Рыжего на месте не оказалось. У штаба дежурил Муса — низкорослый чернявый парень лет двадцати трех. Хоть ввысь он не удался, но плечами природа не обделила, а сломанные уши выдавали борца. Был он немногословен, про трофеи вопросов не задавал и вообще ничем не интересовался. Молча вынес каждому по паре орехов с водой и отправил на кухню.
Спокойно доесть Максу не дали. Расправляясь со вторым блюдом — рубленым осьминогом и мелкой рыбешкой поджаренной на камнях, он вздрогнул от увесистого удара по плечу. Обернувшись, увидел ухмыляющегося Рыжего.
— Ну привет, должничок. Явился?
— Да.
— Вижу, с пополнением. Кто такие?
— Их поселок Липа называется — его диксы захватили. Огромная толпа диксов. Они спаслись и к нам пошли, так и встретились возле дальнего буя. По пути на нас тоже диксы напали. Чукчу… Убили его…
— Послали бегемота хрусталь покупать… — скривился Рыжий.
Понимая, что настал момент сгладить негатив от неудачных событий экспедиции, Макс вытащил из корзины топорик, бодро пояснил:
— Вот — понырял там немного. Видишь что выловил?
Рыжий выпучил глаза, будто сова, проглотившая футбольный мяч. Даже дар речи на время потерял — молча таращился на трофей, не в силах ничего вымолвить.
Наконец, через слово вставляя отборные ругательства, выдавил:
— … Ну и… ты!.. Да это полный…! Пловец, ну ты дал! Спрячь этот… топор!.. бегом за мной! Чего завис как…? Бегом пошли! Да брось ты эту… тухлятину! Пошли! Это надо Бизону показать! Он… до полного…!
* * *
Макс впервые оказался в штабе и, несмотря на усталость и досаду от прерванного ужина, осматривался с огромным любопытством. Впрочем, в доступной для взгляда части помещения смотреть, по сути, было не на что. Из мебели большой стол из кривых жердей, окруженный лавками из тех же жердей. Так же имелось одинокое кресло из тех же материалов — очень неказистое. Само строение сооружено из того же крепкого металла, что и все остальные искусственные сооружения этого мира. Потолок и верхняя часть стен волнистая, будто поверхность неспокойного моря, ниже идеально ровными рядами тянулись пачки пластин. Большинство этих пачек использовалось в качестве полок для орехов, и лишь те, что в самом низу, белели льдом или сочились водой. Тонкие струйки стекали в огромные ракушки, возле одной из них сидела Ленка, переливая накопившуюся влагу в кокосовые фляги.
Увидев вошедших, она по своему обыкновению недовольно зашипела:
— Занавеску задерните — весь холод выпустите!
В помещении и впрямь было прохладно — это мягко говоря. Неприятный холод — будто в холодильник забрался. Контраст с уличной жарой разительный — все равно, что из бани в сугроб нырнуть. Только теперь Макс понял, почему многие старшие постоянно страдали насморком или кашляли — бегая туда-сюда неизбежно простуду заработаешь.
Рыжий, не обращая внимания на Ленку, заорал:
— Бизон! Харе дрыхнуть! Ты глянь, что наш пловец притащил от дальнего буя!
Из-за лоскутной занавески в дальней части помещения донесся недовольный бас вожака поселка:
— Если это не ящик водки, то я тебя, Рыжий, в яме с диксам ночевать заставлю.
— Если с пухлыми бабенками, то согласен и на диксов — а то уже до печенок достали наши жертвы анорексии! Да иди сюда! Это гораздо лучше водяры — ты только глянь! — радостно тараторил Рыжий.
Отдернув занавеску, Бизон показался во всей красе — абсолютно голый, с заспанной, опухшей мордой, искривленной в гримасе хронического недовольства. Нисколько не стесняясь своего внешнего вида, он собрался было произнести что-то явно негативное, но замер с перекошенной челюстью — Рыжий достал из корзины топорик, подкинул в руке, торжествующе уточнил:
— Ну так как — это лучше бухла?!
Бизон выдал матерную тираду, смысл которой заключался в двух словах — гораздо лучше. Затем обернулся к Ленке:
— Выпить нам! И бегом! — направившись к столу, он указал на лавку: — Сели! Оба!
Макс, послушавшись, поставил корзину рядом.
Ленка чудесным образом преобразилась — помалкивала и двигалась проворно, а не с грацией беременной утки. Только косилась очень нехорошо. Не успел Макс устроиться на лавке, как перед ним уже стояла чаша из все того же кокоса, а середину стола украшала двухлитровая пластиковая бутылка с какой-то мутной бурдой.
Рыжий торопливо, даже скорее суетливо, разлил по чашам часть содержимого бутылки. Бизон, поднял посудину, мрачно-торжественно выдал тост:
— За удачную экспедицию! Дай Бог, чтобы удача оказалась не последней!
Чокнулись. Рыжий отхлебнул из чаши, торопливо протараторил:
— Это ты верно сказал. Удачно вышло. Ни разу еще у нас на дальнем буе такой прухи не выдавалось.
Опыт употребления спиртных напитков у Макса был нулевой. Ну не пил он вообще, в силу возраста и характера. Да и занятию спортом алкоголь не помощник. Но ситуация не та, при которой следует трезвенником оставаться — пришлось попробовать. Отпил и тут же об этом пожалел — по вкусу сопли, мочой разбавленные, да еще и прокисшие. С трудом удержался, чтобы не выплюнуть.
Бизон, осушив свою чашу до дна, ухнул, стукнул ею по столу, требовательно спросил:
— Где нашел?
— На дальнем буе. Машину Снежок заметил на дне. Глубоко, но достал. Аптечку еще вытащил и огнетушитель. Ну и по мелочам разное. Больше ничего ценного не было, но я багажник не смог открыть и весь салон тоже не обследовал — глубина серьезная, а там застрять можно или зацепиться. Рискованно — и так еле-еле доставал. И вообще — без ласт и маски там делать нечего. Мне просто повезло.
Бизон к остальным находкам интереса не проявил:
— А где именно топор был, если не в багажнике?
— Под сиденьем водительским.
— А еще там было что-нибудь?
— Аптечка и огнетушитель — я же сказал.
— А инструменты?
— Не было. Если и были, то их могло по салону разбросать. В другой раз, когда маска и ласты будут, попробую обыскать. Очки я принес — из них можно маску сделать. Эн говорил, что поможет.
Эн будто демон из преисподней — стоило о нем упомянуть, как возник на пороге. Молча подошел к столу, игнорируя топорик и аптечку ухватил огнетушитель, жадно покрутил в руках, разочарованно вернул на место, обернулся к Максу:
— Еще что-нибудь принес?
— Мелочи. Мертвеца обыскали. Расческа, мобильник, ключи. Еще подголовники от кресел есть и дворники.
Эн развернулся, так же молча вышел наружу. Макс, ничего не понимая, проводил его недоуменным взглядом, а Рыжий, заметив это, пояснил:
— Наш старикан здоровье бережет. Не любит сюда заходить — боится простудиться.
