ходят слухи, что этот якорь до сих пор в каком-то музее хранится.
— Ну и к чему ты мне это рассказываешь?
— К тому, чтобы ты понял: иллюзия иногда может оказаться чертовски реальной.
— И как же отличить одно от другого? — мрачно поинтересовался Павел.
— А никак. Никак. Все, что действует на окружающий нас мир, хоть прямо, хоть опосредованно, все, что заставляет его меняться, — все реально.
— Опосредованно?
— Ну, слухи, сплетни… мифы… газетные статьи… Вот напишу я статью… И начну ее, скажем, так: «Эти жуткие события произошли в дебрях северного леса, в окрестностях крохотного городка Чупа, куда мы прибыли с риском для жизни…»
Павел покачал головой.
— Так и не пойму, когда ты говоришь всерьез, а когда дурака валяешь.
— А разве это важно? Милый мой, это из той же области… Ладно, пойдем, поговорим со снохой этой самой, раз до самой Чужайкиной нам не добраться.
— Может, ее скоро выпишут? — предположил Павел.
Борис покачал головой.
— Не думаю. А если и выпишут, мне почему-то кажется, что от нее мы вряд ли что узнаем. Но история странная, ты не находишь? Какое-то существо в погребе…
— Может, никакой это и не пришелец?
— Может быть, — задумчиво ответил Борис.
Родственница безумной Чужайкиной жила на окраине поселка. Домик был, в виде исключения, чистенький, с ситцевыми занавесками на окнах и ухоженным огородом. Борис тщательно почистил свои многострадальные мокасины о скобу и нажал на кнопку звонка. В глубине дома послышались шаги, дверь отворилась — и на пороге появилась женщина. Она вытирала руки кухонным полотенцем — видимо, незваные гости оторвали ее от стряпни.
— Вы кто? — недовольно спросила она.
— Корреспонденты, — представился Борис. Но на женщину это волшебное слово не произвело ожидаемого впечатления.
— Тут у нас уже были корреспонденты, — сказала она, — и еще какая-то баба придурочная. А уж наглая до чего, спасу нет. Вынь да положь ей мумия. А где я его возьму? Солю я их, что ли!
«Генриетта, — подумал Борис, — вот зараза! Видно, нашла коса на камень. Восстановила эту бабу против себя и мне ничего не сказала. А я теперь расхлебывай…»
— Идите, идите отсюда. — Женщина сделала недвусмысленный шаг вперед, словно пытаясь спихнуть их с крыльца. — Нечего вам тут делать. Увезли мумия.
Павел тихонько ткнул Бориса кулаком в бок.
— Как ее зовут? — шепотом спросил он.
— Лариса Захаровна, — отозвался тот так же негромко.
— Что это у вас со спиной, Лариса Захаровна? — участливо спросил Павел. — Прихватило?
— Радикулит проклятый. Уж так вчера прихватил, разогнуться не могу.
Действительно, держалась она несколько скособоченно.
— Я вообще-то раньше мануальной терапией подрабатывал, — задумчиво сказал Павел.
Та с подозрением поглядела на него:
— Доктор, что ль?
Тот кивнул, благоразумно не вдаваясь в подробности.
— А говоришь, корреспондент.
— Это он корреспондент. — Павел кивнул в сторону Бориса.
— Мумия потрошить приехал? — сообразила женщина.
— Ага… Кушетка потверже в доме есть? — Павел перешел в наступление. — Или доска гладильная?
Женщина вновь подозрительно поглядела на него, но потом кивнула.
— Давайте я вам спину поправлю, — участливо предложил Павел.
Голос его звучал авторитетно, и женщина сдалась.
— Ладно, — сказала она. — Заходите.
Они прошли в убогую, но чистую прихожую.
— Руки где я могу помыть? — наседал Павел. Он вполне мог управиться и немытыми, но врач всегда моет руки, приходя к больному.
— В кухне умывальник есть, — покорно сказала женщина.
Борис, про которого все забыли, сел на скрипучий стул в сенях и рассеянно покачивал ногой, уставившись на носок ботинка. Наконец из комнаты высунулась хозяйка. Двигалась она резво, и бортового крена больше не наблюдалось.
