— Вот, полюбуйся. Очень характерная зернистость. Рельс отлит из чугуна.
— Ну и что?
— Рельсы у нас давным-давно делают из стали, вот что.
— А раньше, в старые времена? В век паровых машин?
— Да, тогда делали рельсы из чугуна. Но я не могу представить, как и каким образом в век пара кто-то мог изготовить такой чудной рельс, тайком доставить его на Марс и сохранить все это дело в тайне. Капитан Немо?
— Железная логика, — сказал Григорий.
— Чугунная, — буркнул Го. — Невероятно. Марсианский рэйлвэй! С ума сойти…
* * *
А дома их поджидал очередной сюрприз. Как только закончилась процедура дезинфекции, чрезвычайно довольный собой Венсан без лишних предисловий предложил взглянуть на подземелье, в которое они так безуспешно пытались попасть.
— Взглянуть? Каким образом?
— С помощью оптоволоконной техники, месье. В рем-комплекте нашелся гибкий кабель со световодом. Ну я и пропустил его в буровую трубу. Предупреждаю: видимость плохая, света мало. И пучок очень узкий.
— Но что-то же видно?
— О, конечно, конечно.
— Так давай же, давай.
Все быстро расселись так, чтобы сквозь прозрачные двери можно было видеть какой-то из компьютеров центрального отсека.
Венсан включил изображение. Сначала миниатюрный объективчик смотрел вертикально вниз. Оказалось, что бурильная машинка «Спэрроу» просверлила свод обширной полости. Ее пол едва различался в слабом потоке света. До него было метров шесть. Возможно, и больше, поскольку с потолка обрушилась часть породы, образовавшей большую кучу. Из осыпи торчала выпавшая часть буровой трубы.
— Очень интересно. А еще что-нибудь покажешь?
— А как же.
Ловкие пальцы пробежались по клавиатуре. В ста сорока метрах ниже «Спэрроу» объектив повернулся. Экран при этом сделался совсем черным.
— К западу находится обширное пустое пространство, — пояснил Венсан. — Ничего не видно.
— Так верти дальше! Без театральных пауз.
— Верчу, верчу. Теперь наше око обращено к северу. С этой стороны стена довольно близко. Смотрите, какая она ровная! Прелесть, а не стена!
— Да какая ж ровная? — не согласился Григорий. — Она вогнутая. Типичная внутренность цилиндра.
— Я говорю о структуре поверхности.
— Поверхность — это да. Прелесть, а не поверхность. Умелые тут были синантропы.
Прелесть, а не стена выглядела достаточно неряшливо. Некогда ее покрытие отличалось высочайшим качеством, было и гладким, и приятным для глаза. Но времена эти давно миновали. Слой незнакомого материала, игравшего здесь роль штукатурки, во многих местах вспучился, покрылся зеленоватыми пятнами, кое-где отслоился и свернулся, свисая грязными сосульками. Тем не менее само наличие такого покрытия, одинаковый угол кривизны и наклона стены по всей видимой ее длине, проступающие очертания прямоугольных каменных блоков и многие другие, более частные признаки, — все это неопровержимо свидетельствовало об искусственном происхождении подземелья. Точнее, подмарселья.
— И кислорода много, — напомнил Григорий. — И водяных паров.
Го махнул рукой.
— Да о чем тут говорить! Срочно посылаем эти картинки на Землю.
— Уже послал, — обиделся Венсан. — Ответ мы получим на следующем витке «Одиссея».
— Через пятьдесят минут…
— Нам есть чем заняться в это время. Я еще не все показал.
Венсан повернул объектив на девяносто градусов. С восточной стороны от скважины тоже что-то смутно белело.
— Еще одна стена? — спросил Эдвин.
— Или перегородка. Но суть не в ней.
Венсан наклонил объектив. Слабое пятнышко света упало на пол этой весьма необычной пещеры. Перемещаясь справа налево и в обратном направлении, оно несколько раз пересекло две параллельные темные линии.
— Эге, — сказал Го. — Уж эти-то рельсы точно не привозили с Земли.
— Что ты, — согласился Григорий. — Синантропы, синантропы.
Потом все замолчали. И без команд с Земли всем стало ясно, что нужно во что бы то ни стало проникнуть в лабиринт. Отложив все прочие дела.
Но как? Метеоритная котловина казалась безнадежно погребенной под толщей песка и размолотых пород. Эти аморфные массы гасили сейсмические волны. Отыскать под ними туннель было крайне сложно. Да и вряд ли там могло что-то уцелеть при взрыве. А выше, на плато, рытье колодца глубиной в сто тридцать или даже сто сорок метров представляло собой задачу совсем уж нереальную. Ни сил, ни времени на такую работу не имелось. Не говоря уж о специальных инструментах и оборудовании, которые вовсе отсутствовали.
— Безнадега, — сказал Григорий.
* * *
— Эдди! Эдди!
— What?
— Я не могу уснуть.
— Really? But I can.
— Ничего, ничего.
Эдвин разозлился.
— То есть как это — ничего? Я спать хочу.
— А я — бабу. Давай еще разок на карту посмотрим, а? Потом отоспимся, на орбите.
— Oh, those Russians… ну давай, — без энтузиазма согласился Эдвин.
Достали, развернули, молча уставились на фотоплан местности. Это был самый свежий из снимков, переданных с «Одиссея». Но ничего нового на нем не имелось. Эдвин начал клевать носом.
— Не верю, — вдруг сказал Григорий.
— Ты о чем?
— О том, что у тебя нет плана. Не верю.
Эдвин хмыкнул.
— Ты разбудил меня только для того, чтобы это сообщить?
— Не увиливай, парень.
— Ладно. Но предупреждаю: шансов мало.
— Похоже, что мы об одном и том же думаем. Ниргал?
— Да.
— А где?
Эдвин обвел маркером участок берега.
— Вот здесь при падении метеорита откололась часть склона. Как видишь, она не рассыпалась, а только отошла. Причем, цельным фрагментом. Между ломтем отвала и обрывам плато получилась щель. Вот туда и следует заглянуть.
— Рискованно. Может засыпать. И наши сейсмографы туда не дотягиваются.
— Придется переставить. Мы проведем разведку. Сначала просто посмотрим сверху, с обрыва. Думаю, это не слишком опасно.
Григорий кивнул.
— Вот теперь можешь и поспать, парень.
Как же, как же — поспать! Пискнул сигнал вызова и на экране появился Доктор-Виктор. В одной руке он держал пакет с кофе, а в другой — незажженную трубку. Слышались звуки классической музыки.
— Привет, марсокопы.
— Привет, небожитель.
— Остальные спят? — спросил Доктор-Виктор.
— На заслуженном отдыхе, — поправил Григорий.
— Ладно, пусть их неведение продержится еще пару-тройку часов. У меня для вас две новости.
— Начнем с хорошей, — зевая, предложил Григорий.
— Пожалуйста. Мы подготовили к отправке еще одно яйцо.
