что преды дущий тридцатидвухдневный курс закончился неудачно. Предположительной причиной утраты веры стало слишком быстрое подселение энергии. В рамках действующего опыта мы увеличили программу до пятидесяти дней и рассчитываем, что в скором времени получим устойчивые результаты.
Тритон почувствовал, как к горлу подкатила еда из самолёта. Его чуть не стошнило от речи Грима и ублюдских кивающих голов, что сидели рядом. Уже год Иксы топчутся на одном месте. Единственное, что предпринимает Винс, – раз за разом увеличивает срок подселения энергии. Делает вид, что всё идёт по плану, хотя на самом деле – ссыт. Излишне осторожничает, вместо того чтобы забрать положенное им по праву прямо сейчас.
Если бы Аким назначил главным Тритона, тот бы быстро навёл порядок. В своём доме он провёл уже десятки экспериментов. Да, ни один из них целиком не удовлетворил бы Винса. Ведь тот хотел получить от подопытных истинную, не навязанную веру, но зато Тритон точно знал, как создать армию. А разве не это нужно Иксам? Разве конечная цель – не сделать фиолетовую энергию великой, как раньше? Сначала поставить её в один ряд с красной и зелёной, а затем поглотить и взять под контроль всю страну?
Ну, ничего. Пускай Винс и его прихвостни продолжают играть в бизнесменов. Тритон справится и без них, тем более что первый шаг он уже сделал.
Встреча длилась три часа, за которые от скуки Тритон постарел не меньше чем на год. Его заслушали в последней пятёрке. Липовый доклад прокатил и зашёл лучше, чем предыдущий. Винс удостоил Тритона одобрительным: «Хорошо».
Как бы Тритон ни спешил свалить из этого мерзкого для него общества, он задержался. Сделал вид, что отвечает на сообщение, а сам поглядывал на проходящих к выходу лидеров. Три из четырёх Иксов, с которыми он встречался, кивнули. То был хороший знак. Очень хороший знак…
* * *
Вернувшись в поместье, он еле поборол соблазн принять душ, чтобы смыть с себя мерзость и лицемерие после встречи. Дела не ждали. Он вошёл через парадный вход, кинул портфель на диван и поспешил в цокольный этаж.
Обычно Тритон проводил совещания со своими людьми в зале, но в этот раз собрал их в крохотной комнатушке наблюдения. Помощник Фавир предложил посмотреть запись на большом проекторе, но для того требовалось пождать десять минут.
Тритон ждать не хотел. Ворвался в тёмную комнату с десятками мониторов на стене, где его уже ждали: дежурный, Фавир и Кадам в привычной чёрной рубашке. Тритон медленно посмотрел на каждого, будто проверял – все ли пришли, и пришли ли именно те, кого он звал, а на Кадаме взгляд задержал. Тритон так до конца и не решил: злиться ему на Кадама за то, что тот профукал пацана, или жалеть, потому как Кадам еле выкарабкался с того света. Затем Тритон вспомнил выставленный за его лечение счёт и определился – злиться:
– Показывай! – приказал Тритон, усаживаясь в единственное кресло.
Дежурный заранее подготовил самые интересные обрывки записей. Нажал кнопку, и картинка на экране пришла в движение. Один за другим Тритон просмотрел все запечатлённые фрагменты с неким Данилом Огинским на территории его поместья. Пять раз подряд просмотрел процедуру Прозрения и приказал замедлить видео, когда мастер передавал ему фиолетовый сгусток. Не менее тщательно Тритон изучил видео с дракой в доме, после чего посмотрел на Кадама:
– И что это было?!
– Ну… – Кадам отвёл взгляд. – Не уверен, но, кажется, энергия Икса оказалась слишком сильной для него. Поглотила не только тело, но и разум. Только непонятно, почему он вёл себя адекватно.
– Вот именно, – пробормотал Тритон. – Переполненные даже говорить не в состоянии. Узнали про него? Какая энергия? Способности?
– Он бракованный, – ответил Фавир. – Возможно, поэтому реакция после вмешательства и была непредсказуемой. Скорее всего, он уже мёртв. Незанятое сторонней энергией тело приняло энергию Икса за свою. После такого вмешательства даже люди с энергией ломаются, а бракованный… У него не было шансов.
– Интересно…
– Но мы обезопасились. Через Летёху объявили пацана в розыск и пообещали вознаграждение. Если он где-то засветится, то мы узнаем об этом первыми. Впрочем, я думаю, о нём мы больше не услышим.
– Пацана нужно найти! – сказал Тритон, уставившись в глаза Данила на мониторе.
– А?..
– Бэ! Ты не только перед пацаном обделался, но ещё и в уши долбишься?!
Кадам опустил голову и отступил на шаг назад. Фавир, что прежде хотел что-то сказать, передумал и сложил руки в замок.
– Я очень надеюсь, что вы правы, и пацан умер. Но нужно проверить, – Тритон выдохнул и повернулся к экрану. – Найдите тело или свидетелей. Наведайтесь к мудаку, который его привёз, делайте что хотите. Но помните – работать нужно аккуратно. Есть подозрение, что шавки Винса следят за всеми ячейками.
– Сделаем! – за двоих ответил Фавир.
– Если найдёте живым, то тащите живым, – Тритон почесал подбородок. – Выглядит так, будто в доме с ним что-то случилось… Как будто… Да нет-нет… Не думаю, что он может быть одним из них…
О поисках полумиллиона не шло и речи. Самое прибыльное дело за всю историю существования Труб принесло нам пятьдесят тысяч, а ведь Тарас разыскивал подходящее под принципы банды дело несколько месяцев и столько же прощупывал почву.
Конечно, не стоило забывать, что я до сих пор оставался не обналиченной сотней тысяч долларов, но парни стёрли эту информацию из памяти. Возможно, если бы сотка решала проблемы целиком, отношение к вознаграждению изменилось. Но всё было так, как было.
Шмель оказался злопамятным и мстительным, а его посыл – очевидным. Если бы он хотел получить деньги, то, во-первых, назвал бы приемлемую сумму, а во-вторых, дал бы нам время.
Полмиллиона за пять дней. Для четырёх подростков, которые считали достатком шуршащие в карманах сотни, такое требование нельзя было назвать иначе, как приговор.
Шмель всё это время помнил про Тараса. Вряд ли он засыпал с мыслью, как отомстить зарвавшемуся мальцу, который не только слил в реку «подарок» для полицейских, но и осмелился шантажировать Калёных. И всё же наглости того поступка хватило, чтобы спустя несколько лет о нём вспомнить.
Мы снова сидели на кухне и ждали, когда Тарас поговорит по телефону. Надеялись, что он принесёт спасительную новость или идею. Но Тарас пришёл, положил телефон на стол и уставился в окно. Прошло две, три, пять минут. Он так ничего и не сказал.
– Что будем делать? – спросил Желудь.
– Думаю, – ответил Тарас и продолжил смотреть в окно.
Быть может, у Желудя столь поздно начался переходный
