Сохранились они в идеальном порядке. Словно три теремка, обступили с трех сторон небольшую полянку. Один и в самом деле был стилизован под что-то старинное и напоминающее терем: небольшое, но высокое здание с устремленной к своду пещеры шатровой крышей.
Терем заняли бойцы майора: из его высокой башенки отлично простреливались все подходы. Сам Джей-Си обосновался там же, но на первом этаже. Новые ночные посиделки с задушевными разговорами он не стал затевать: сказал, что устал как собака и собирается поспать часов пять или шесть.
Два других домика, стоявшие рядом с теремком, выглядели попроще. Но и они непонятным образом за долгие десятилетия не обветшали и не пришли в упадок. Даже дверные петли не скрипнули, когда я растворил дверь и пригласил Ильзу с Чеширским внутрь.
Сам даже не стал заходить: откланялся на крылечке.
Прошел в третий дом, в нем мне ночевать до сих пор не доводилось. Осмотрелся. Дом жилым не выглядел. Но и заброшенным много лет назад не казался – нечто среднее.
Помещение внутри имелось лишь одно: гостиная, столовая, спальня и прихожая в одном флаконе. У стены кровать – железная, с панцирной сеткой. Ни постельного белья, ни матраса на ней не было, но на металле – ни следа ржавчины. В углу круглила металлические бока печь – и она тоже не пострадала от коррозии. Две пустые полки на стенах – самые простые, из двух досок каждая. Стол без скатерти, рядом колченогий стул – одна ножка надломлена, подгибается внутрь.
Вот и вся обстановка. Все как сорок лет назад, когда хозяева забрали самое ценное, а остальное бросили в обреченном доме.
Я снял рюкзак, подсумки, поставил к стене «Хеклер-Кох». Пара часов есть, можно передохнуть… Перекусить? Или поспать? Или…
На столе лежала газета и стояла пустая жестянка со свечой в ней.
Я вспомнил, что именно при зажженной свече ко мне заявился Шмайсер… Как-то она его притянула, сработала как маяк, как ориентир. Правда, перед тем на свет свечи припорхала ночная бабочка по имени Ильза… Тоже неплохой вариант, если вдуматься.
Чиркнул зажигалкой раз, другой, фитилек свечи никак не желал вспыхивать, но все же загорелся.
С вялым любопытством я повертел в руках на столе газету – один лист, и не первый, в углу название: «ПРАВДА». Заголовки бодрые, все про трудовые успехи, про выполнение и перевыполнение плана… А на обороте – про мрачные будни мира капитала: безработица, инфляция, кризис и полная беспросветность… Светлая и темная сторона Луны. Аверс и реверс монеты.
Больше ничего интересного в доме не было. Неинтересного – тоже.
Вот бы знать, где мы сейчас? И я, и страна, и этот мертвый, населенный призраками город? На светлой стороне или на темной? На аверсе или на реверсе? Поди угадай…
Достал из рюкзака две саморазогревающиеся консервные банки и устроил одинокий ужин при одинокой свече. Пока ужинал, поглядывал искоса на дверь.
Дверь не скрипнула. Ильза не пришла. Наверное, считает, что наш комплот против майора скреплен достаточно прочно. Вот только почему меня это волнует? Почему?
Я завалился на панцирную сетку, решив полежать часа полтора, не засыпая.
И тут же поклонило в сон… Нет, пожалуй, не стоит… Пободрствую пару часов, выдержу. Я уселся на стул, осторожно удерживая равновесие на трех его ножках. Хоть какой-то отдых для натруженных ног… Бездумно смотрел на стену рядом – вспоминать калейдоскоп минувших событий не хотелось, думать о будущем – тоже. Рассматривал узор обоев, пытаясь понять, какого они цвета… и в этот момент увидел тень. Тень на стене. Не свою.
Рука дернулась за автоматом, но движение осталось незаконченным. На стене была не тень Шмайсера… И не тень Ильзы… Да и ничья иная не могла там оказаться, не было между свечой и обоями ничего и никого, способного отбросить тень.
Тем не менее тень была, двигалась – сначала смутная, размытая, но быстро обретавшая четкость очертаний.
Для проверки я поднял руку – вдруг какие-то отсветы доносятся из окошка? Тень от моей руки на стене не появилась.
А чужая тень продолжала бесшумно скользить по серым обоям. Теперь можно было разглядеть, что это тень девушки – примерно такая же получилась бы, стой девушка посередине комнаты и свети в окно яркое солнце.
Судя по контуру, изначально девушка-тень была полностью обнажена, но быстро одевалась. Процесс одевания выглядел странно – тени одежды на стене не появлялись, и лишь по характерным движениям и по изменениям силуэта девушки можно было понять, что происходит: завела руки за спину, а контур груди стал чуть-чуть иной – значит надела бюстгальтер… Стул или табурет, на который уселась девушка, чтобы натянуть колготки, тоже не отбрасывал тени – и пантомима получилась даже забавная…
Я, затаив дыхание, следил за безмолвным театром теней. Нет, за театром одной тени. Вот девушка выпрямилась, замерла, держа руку у головы – я не мог взять в толк, что та делает: причесывается? Нет, нет… Потом догадался – говорит по телефону.
Поговорив, девушка-тень заторопилась и в оставшуюся одежду облачилась гораздо быстрее. Потом шагнула в сторону – и пропала, хотя на обоях оставалось еще достаточно места.
Я некоторое время всматривался в стену: покажут ли второй акт после антракта?
Не показали. Огарок свечи догорел. Ни Шмайсер, ни Ильза не объявились. Пора и мне уходить.
Ушел я аккуратненько, прижимаясь к стене пещеры и не попадая в сектора обстрела «каракалов», засевших в теремке. Уход остался незамеченным.
Путь был иной, но походил на тот, что привел нас сюда: земляной, ничем не укрепленный ход-отнорок сменился лабиринтом старых, разрушающихся бетонных труб. Я ориентировался в нем свободно, без сомнений сворачивая на развилках.
Потом еще развилка, на сей раз труба не раздваивалась, а разделялась на три, я выбрал средний путь – труба тут оказалась очень старой, бетон крошился, осыпался, кое-где торчала из него ржавая арматура – и сверху, норовя расцарапать лицо, и с боков, и снизу – угрожая зацепить за ногу и свалить. Продвигаться пришлось значительно медленнее, с осторожностью. А еще здесь было сыро – просачивались грунтовые воды, влага капала сверху, скапливалась лужами в неровностях и выщерблинах бетона, и соединял эти мини-водоемы крошечный журчащий ручеек. Мерзкое место, и утешало одно – я двигался встреч течения ручейка, а значит, приближался к поверхности, хоть и незаметно.
Потом был добротный, высокий туннель, прямоугольный в сечении… Там я прогулялся как белый человек, разогнув спину и не втягивая голову в плечи.
Прогулялся… Шагов триста примерно. Преграда, перекрывшая путь, оказалась рукотворной. Металлическая дверь, даже, скорее, ворота – громадные, во весь туннель, двустворчатые. Ржавые, как и все здесь.
