— Если он мне изменяет, я ему яйца вырву, — прошептал он и отвернулся.
— Мне очень жаль, Вильям, — «подбодрила» Жасмин.
— Он мне изменяет?! — выпалил Вильям, резко повернув голову.
— Нет же! Я не знаю! — тут же исправилась она. — Но ведет он себя странно.
— Наверняка на этом корабле ему кто-нибудь очередные сплетни про меня поведал, и Тартас в это дерьмо поверил!
— Ты ищешь оправдания его поведению, — справедливо заметила Жасмин. — Это неправильно. Тартас должен оправдываться перед тобой, а не наоборот. Но если честно, это не все новости, — Жасмин понизила тон.
— Выкладывай, — Вильям приготовился слушать.
— Тебя Киаран или Аудроне не навещали? — шепотом произнесла она.
— Нет, — насторожился Вильям. — А что случилось?
— Аудроне выписали отсюда еще вчера, — начала объяснять Жасмин. — Мы видели ее и Киарана в столовой в обед. Но со вчерашнего вечера ни Киаран, ни она не появляются.
— Так навестите их сами, — пожал плечами Вильям. — В чем проблема?
— Нам не разрешают гулять по кораблю, — Жасмин покосилась на камеру видеонаблюдения под потолком. — Офицеры сразу же загоняют нас в каюты, где мы считаем часы до момента встречи в столовой. Дон и Шори пытались пробраться в хвост корабля. Там поселили Киарана. Но их остановили по пути туда и попросили уйти.
— Звучит все это странно, конечно, — подытожил Вильям. — А что по этому поводу говорит Тартас?
— Он молчит! — едва ли не воскликнула Жасмин, но тут же прикусила язык. — Как будто знает, что происходит, но держит язык за зубами, — она понизила тон. — И еще кое-что…
— Что?
— Аудроне два дня пробыла в регенерационном бассейне. И ее вчера достали. Но она о-очень сильно похудела. Килограммов на десять точно!
Вильям поморщился.
— За два дня? В регенерационном бассейне? Что за бред?!
— И я о том же! — Жасмин вцепилась в руку Вильяма. — Это же ненормально! А Киаран и Тартас сделали вид, что ничего особенного не произошло.
— Значит, так было нужно, — Вильям погладил Жасмин по руке. — Не переживай, скоро мы прибудем на Луиту и выясним, куда запропастились Аудроне с Киараном. Но если честно, я думаю, они уединились в каюте, подальше от всех. А еду им приносят «в номер».
— И поэтому абонент Киарана по внутренней связи на звонки не отвечает? — Жасмин смотрела на Вильяма с осознанием того, что тот несет бред. — Меня не нужно успокаивать, дорогой, — она заботливо погладила его по плечу, — а тебе не стоит строить иллюзий. Все плохо. И раньше был не сахар, но с появлением Аудроне и ее дружка в нашей команде неприятных сюрпризов стало гораздо больше.
Жасмин встала и подошла к двери.
— Ладно, Вильям. Утомила я тебя своими разговорами, а тебе необходимо отдыхать и восстанавливаться.
— Рад был тебя увидеть, — Вильям искренне и тепло ей улыбнулся.
Жасмин тяжело вздохнула и ушла.
Вильям несколько минут лежал в кровати и обдумывал услышанное. Затем он встал. Двери в медблоке можно было заблокировать в любом положении, и Вильям собирался оставить свою немного приоткрытой, чтобы слышать, о чем разговаривают между собой местные сотрудники.
Он подошел к консоли управления дверным замком и открыл настройки управления блокировками. Оставил свободными три сантиметра до полного закрытия и вернулся в кровать. Эти три сантиметра невооруженным взглядом не заметишь, особенно издалека. А звуки из соседнего помещения, где установлены многочисленные медицинские приборы и рабочие стационарные компьютеры, Вильям услышит. Зря никто не додумался запаролить настройки на дверях в медблоке этого корабля. Наверное, если Вильям попадется на своем трюке, они однозначно это сделают.
За целый день Вильям ничего особенного не услышал. Зато узнал, что у его врача есть невеста, которая ждет того на Луите. А еще есть любовница, которая не знает о невесте и тоже ждет на Луите. Врач сначала навестит любовницу, а потом сошлется на срочный вызов и поедет к невесте. И таким образом он рассчитывает переспать с обеими за одни сутки. Вильям от омерзения даже скривился. Все-таки подобная надменность говорила о том, что у этого человека с принципами дела обстоят очень плохо.
Наслушавшись пошлых шуточек на тему взаимоотношений, Вильям был рад тому, что врачи, наконец-то, разошлись. Повисла тишина. Все предрасполагало ко сну, кроме гнетущего душевного состояния. Его мысли постоянно возвращались к Тартасу и словам Жасмин. Радость от осознания, что любимый человек жив, сменилась опасением за будущее. Если Тартас начал себя так странно вести, на то должны быть причины. И Вильям очень надеялся, что они не окажутся слишком вескими для разрыва отношений.
Как провалился в сон, он не помнил. Но проснулся от громких криков, которые раздавались за дверями. Вильям тихо встал и подошел поближе, пытаясь подсмотреть в щелочку и понять, что там творится.
«Ввели миорелаксанты, — долетали до него обрывки фраз. — Судороги прекратились. — Температура растет. — Уже отправили за ним? — Только не на моей смене!»
Спустя минуту Вильям увидел Тартаса. Он пробежал мимо его палаты и зашел в другое помещение. «Реанимационный зал», — подумал Вильям, вспоминая план-схему медблока на «Анвайзере».
— Что значит у него нет амортира?! — закричал кто-то. — Где я его ему достану?!
— У Льюиса на складе! Разбуди его! — заголосил другой.
Судя по беготне, амортир Тартасу нашли и принесли. Повисла тишина, которая прерывалась, когда в помещение кто-то входил и выходил. Вильям узнал звуки. Ту же «песню» Тартас исполнял, когда у Аудроне поднялась температура.
Вильям понял, что плохо стало, скорее всего, именно ей. И это еще больше встревожило его. Он присел на пол у почти закрытой двери и продолжил слушать. Долго сидел. Спина успела затечь. Наконец, снова беготня. Вильям опять начал подглядывать. Кого-то на пневмощите перевезли в другую палату. Лица пациента он не увидел, но запомнил ноги. Женские ноги, слишком худые с грубыми «узлами» голеностопных суставов. А потом Вильям увидел Тартаса. Он вышел из реанимационного зала, остановился и повернулся лицом к Вильяму. Смотрел и не двигался. Вильям не выдержал и хлопнул ладонью по датчику открытия двери.
Так и замерли. Тартас стоял напротив Вильяма и просто продолжал смотреть, а Вильям сжал губы, испытывая при этом бешеную злость.
— Закрой дверь и вернись в постель, — наконец, произнес Тартас. — И помалкивай о том, что увидел.
— А зайти ты не хочешь? — силясь не сорваться и не нагрубить, спросил Вильям.
Тартас подошел к двери и остановился всего в шаге от Вильяма. Его взгляд был жестким, а на щеках играли желваки, как будто он тоже пытался не наговорить лишнего.
— Нет, не хочу, — наконец, произнес он и хлопнул по датчику закрытия ладонью.
Между Вильям и Тартасом осталась одинокая щель в три сантиметра, через которую они продолжали смотреть друг на друга.
— Между нами все кончено, Вильям, — тихо, но четко проговорил Тартас. — И впредь держись от меня подальше.
— Ты охренел? — воскликнул пораженный Вильям.
Тартас подошел к консоли управления дверью с другой стороны и снял блокировку на закрытие. Три сантиметра щели исчезли. Вильям, переполняемый злостью, снова хлопнул по датчику открытия, но дверь не сдвинулась с места. Еще раз ударил. Ничего. Подошел к консоли, чтобы разобраться, в чем дело, и понял, что Тартас заблокировал дверь. Вильям хотел войти в настройки и снять ограничения, но «любимый» отключил доступ к системе из палаты. Он его запер! Как пленника! Как психически больного!
— Открой!!! — прокричал Вильям и со всей силы ударил ногой по проклятой двери. — Хочешь послать меня на хер, имей смелость объясниться нормально, а не бубнить себе под нос! Или на это кишка тонка?! Боишься не устоять и опять в койку мою залечь?! Не выйдет, слышишь?! И секса у тебя такого больше в жизни не будет! Понял?! Пресный трах — это все, что тебя ждет после меня!
Вильям в последний раз ударил ногой по двери и прижался к ней лбом. Слезы текли из глаз и падали на пол. Его бросили. Да еще как бросили! Без объяснений. Без сожалений. И без слов о том, что кому-то очень жаль. Точно так же в прошлой жизни бросал он сам. И теперь, похоже, его накрыло то самое возмездие, о котором так любило распинаться оцифрованное сознание Инага в любой из своих обителей.
