Никак не ожидая этого, мы, тем не менее, тотчас же бросились на землю и укрылись за массивным обломком бетонной плиты, из которой торчали во все стороны покореженные ржавые прутья арматуры.
— Ты как? — озабочено прошептал я, выхватывая из кармана кольт. — Не ранена?
— Нет! — ответно зашептала Снежана. — Но пуля, считай, над самой головой просвистела!
В это время раздался ещё один выстрел. На этот раз невидимый нами стрелок взял слишком низко, и хорошо было слышно, как отрикошетила пуля от бетона, с визгом умчавшись куда-то в сторону.
По звуку выстрела и по рикошету я понял: у стрелка не нарезное оружие, а гладкоствольное, и, скорее всего, охотничье.
— А почему он в нас стреляет? — удивлённо прошептала Снежана. — Вот так сразу, безо всяких переговоров даже!
— Не знаю! — я пожал плечами. — Может, потому что боится?
— А чего нас бояться?!
В это время раздался третий выстрел, и эта пуля ударила в высоченную кучу мусора позади нас, подняв над ней целый столб пыли.
И подтвердив мою мысль о гладкоствольном оружии стрелка.
— Эй, вы там! — послышался со стороны лачуги хрипловатый мужской голос. — У нас ничего нет, так что можете проваливать, пока я вас пулей не угостил, вонючих стервятников!
— А нам ничего и не надо! — выкрикнул я, остерегаясь всё же высовываться. — Только спросить!
— Все вы так говорите!
В это время откуда-то сбоку послышался отдалённый рёв мотоциклов, который с каждым мгновением становился всё сильнее. По всему выходило, что мотоциклисты направляются в нашу сторону, но вот сколько их было всего, этого я пока не мог знать. Ясно только, что не один, и не два…
Рёв всё нарастал, это был уже не рёв, а, скорее, грохот, потому что на мотоциклах, кажется, не было глушителей. Но вот они остановились совсем неподалёку от нас, и я, осторожно выглянув из-за укрытия, увидел, что всего мотоциклов четыре (господи, какие же ржавые развалюхи!), а вновь прибывших — семеро. И у каждого в руке оружие: у двух — автоматы Калашникова, ещё у одного — пистолет-пулемёт типа «Узи», четверо остальных были вооружены обычными карабинами.
Все семеро были облачены в чёрное: чёрные кожаные куртки с множеством шипов и заклёпок, чёрные джинсы, а на ногах у каждого высокие армейские башмаки, тоже чёрного цвета. И ещё бросались в глаза причёски приезжих: оранжевые буйные шевелюры и такого же цвета усы и бороды…
В общем, ежели внешне приезжие эти и напоминали байкеров из весьма популярной в наше время организации «Ангелы Ада», то их добитые дрындулеты к классу чопперов либо кастомов уж точно не принадлежали.
Мотоциклисты заглушили, наконец-таки, ржавые свои тарахтелки (а то у меня уже от них в ушах звенело!).
— Эй, староста! — зычно выкрикнул кто-то из них. — Ты где там прячешься?!
— Уже иду! — угоднически отозвался знакомый мне хрипловатый голос. — Вот, всё, что от нас положено!
— И это всё?! — зычный голос, кажется, проявлял недовольство. — Да это меньше даже, чем в прошлом месяце!
— Больше не смог собрать! Не надо, пожалуйста!
Послышался звук удара, и кто-то упал. Без сомнения, это был хрипатый, которого только что назвали старостой.
— Не надо! Не бейте больше! Я соберу… соберу, сколько положено! Приезжайте через неделю и всё будет!
— Завтра! — безапелляционно рявкнул зычный голос. — Мы приедем завтра в это же время, и чтобы было ещё столько! Ты всё понял, староста?
— Я понял, понял! — испуганно забормотал староста. — Я соберу… я постараюсь!
— То-то же! — теперь зычный голос звучал почти благодушно. — А в кого это ты стрелял, староста? Мы слышали три выстрела.
— Тут двое… чужих… — поспешно принялся объяснять староста. — Приближались со стороны развалин… стрелял, чтобы убрались…
— Двое говоришь? — Обладатель зычного голоса замолчал на мгновение. — И где они сейчас?
— Там, за бетонной плитой прячутся! Мужчина и женщина…
— Женщина молодая?
— Молодая! — в голосе старосты послышалось воодушевление. — Красивая очень! Может, возьмёте в качестве долга? Или, хотя бы, части его…
— Посмотрим!
Снежана, вытащила из кармана странный свой пистолетик, вопросительно взглянула на меня. Отрицательно покачав головой, я указал на кольт: сам, мол, разберусь.
— Эй, вы там! — зычно крикнул вожак приезжих (если только он действительно был вожаком?). — Выходите! И без глупостей! Считаю до трёх: раз!..
Глупостей мы делать не собирались, а потому остались на месте.
— Два! — проревел вожак. Потом помолчал немного. — Симон!
— Да, мой командор!
— Мужчину убить, женщину притащить сюда!
— Слушаюсь, командор!
Услышав, как один из приезжих медленно крадётся в нашу сторону, обходя плиту слева, я чуть приподнял револьвер. Давненько мне не приходилось стрелять по людям, в последний раз такое случилось в тот злополучный день, когда меня тяжело ранило, а Джеймс, рискуя жизнью, ухитрился вытащить меня из сплошного огненного ада.
Ну что ж, придётся припомнить тот давний опыт!
Выскочив из-за плиты, Симон моментально вскинул карабин, но я его чуть опередил. Пуля попала Симону в шею и он, выпустив из рук оружие, ухватился обеими руками за повреждённое место, пытаясь остановить кровь. Вторым выстрелом я отправил его к праотцам.
При этом никакого волнения, тем более, угрызений совести, я не испытывал. Он шёл с явным намерением прикончить меня, и мне ничего другого не оставалось, как немножечко его опередить.
— Они вооружены! — раздался разгневанный рёв вожака. — Ты почему не предупредил нас, сволочь?!
— Я не знал! — ответно завопил староста. — Они не стреляли в ответ, вот я и… Не надо!
Грохнул одиночный выстрел, и староста громко взвыл от боли.
А потом раздался целый шквал выстрелов, уже в нашу сторону. Отрывисто лаяли автоматы, почти заглушая короткие очереди «Узи» и одиночные хлопки карабинов.
— Что делать будем, Тед? — перекрывая грохот выстрелов, выкрикнула Снежана. — Они сейчас в атаку ринутся! Все разом…
— Вот! — торопливо дозарядив кольт, я протянул его Снежане. — А я возьму карабин.
— Нет, я лучше из этого!
И Снежана показала мне странный свой пистолетик.
— Как знаешь!
В это время выстрелы прекратились. Сейчас, наверное, ринутся в атаку?
Но атаки почему-то не последовало.
— У кого гранаты? — выкрикнул вожак.
— У меня, командор! — отозвался кто-то из приезжих. — В сумке, на мотоцикле!
— Тащи-ка их сюда и брось нашим гостям парочку! В качестве угощения!
Положение становилось серьёзным, ибо от гранат нам никак нельзя было укрыться, но в это время Снежана вдруг вскочила на ноги.
— Не стреляйте! — звонко выкрикнула она. — Я сдаюсь!
И, внезапно выпалив в сторону мотоциклистов из своего пистолетика, Снежана вновь упала наземь.
Эффект одиночного этого выстрела получился весьма впечатляющим. Если не сказать большего.
Раздался оглушительный грохот, высоко вверх взметнулось чёрно-багровое пламя, а вслед за этим послышался отчаянный вопль, полный боли и ужаса, который, впрочем, почти сразу же прекратился.
Но зато послышались другие голоса, пусть и не такие громкие, но тоже перепуганные до последней степени.
— Не надо больше, Высочайшая! — вразнобой вопили эти испуганные голоса. — Мы сдаёмся, смилуйся, о, Высочайшая!
— Чего это они? — с каким-то даже удивлением проговорил Снежана. — Сдаются нам, что ли?
Я осторожно выглянул из-за плиты.
На месте мотоциклов продолжал бушевать огненный вихрь, неподалёку лежало два неподвижных дымящихся тела. А остальные четверо приезжих стояли на коленях с высоко поднятыми руками, и на бородатых лицах их было выражение самого настоящего ужаса.
— Смилуйтесь, Высочайшие! — завопил крайний из них, и остальные дружно подхватили этот вопль. — Смиренно просим сохранить нам ничтожные наши жизни!
Я мог легко перестрелять сейчас их всех, но не стал этого делать. В перестрелке убивать, это одно… но вот так, безоружных…
