— Зачем ты мне все это рассказываешь?
— Потому что природа избегает усложнения. Если что-то происходит, пусть даже самое странное, самое невероятное… оно должно развиваться по какой-то самой простой схеме. А ты — подменыши… Легенды и мифы дикого Севера, понимаешь ли.
…Вечером в унылом гостиничном номере, освещенном свисающей с потолка единственной лампочкой без абажура, когда Павел, развалясь на койке, читал старую газету, а Борис приводил в порядок записи, раздался деликатный стук в дверь.
— Не заперто, — сказал Борис, подняв голову.
Дверь приотворилась, и в щель просунулся Завадский.
— Можно? — спросил он.
— Входите, — отозвался Борис.
Тот вошел в комнату, огляделся.
— Я вижу, — он кивнул на валяющийся на полу рюкзак, — вы уже собрались.
— Более или менее, — неопределенно ответил Борис.
Им действительно удалось раздобыть в местном магазине все необходимое для короткого похода — Завадский оказался толковым спутником и сумел выбрать относительно дешевые и надежные вещи. Должно быть, молодость он провел в полевых условиях, подумал Борис. Сказывается военное прошлое.
Потом Завадский перевел взгляд на разложенные на столе записи, на выключенный миниатюрный диктофон.
— И все же вы журналист, — сказал он. — Собственно… мне уже про вас рассказывали. Поселок маленький, каждый приезжий человек на виду. Так что же вам в лесу нужно? Вы ведь не охотиться приехали.
— А вы? — Борис холодно посмотрел на него.
Тот не ответил. Он вновь рассеянно оглядел залитую тусклым светом комнату, обшарпанные обои, потом заговорил вновь.
— Не знаю, что вы там ищете, но ничего вы не найдете. Гоняетесь за сенсацией? Ладно, гоняйтесь на здоровье, но там же ничего нет… пусто. И если вы приехали по поводу мальчика…
— То что? — быстро спросил Борис.
— То при чем тут старый карьер?
— А вы что-то знаете про эту историю? С пропавшим мальчиком?
Тот усмехнулся.
— Тут все про него знают. Беда только, что каждый рассказывает свое. Но все сходятся на том, что она подобрала его на кладбище.
Он нетерпеливо пошевелился.
— Послушайте…. люди тут живут замкнуто. Вот и выдумывают всякую чушь от нечего делать. То про мальчика, то про старый карьер. Да ведь если бы там действительно что-то было, про это давно бы уже разнюхали… И не только ушлые журналисты вроде вас.
— Если там ничего нет, — вмешался Павел, — то почему вас так беспокоит, куда мы направляемся? Вас же никто не просит идти с нами, верно? Просторы тут немереные — вольному воля.
Тот махнул рукой.
— Я в своем возрасте не очень-то люблю один по тайге ходить. Мало ли что. А что касается карьера этого… что ж, поглядим вместе. Ладно, желаю спокойной ночи. Встречаемся завтра у охотинспекции в шесть утра.
— Да чего рано так? — возмутился Борис.
— Никита велел.
— Это он из вредности, — грустно сказал Борис. — Не понравились мы ему.
Завадский пожал плечами, шагнул к выходу, и дверь за ним закрылась.
* * *
Шофер услужливо отворил дверь черной, лаково блестящей машины с притемненными стеклами, и человек в солидной тройке ступил на землю. Он рассеянно озирал закрытые ворота, за которыми высились медные сосны, подсвеченные чистым закатным огнем… дальше, за дорогой, тянулись песчаные дюны, поросшие редким лозняком, а еще дальше — наморщенная под легким ветром водная гладь.
Его уже встречали. У мужчины, стоявшего на подъездной аллее рядом с машиной, был вид пожилого детского врача. Даже жесты — мягкие, плавные.
— Ну что? — спросил новоприбывший.
— Да хрен его знает. — Раздраженная речь его собеседника странно контрастировала с внешним обликом. — Вторые сутки возимся. Малый как малый. К маме хочет.
— Плохо возитесь, — спокойно сказал приезжий.
— Черта с два! Все пальцы пацану искололи. От мониторов не отходим.
— Должно что-то быть, — настойчиво проговорил человек в темном костюме, — говорю вам, должно. Если нужно еще что-то, заказывайте… любое оборудование…
Тот пожал плечами.
— У нас оборудование лучше, чем в Кремлевке. А что толку.
Новоприбывший поглядел на часы..
— Я даю вам еще сутки. Потом… Ладно, покажите мне, что вы там наработали.
Они пошли по аллее по направлению к дому. Детский врач впереди, новоприбывший за ним. Шофер замыкал шествие.
— Может, ошибка вышла? — тихо проговорил шофер. — Может, не того взяли?
— Нет, — ответил тот. — Ошибки быть не может.
Он подумал.
— По нашим данным, все правильно. Сейчас самое время. Ну, может, подождать еще немного надо. Завтра перевезем его отсюда, устроим понадежней.
— А если все-таки ничего не выйдет? — обернулся к нему провожатый.
— Ну что ж, — лениво ответил тот, — всего-навсего одним человечком на земле станет меньше. Но я бы очень советовал вам постараться, чтобы вышло. Это в ваших же интересах.
Он ступил на крыльцо, и наконец тяжелая дверь захлопнулась, поглотив всех троих.
* * *
Мотор затих, и лодка, двигаясь по инерции вперед, чиркнула дном о берег.
Лесник соскочил в воду, Завадский — за ним.
— А вы что расселись? — обернулся лесник к остальным. — Давайте, вылезайте.
Павел и Борис выбрались из лодки. Волны лениво плескались, закручиваясь вокруг щиколоток.
— Раз-два, взяли! — скомандовал лесник. Они вцепились в борта и потащили лодку К видневшимся на берегу камням.
— И подальше, — велел лесник, — сейчас отлив, видите?
И правда, море отступило, оставив за собой широкую мокрую полосу, на которой, точно сотни крохотных ртов, приоткрывались и захлопывались створки мидий и лениво копошились фиолетовые с ядовито-желтой окантовкой морские звезды. Павел заметил в воде багряный отблеск и глянул под ноги — рядом с ним лениво пульсировал огромный пурпурный цветок с бахромчатой отделкой вокруг полупрозрачных лепестков.
— Всего-навсего медуза, — пояснил Завадский, заметив завороженный взгляд Павла. — Цианея арктика.
У Павла слово «цианея» ассоциировалось с чем-то нехорошим, и он осторожно отодвинулся.
— Не бойтесь, — усмехнулся тот, — не укусит.
— Бывали тут раньше? — спросил Борис.
— Давно когда-то, — ответил тот.
Теперь днище скрежетало по сухому галечнику выше уреза воды. Берег выглядел недружелюбно: бурые валуны с цветными пятнами лишайников, черные ели, чьи покрытые мхом стволы казались бледно-зелеными, почти белыми. Лиственные деревья стояли голые, лишь чуть размытые очертания ветвей свидетельствовали о наступлении весны. В распадках в глубокой фиолетовой тени притаились серые пласты слежавшегося снега.
Оставив лодку и выбрав снаряжение, они поднялись по пологой насыпи и углубились в лес.
Идти было нелегко: выступающие узловатые корни деревьев были переплетены так, что из-за них да бледных разбухших хвощей не проглядывала земля. И все было присыпано бурым слоем отмерших иголок.
— Да как мы пройдем-то здесь, — в ужасе пробормотал Борис.
Лесник пожал плечами.
— Вам это надо. Не мне.
Не дожидаясь, пока стволы елей с голыми нижними ветвями сомкнутся у него за спиной, Павел обернулся.
Отсюда, с холма, должно было хорошо просматриваться море, но его в прямом смысле не было: ни ровной водной глади, ни далекого горизонта. Вдали смутно виднелась полоска земли, поросшая такой же густой и темной зеленью, где-то еще дальше вставали из воды темные голые скалы. И надо всем этим светилось белесое, как молоко, северное небо.
Приходилось все время глядеть под ноги. Подошвы скользили по влажным корням, и каждый шаг грозил как минимум растяжением связок. Какое-то время Павел сосредоточенно шагал молча, потом спросил:
— Ты и вправду думаешь, что мы что-то найдем?
Борис перевел дыхание и лишь потом ответил:
— Не знаю. Но, во всяком случае, он так думает, — и журналист кивнул на Завадского, который шел впереди, не сбавляя темпа.
— Да? — Павел насторожился. — Вопрос только в том, зачем это ему нужно… Послушай… а ты уверен, что он здесь не для того, чтобы за нами следить?
— Не знаю. Но мне кажется, что он охотней бы без нас обошелся. Во всяком случае, если что, мы с ним справимся. Разве только…
— Что?
— Если он не из этих.
— Те вроде помоложе были. Панин и тот, второй.
— Всякое может быть. И пистолет у него. Но если ты прав… может, отделаться нам от него как-нибудь?
Павел вытаращился на него.
— Если он и впрямь из этих, хрен ты от него отделаешься. А если нет — получается, невинного человека убили.
— Господь с тобой! Да не предлагаю я его убивать! Я просто подумал — может, мы оторвемся потихоньку!
— И куда мы пойдем? — уныло спросил Павел. — Мы даже назад сами не сможем вернуться.
