Мечтательно подумал о том, чтобы развалиться на полу, отдышаться. Хоть на минутку! Но где-то там, на другом конце тоннеля ожидают солдаты. Испуганные не меньше этой сопливой девчонки, подавленные гибелью товарищей. Зачем было бежать за этой истеричкой?
— Отойдите от меня! — срывающимся голосом попросила девушка. — Мне плохо.
— А еще командиром называюсь, — не услышал ее потрясенный новой мыслью полковник. — Бросил своих людей, чтобы за тобой угнаться, глупая. Что будет, если их всех убили? Из-за тебя, между прочим. Из-за меня тоже…
— Не приближайтесь! Я… я…
— Да что с тобой? — Орлов сделал шаг вперед и вытянул руку. — Ты совсем мозгами поехала? Думаешь, я за тобой побежал, чтобы изнасиловать?
— Не…
— Дура ты позорная! Голову морочишь!
Полковник схватил ее руки и притянул к себе.
Обнял дрожащую девушку, погладил по голове. Морщины на его лице разгладились.
— Ну, все, все. Успокойся. Все хорошо будет. Постреляли сегодня немного. Больше ничего страшного не произойдет. Поплачь — легче станет. Слышишь? Поплачь. Ты извини, что на тебя наорал. У меня дочка есть. Совсем как ты! Такая же красивая. Даже не представляю, как бы она себя повела в такой обстановке… Держись, моя маленькая. Поплачешь немного, и мы вернемся наверх. Там безопасно. До утра как-нибудь продержимся. Там и подмогу пришлют. А ты потом репортаж напишешь о моих парнях. Что выдержали внезапную массированную атаку противника и спасли миллионы жителей от лучевой болезни. Герои! Хорошо? Ну, поплачь. Успокойся.
И надо срочно возвращаться к солдатикам, и нельзя бросить беззащитную девушку, чем-то напоминавшую полковнику собственную дочь. Орлов застыл, не зная, что предпринять.
Убаюканная словами Орлова, девушка немного пришла в себя. Она обмякла, повисла на плечах полковника и облегченно разрыдалась. Мужчина неприятно пах водкой и потом. Но излучал непоколебимую уверенность и силу, какая бывает только у профессиональных военных. Как хорошо!
Людмила не понимала, что с ней происходит. Помнила расстрелянную ракетами ночь. Перед глазами проплыли окровавленные тела, клочки черного дыма, кровавые пятна. Потом прозвучал выстрел, и пуля раскрошила кафель на полу. Стало так страшно! Паника захлестнула сознание, и мимо, под топот каблучков потекли белоснежные стены тоннеля. В самом конце коридора — дверь. Что-то подсказывало: надо войти туда. Но что дальше? Спрятаться от взрывов и криков? Или что-то другое?..
До вчерашнего дня телеведущая и не подозревала о существовании ЛАЭС. Не знала, что в бетонных артериях исполинского монстра, снабжающего электричеством несколько регионов, может таиться смертельная опасность. Дело у девушки маленькое — читать с монитора написанный журналистами текст и улыбаться в объектив телекамеры. Очень легко. Даже не обязательно запоминать или вдумываться в суть. Каждый день интересное приключение: поездка в Мадрид на корриду, полет в Вашингтон на ежегодный карнавал в честь Новой Демократии, еще куда-нибудь. Работа как раз для дочери Тимура Батурина, воротилы массмедийного рынка — выпускницы МГИМО с красным дипломом за папины деньги. Главное, не забывать: держи осанку, делай умное лицо, поддакивай в диалогах. И улыбайся. Всегда улыбайся!
Вчера небольшому уютному мирку Людмилы пришел конец. Она впервые увидела, как убивают людей. Раньше ей приходилось рассказывать в прямом эфире о наводнениях в Закарпатье и землетрясениях в Китае; во время «трагических» эфиров она должна была слегка поджимать губы и делать сочувствующее лицо. «Погибли восемнадцать тысяч человек…» Но если раньше печальные события развивались где-то там, в ничего не значащей дали, то сейчас они ворвались в реальность телеведущей.
После страшного вечера Людмила думать не могла про улыбки. Ее трясло, хотелось немедленно убраться из кошмара. Закрыться на все засовы, включить сигнализацию в квартире, шмыгнуть в кровать и с головой накрыться одеялом. «Все забудется после бокальчика мартини. Или не забудется?..»
Уровень интеллекта госпожи Батуриной колебался где-то между понятиями «глупая кукла» и «симпатичная дурочка». Она об этом знала, но не слишком беспокоилась: о чем волноваться, если внешность и папины ресурсы поддержат на плаву в любых условиях? Но сегодня…
Сегодня с ней случилось непоправимое. «Кошмарное. Неописуемое. Выстрелы, крики, смерть». Девушка держалась. Неосознанно закрылась безразличием, перестала обращать внимание на беснующихся вокруг людей.
«А полчаса назад произошло что-то еще…» Выстрел ударил по ушам, и… Людмила вдруг, испугавшись, осознала, что начала мыслить по-другому. Отчетливо поняла разницу между собой вчерашней и собой сегодняшней. Раньше ей думалось очень легко, без напряжения: «Сегодня надену вон ту зеленую кофточку…» «Хм, офицерик довольно симпатичный, только напряжен что-то…» «Ирки больше нет…» После выстрела же, когда накатил внезапный ужас, мысли стали вдруг какими-то другими. Чужими, что ли? Одновременно и принадлежали ей, и совершенно неожиданно зарождались где-то в голове, звуча, как приказы.
«Я должна бежать вниз — к реакторному залу».
«Но я же не знаю, где он находится!»
«Бегу по левому коридору. Там нахожу дверь к реактору. Механизм аварийного закрытия не сработал, потому ее можно открыть».
«А зачем?»
«Потому что…»
Мысленный диалог между Людмилой и ее сознанием оборвался, когда она оказалась в объятиях полковника. Нараставший ужас — «Он прав — у меня едет крыша. Я о чем-то разговаривала сама с собой! Шизею от стресса?..» — сменился умиротворением.
Мышцы расслабились, стало очень тепло и приятно. В груди разрастался облегченный стон. Как хорошо! Сейчас ее отведут к другим мужчинам. Будет еще теплее и в сотни раз приятнее. Какое отличное слово — «безопасность»!
«Взрыв на атомной электростанции должен помочь», — прозвучал безликий голос.
Мысль на этот раз была настолько чужеродной, что телеведущая содрогнулась. Подняла голову и уставилась на полковника.
— Успокоилась уже? — с облегчением поинтересовался он. — Идем?
«Должна произойти перегрузка реакторов. Радиация существенно облегчит работу».
— Что вы сказали? — удивилась Людмила.
— Я спросил, пришла ли ты в чувство.
«В работе энергоблока предусмотрена возможность возникновения аварий. Если показатели температуры и давления в реакторе превышают критическую отметку, срабатывает защитный механизм: ломаются предохранительные опоры, и реактор падает в шахту. В случае аварии шахта запечатывается и заливается дезактивантом».
