— Куда подевался болт?
Трофим усмехнулся и показал рукой куда-то вверх. Только теперь я заметил, что к потолку лаборатории привинчен квадратный щит-уловитель: многослойный твердый пенопласт, наклеенный на деревянную основу. Судя по выразительным Т-образным отметинам, Добровольцев уже отправил в него десятка два болтов.
— Что это у него за варево в банке? — спросил я у Трофима, когда мы снова оказались на улице.
— Эх, Володя… Тривиальный студень не узнал!
— Студень? Да вы тут совсем страх Божий потеряли? — пробормотал я в неподдельном изумлении.
— Как видишь, нет. Наоборот! Придумали-таки материал, который способен удерживать студень долго, стабильно. Между прочим, менглерит называется. Сам понимаешь, в честь кого.
— А почему цвет такой, малиновый? Студень же фиолетовый должен быть.
— Сами удивляемся. Но, похоже, из-за Каменного Неба…
— А почему болт левитирует? Почему его выстреливает, как из пушки?
— «Все хочу на свете знать»… — пропел Трофим; он замедлил шаги, остановился и, конечно же, сменил тему: — Слушай, Володя, я вас, сталкеров, знаю. Отговаривать — совершенно бесполезно. Все равно пойдешь на тот берег. Ведь пойдешь?
— Без вопросов.
— Я так и думал. Ясно, что учуял ты где-то там «звезду Полынь» и теперь, уж конечно, не отступишься…
Силен Трофим! Силен! Молодец! Вот иногда кажется: совсем человек не от мира сего. И, кажется, совсем он тебя не слушает и словно спит на ходу. А потом вдруг обнаруживаешь — котелок-то у него варит!
— Да какая там «звезда Полынь», смеешься…
— Ну ясно, ясно. Ты идешь туда ландыши собирать для любимой и одуванчики на салатик… Предлагаю тебе сделку. Я дам тебе мокроступы. А ты за это отнесешь к «звезде Полыни» одну вещь.
— Мне нужны две пары мокроступов, — напомнил я.
— Тогда ты отнесешь к «звезде Полыни» две вещи.
— Нет там никакой «звезды». — Я на всякий случай продолжал отпираться, как партизан на допросе.
— Да-да. В таком случае отнесешь к не-звезде не-Полы-ни две вещи и сделаешь с ними несколько простых манипуляций. В итоге образуются две маленьких флэш-карты с записью, заберешь их. И передашь мне с любой подходящей оказией.
— Ну а если я не выйду к не-звезде не-Полыни?
— Ты — выйдешь. Так что: по рукам?
Глава 15. Неопознанная блуждающая аномалия
Hey Hey Hey
Ain’t no mercy
Ain’t no mercy there for me.
«I Disappear», Metallica
Я находился уже по ту сторону КПП и со всех ног двигал к Тополю, когда обнаружил, что из лопухов вышел и быстро потопал прочь по тропе Ньютон.
— О чем вы с ним говорили? — подозрительно спросил я, присаживаясь рядом с Тополем.
— Ньютон сделал мой фотопортрет. Даже, если можно так выразиться, целую фотогалерею.
Я почувствовал укол зависти.
— Да ты что?! Гляди, Тополь, этак тебя и к Хозяевам Зоны на корпоративчик скоро позовут!
— Типун тебе на язык… Тебя он, кстати, тоже пару раз щелкнул. Этим… телевиком!
— Чем?
— Ну, телевиком. Объектив такой для дальней съемки. Он его специально прикручивал, чтобы снять, как ты от лабораторий к воротам топаешь. Так что тебя тоже в Хозяева Зоны записать решили.
— А чего? — Я пожал плечами. — Я вот иногда прикидываю: а что, если бы мне одним из Хозяев Зоны предложили сделаться? Как когда-то Хемулю? И, знаешь, я думаю, что отказываться бы не стал. Влился бы в коллективный разум, начал бы все здесь разруливать, каждую травиночку хребтом чувствовать…
— Во дурак.
— Есть немного. Кстати, извини, что я тебя ждать заставил. У Трофима там Содом с Гоморрой.
— Не узнаю тебя, Комбат. Извиняешься все время, как ненормальный. Где только набрался… Так что там, у ученых-то? Я уже волноваться начал.
— Да пока эти мокроступы выцыганил! Думал уже, придется их украсть у Трофима, что ли… Или конфисковать под угрозой оружия.
— В роли господина Шарикова, терроризирующего доктора Борменталя, артист театра и кино Владимир Пушкарев по прозвищу Комбат! Ваши аплодисменты, господа!
Под такой неспешный разговор мы нацепили мокроступы и перепаковали вещички в рюкзаках.
Однажды, подсев к костру, у которого варили вечерний гуляш сталкеры «Долга», я слышал замечательную песню. Был там такой куплет:
Вот это для мужчин -
Винтарь и мокроступ,
И нет таких причин,
Чтобы не брать «икру»…
Это у них очень верно было спето. «Жабью икру» действительно надо брать, чего на нее смотреть-то.
А ботинок-мокроступ — тот, который в Зоне можно у ученых арендовать, — это не просто обувь. И даже не просто обувь для хождения по воде, основанная на аномальной физике Зоны. Это именно что для настоящих мужчин. Ну как хоккей, картофельный самогон и женитьба на женщине с двумя детьми.
Хождение в мокроступе требует сноровки, внимания и в конечном итоге — недюжинной физической силы, ибо утомляет почище верховой езды без седла. Особенно — когда за плечами приличный такой рюкзак с хабаром.
Хабара у нас с Тополем не было, но вот «две вещи», полученные мной от Трофима, оказались клетками из осмистого иридия.
В каждой клетке сидел злющий крысиный волк. В потолок и дно клетки были вмонтированы разнообразные датчики — в том числе и обычные видеокамеры. После нажатия кнопки вся информация, идущая от камер и датчиков, начинала писаться на флэшку.
Забавная деталь: на клетках стояли клейма Сестрорецкого электромеханического завода. Скольким производствам Зона занятость обеспечивает!
Ну а весили эти клетки ой-ой-ой сколько. Что, в общем, нормально: у крысиного волка зубы такие, что обычные стальные прутья он рано или поздно раскрошит. Конечно, пару своих зубов он ради этого источит, чудес не бывает, но зубы-то новые отрастут…
Хождение в мокроступах выглядит вот как.
Включаем мокроступы. При этом в трубочки, проложенные вокруг артефактов, вделанных в подошвы, неравномерным потоком подается специальная магнитная жидкость. Воздействие подвижного магнитного поля в течение нескольких минут «прогревает» артефакты. Именно «прогревает», то есть, так сказать, строит в них диполи шеренгами, но еще не инициирует.
Затем мы подходим к водоему, осторожно опускаем левую ногу на поверхность воды.
Вот тут-то, при контакте с водой, в подошве мокроступа инициируются артефакты «лед-девять». Локально, в радиусе полуметра, вода кристаллизуется.
Обычные кристаллы воды, как все знают, получаются при ее охлаждении ниже нуля градусов по Цельсию и называются льдом. А «лед-девять» временно превращает воду в своего рода полимер, который имеет комнатную температуру и напоминает твердый, плотный пластик.
