«А ты сам-то уверен, что это все — правда?»
И если у нее, действительно, открылось психическое заболевание, а не просто психоз, будет ли ей какая-то польза от его слов? Вот, то-то и оно, как бы не вред…
Слава остановился в раздумье напротив высокой стены и поднял взгляд на мрачное здание больницы. Его глаза рассеянно перебегали от одного из зарешеченных окон к другому, пока в одном из проемов третьего этажа взгляд не зацепился за какое-то движение.
Если бы не абсолютная память, Вячеслав назвал бы происходящее дежавю. Но, к счастью или к сожалению, он совершенно точно знал, когда и где он видел эти короткие пепельные волосы и пухлые губы. И знал, что эти губы сейчас произнесут.
— Спасите моего сына! — тонкие руки схватились за решетку и с силой встряхнули ее.
Крик выплеснулся из окна, поднял с деревьев стаи всполошившихся воробьев и, прокатившись по набережной, разбился о стены домов. Ноги Вячеслава вросли в асфальт, и он как-то отстраненно наблюдал за возникшим в окне суетливым движением.
— Слава!!! — кто-то оторвал тонкие руки от решетки. — Верните мне моего сына!..
«Слава? Она крикнула — Слава?»
Оцепенение разлетелось на тысячи осколков, и Кротков, напружинившись, приготовился к рывку. Вот только пропустить этот УАЗик, не хватало еще под колесами оказаться…
Машина скрипнула тормозами прямо перед Славой. Он уже почти обогнул ее капот, когда захлопали двери, и чья-то рука мягко коснулась его груди.
— Тю-тю-тю, не надо так спешить, Вячеслав Соломонович.
Улыбаясь и глядя Вячеславу в глаза, майор снял фуражку с фиолетовым околышем и вытер платком лысину. За спиной Кроткова выросли два милиционера с автоматами наперевес.
— Досрочное присвоение внеочередного звания, гауптштурмфюрер?
Слава ушел в самое глубокое, какое только смог сотворить, замедление и сделал рывок в стеклянном воздухе.
— Ай, бросьте вы, — рука лысого легла Славе на плечо. — Не торопитесь. Без толку.
Вячеслав, сузив глаза, зло посмотрел на бывшего старшину.
— Хочешь меня убить?
Майор удивился почти искренне.
— Зачем? — убрал руку с плеча и отошел на шаг. — За кого вы меня принимаете, Вячеслав Соломонович?
— За козла. Ведь, это ты убил Сергея.
— Вот и ошибочка, — лысый наклонил голову вбок и хитро прищурился. — Его убил сепсис. Даже медработники, случается, забывают об элементарных правилах гигиены.
Он улыбнулся, опять почти искренне.
— Я вижу, у вас еще есть вопросы. Так куда же вы спешите?
Слава оглянулся на застывших в стекле автоматчиков и ухмыльнулся.
— Ну, что ж, давай поговорим. У тебя, поди, тоже вопросов накопилось?
— Думаю, не так много, как у вас, — и снова улыбка. — Присядем?
Майор широким жестом указал на открытую дверь воронка. Слава оглянулся вокруг, подошел к тротуару и опустился на бордюр. Приглашающе хлопнул ладонью по камню рядом с собой. Лысый ухмыльнулся, дернул плечом и присел рядом.
— Ну-с, так и быть — ваш вопрос первый.
— Кто ты? — Слава смотрел на пустое теперь окно.
— Человек, — майор очень хорошо изображал удивление. — Такой же, как и…
Он сделал паузу, посмотрев на застывших милиционеров, и с улыбкой повернулся к Славе.
— Почти такой же, как и вы, — на «почти» он сделал премерзкий многозначительный акцент.
— И на кого работаешь?
— На людей. Но это был второй вопрос. Теперь моя очередь, — он сделал паузу. — Кого вы хотите спасти? Себя, Сергея или тот мир, с которого все для вас началось?
— А это не одно и то же?
— Не надо на вопрос отвечать вопросом.
— Хорошо. Я хочу, чтобы все было, как прежде.
— И вы готовы отказаться от своих сверхвозможностей? — майор ухмыльнулся.
— Да. Это возможно?
— С некоторыми оговорками…
— Например?
Лысый с улыбкой поднял правую руку, соединив большой и средний пальцы.
— Например, должен будет погибнуть этот мир. С девушкой за решеткой, которая звала вас на помощь. Вон с той женщиной и ее ребенком. И еще с пятью миллиардами людей. Скажите «да», и я…
— Нет!
Во время разговора Слава потихоньку вытаскивал рубашку из штанов, заводил за спину руку и строил позади себя портал.
— Я тебе не верю, — Кротков приставил к колену майора пистолет, похожий на полицейский «вальтер» и нажал на спусковой крючок.
И тут же кувырком перекатился назад, исчезнув в портале.
12.26 . Среда 11 мая 1988 г., г. Ленинград, наб. р. Пряжки, Психиатрическая больница N2, map #1836.
Инсулиновая была единственной палатой на этаже, отделенной от коридора. Не дверью, нет. В проеме висела простыня. Погружаемым в инсулиновую кому пациенткам как-то все равно, а остальным постояльцам лучше этого не видеть. Хотя от криков такая дверь, конечно же, не спасала.
Именно в этой простыне Антон и запутался, выскочив на шум и возню из надзорной.
— Спасите моего сына!
Ирина изо всех сил дернула на себя решетку. И еще раз. И еще… Из горла вырвался булькающий рык, вместивший в себя весь ее ужас и всю надежду.
— Сюда! — Валя вскочила, с грохотом уронив стул.
Из коридора донесся топот и сдержанные ругательства запутавшегося в простыне доктора.
— Слава!!!
— Эй, эй! Так нельзя, девочка, — Валя крепко обхватила ладонью Ирино запястье.
Левой рукой санитарка схватила пациентку за подбородок и сильно прижала ее голову к своему плечу. В палату уже вбежали вторая санитарка со стопкой простыней и медсестра со шприцем.
— Верните мне моего сына!.. — Ира чуть не задохнулась, когда Валя резко дернула вверх и в сторону ее подбородок.
— Укол! Быстрее! — Антон Петрович бросился к кровати и откинул покрывало.
Иру подхватили сильные, привычные к таким действиям, руки, ловко закутали простынями, напрочь лишив ее всякой возможности двигаться, и повалили на кровать лицом вниз. Ирина с трудом повернула голову, испугавшись удушья от пахнущей сыростью подушки. Она хотела крикнуть, набрала полную грудь воздуха, но что-то тупо надавило Ире на ягодицу, расперев ее изнутри…
Она почувствовала себя погружающейся в ванну с глицерином, откуда-то из глубины услышала приглушенный собственный всхлип, и тут кто-то выдернул из ванной пробку. Черная дырка со ржавой крестовиной мгновенно засосала Ирину в узкую вонючую трубу…
14.16 . Среда 11 мая 1988 г., г. Ленинград, Пулковские высоты, map #1853.
Слава остановился у большой беспорядочной кучи бетонных блоков и присел на один из них. Оглянувшись назад, он посмотрел вниз, на город.
