Силк покачал головой:
— Я вовсе не это хотел сказать. Просто у каждого есть выбор. Занятие шлюхи не требует каких-то особых профессиональных навыков. Если она научится прятаться от инспекторов, не придется даже покупать лицензию и платить налоги. В этом районе навалом всякой другой работы, но там ведь ей придется целый день вкалывать у конвейера или улыбаться хмурым клиентам за те деньги, которые здесь она заработает за двадцать минут, раздвинув ноги. Это и есть выбор.
— Но ведь кто-то виноват в том, что за продажную любовь платят больше, чем за честный труд?
Лишь выпалив эту фразу, Зия поняла, насколько разозлилась — она едва не сорвалась на крик. Этот парень и представить себе не может, как сложно овладеть ремеслом шлюхи.
Силк удивленно посмотрел на нее:
— Я точно не виноват.
Она отвернулась и снова принялась обозревать улицу.
— Каждому, кто не родился богачом, приходится продавать себя, так или иначе.
— А можно и обойтись пособием, — возразил Силк.
* * *
Машина петляла по дороге вверх, мимо зданий, некогда представлявших собой одно большое целое, пока их не поделили перегородками на меблированные комнаты. Здесь уличные огни оставляли темноте больший простор, кое-где вообще не было освещения. По таким местам вечером вряд ли захочется бродить в одиночку — конечно, если у тебя в голове есть хоть немного серого вещества.
— А ты уверена, что мы едем правильно? — спросил Силк.
Даннер отвернулась от окна, бросила взгляд на таксиста, потом на Силка.
— Да, уверена.
А когда Силк попытался добавить что-то еще, она показала глазами на водителя и едва заметно покачала головой, предупреждая, чтобы он не сболтнул лишнего.
Силк тут же умолк.
Подъем закончился. Впереди виднелся небольшой отель, здание из сборных панелей, располагающееся уступами вдоль склона холма. Зеленая неоновая надпись, защищенная проволочной сеткой, сообщала, что перед ними «Постоялый двор». На глазах у Силка какая-то мошка с размаху налетела на сетку и, пронзенная электрическим разрядом, вспыхнула и стала падать, оставляя за собой зеленоватый дымчатый след. А между тем никаких предупредительных надписей не было. Здесь, как и на улицах внизу, все окна были закрыты решетками.
Водитель получил плату, захлопнул дверцу, включил электродвигатель и немедленно умчался прочь.
А когда Силк и Даннер двинулись к отелю, из тени вышли двое и загородили им путь.
У Силка екнуло сердце. В животе появилось ощущение пустоты. Страх положил ледяные руки ему на плечи, схватил за горло. Силку захотелось повернуться и броситься наутек. Считалось, что на Земле больше нет места насилию. До недавнего времени он в это верил. Но оказалось, что в мире, где за ношение оружия можно схлопотать порядочный срок, чуть ли не каждый имеет пушку. Люди, поджидавшие их на тротуаре, не были великанами, и Силк не заметил у них в руках никакого оружия. И все-таки он порядком струсил. На одном из незнакомцев была потрепанная синяя куртка, на другом — черная рубаха с обрезанными рукавами. Худосочные руки сплошь покрыты татуировками — змеями, пауками, какими-то зверьками, похожими на крыс.
— Эй! — сказал татуированный. — Пятерку не разменяете?
И прежде чем Силк успел открыть рот, Даннер ответила:
— Нет. Да и не похоже, что у тебя есть пятерка.
В ее бесстрастном, лишенном интонации голосе сквозил такой холод, что у Силка в кишках похолодело.
Второй, в синей куртке, заржал, как жеребец.
— Ты бы, жучка, не выпендривалась, а?
— Вы стоите у нас на дороге, — сказала Даннер. Господи, да она что — спятила? Нужно всего-то отстегнуть этим ребятам пару стадов, и пусть катятся ко всем чертям. А она так и норовит наступить им на яйца.
Силк собрал остатки мужества. Руки сами собой сжались в кулаки. Последний раз он дрался лет в пятнадцать. А вдруг у этих ребят в карманах ножи или пушки? Ей что, жизнь не дорога?
Татуированный придвинулся к Даннер и вскинул руку, собираясь то ли толкнуть ее, то ли схватить за перед рубашки.
Черт! Силк шагнул ему навстречу, стараясь побороть нервную дрожь.
На какой-то миг время остановилось, а потом потекло снова, но теперь уже раз в восемь медленнее, чем обычно. Или даже в десять.
Силк даже подумал, что с его глазами что-то случилось, — казалось, он способен видеть лишь прямо перед собой. Все звуки куда-то пропали, перестал потрескивать трансформатор неоновой вывески — как будто его выключили из сети. Его внимание было полностью приковано к татуированной руке, которая тянулась к Даннер, так медленно, словно пробивалась сквозь что-то вязкое…
Даннер на лету поймала эту руку и резко повернулась.
Рука татуированного бандита выпрямилась, сам он накренился набок.
На лице его застыла гримаса удивления, рот приоткрылся. Должно быть, он вскрикнул, но Силк этого не расслышал.
А потом, стоя вполоборота к парню, Даннер свободной рукой ударила его в предплечье, у самого локтя.
Силк услышал, как хрустнул сустав, — в наступившей тишине этот ужасный звук прозвучал особенно отчетливо.
Мать честная!
Рука Даннер, сжатая в кулак, прошла параллельно руке бандита, мимо змей, мимо пауков и врезалась ему в висок.
И все это происходило медленно, как при спецэффектах в полицейских боевиках.
Голова бандита откинулась назад, изо рта изогнутой струйкой брызнула слюна. Поблескивая в свете неоновой вывески, она напоминала не то гладкого червя, не то змею…
Даннер отдернула руку после удара, снова приставила ее к предплечью парня, чуть повыше локтя — там, где в бледную кожу въелся чернильный рисунок крысы, — и резко навалилась всем весом, не оставив своему противнику ни малейшего шанса.
Бандит рухнул как подкошенный, с размаху впечатавшись лицом в пластобетонный тротуар…
Тут подоспел второй, в синей куртке. Он хотел было ухватить Даннер обеими руками, но та повернулась почти спиной к нему и резко выбросила правую ногу. Бандит налетел на нее с размаху, удар пришелся прямо в солнечное сплетение. Он охнул и схватился за живот, не в силах вздохнуть.
Даннер отпустила руку татуированного и выпрямилась, теперь полностью сосредоточившись на его дружке.
И после этого время возобновило свой нормальный ход.
Силк готовился драться, он сжал кисти рук с такой силой, что ногти вонзились в ладони, но оказалось, что все уже закончено.
Татуированный валялся на боку, баюкая изуродованную руку. Из носа сочилась кровь — он разбил его, ударившись о тротуар.
Второй, в синей куртке, ходил по кругу, держась за солнечное сплетение — он до сих пор не мог перевести дыхание.
